Одну гинею я уже не отдал вовремя кредитору и, если через семь недель не вручу ему вторую, то мы должны будем выплатить полностью пятьдесят фунтов стерлингов. И как же мне признаться в этом Дженни?
Но тут у меня была надежда: дело в том, что г-н Рам (так звали купца из Ноттингема), всегда своевременно получая деньги от моего отца, а затем от меня, давал нам некоторую отсрочку.
Отсрочка – вот что мне требовалось!
Моя служба предоставляла мне много досуга, а любовь Дженни превращала его в блаженнейший отдых; я мог приняться, наконец, за свое большое сочинение, начать которое до сих пор мне мешали обстоятельства.
Поскольку это во всех отношениях было самым разумным делом, я решил приступить к работе как можно скорее.
Мне только не хотелось идти по собственным следам: то, что я отбросил, так и должно остаться отброшенным.
К тому же в моем сознании произошло немало перемен и перед моим воображением открылись новые горизонты. К моему прежнему познанию человека прибавилось познание мира, почерпнутое мною в течение четырех месяцев подлинной жизни.
Теперь я знал, каким должно быть сочинение, способное понравиться моим современникам: во всяком случае, это была не эпическая поэма, на которую мне пришлось бы потратить лет десять жизни; не трагедия, для постановки которой я не смог бы найти театра; не трактат по сравнительной философии, который мне пришлось бы издать за собственный счет.
Нет, то будет нравоучительное повествование вроде романов Лесажа,[305] Ричардсона;[306] или аббата Прево[307] «Жиль Блаз»,[308] «Памела»,[309] «Кливленд»[310] – вот что волновало общество, вот что я, с моим знанием человека, сочиню под громкие рукоплескания моих современников.
Кстати, что помешает мне слегка пронизать эту книгу присущим мне духом сатиры, мощным и требующим выхода?! Что помешает мне живописать такого лицемера, как ректор, такого пошлого и подлого выскочку, как управляющий? Бичуя на глазах у всего общества сладострастие и лицемерие, я исполнил бы достойную миссию и перед Богом и перед людьми.
Без сомнений, Бог представил мне кафедру, чтобы громить пороки, но каков горизонт, в пределах которого прогрохотал бы мой гром? Каков круг, внутри которого могла бы поражать моя молния? Неужели это круг и горизонт маленькой деревни?!
Так вот, когда я напишу роман, все будет иначе: мною будет взорван тот круг, в котором я заключен; мною будет разорван горизонт, ограничивающий мои возможности: в романе пойдет речь о Лондоне, об Англии, о Шотландии, об Ирландии – о трех королевствах; аббат Прево переведет мой роман на французский, точно так же как он уже перевел «Клариссу Гарлоу»..[311] и «Грандисона»[312]
И тогда моя известность, перешагнув Твид,[313] перешагнув пролив Святого Георга,[314] перелетит затем и через пролив Ла-Манш.[315]
Если меня будут знать во Франции, значит, меня будут знать и во всем мире, ведь Франция – это источник света, лучи которого расходятся по всей Европе; и тогда уважение вместе с удачей будут окружать меня всюду; тогда я смогу не считаться со всеми на свете ректорами и управляющими, тогда я возведу Дженни на позолоченный пьедестал моего богатства и славы.
Я сделаю Дженни царицей мира!..
Ах, дорогой мой Петрус, помнишь, у этого великого философа по имени Лафонтен.[316] есть чудная басня, озаглавленная: «Перетта, или Молочный горшок»[317]
Друг мой, сюжет моего романа был определен, план – обдуман, заглавие написано; я уже держал в руке перо, чтобы набросать первые строки; вдохновение пришло и стояло рядом со мной, воздев руки и возведя глаза к Небу, когда неожиданно вошла Дженни; она возвратилась с нашими небогатыми покупками, которые всегда делала сама; я обернулся, услышав, как открывается дверь моего кабинета, и увидел ее бледной, со слезами на глазах…
Мне пришлось отложить перо, поскольку Дженни для меня была прежде всего!
И тут я начинаю испытывать тревогу, расспрашиваю, в чем дело, и узнаю следующее: в Ашборне ходит слух, что мой приход будет преобразован в простой викариат и что вскоре сюда мне на смену будет направлен викарий!
Это и был удар, предсказанный моим хозяином-медником.
Никогда, дорогой мой Петрус, никогда человек не низвергался с более высоких вершин в более глубокую пропасть так, как я!
Если в этом слухе содержалась какая-то доля правды, если меня сместят, если прибудет этот викарий, – я пропал!
Идти к г-ну Смиту и его супруге с просьбой о милосердии, идти, чтобы нашу нищету сделать общей, навязать им как бремя себя, мою жену, ребенка, которого, быть может, пошлет нам Господь, навязать им, нашим добрым дорогим родителям…
Никогда! Уж лучше мне умереть!
Вы понимаете, дорогой мой Петрус, что с такой сумятицей в мыслях, после такого удара прямо в сердце не могло быть и речи о том, чтобы взяться за роман.
События моей собственной жизни приобретали слишком уж болезненный интерес, чтобы мой творческий пыл и воображение посвятить выдуманной чужой истории.
Самым спешным для меня делом – и Вы с этим согласитесь сами, не правда ли? – стало письмо к господину ректору; мне надо было знать, как себя вести в подобных обстоятельствах, и уйти таким образом из-под дамоклова[318] меча, нависшего над моей головой.
Примите во внимание, что дамоклов меч, угрожавший льстецу тирана Дионисия,[319] угрожал лишь ему одному и лишь только во время трапезы.
Но меч, нависший над моей головой, угрожал также моей Дженни, и не только в настоящем, но и в будущем.
Так что я, не медля, написал господину ректору следующее письмо:
«Сударь!
Пишу Вам это письмо, пребывая в душевной тревоге из-за слуха, который вот уже, наверное, два или три дня ходит по нашей деревне.
Не знаю, имеет ли этот слух какое-то основание или зиждется только на разговоре, которого Вы, Ваша честь, удостоили меня во время нашей последней встречи, – разговора, который, признаюсь, породил во мне большие опасения относительно моего будущего.
Говорят, что ашборнский приход будет преобразован в простой викариат.
Подобное решение по отношению ко мне, принятое Вашей честью, несомненно основывалось на каком-то недоброжелательном донесении, направленном против меня; но это донесение, каких бы сторон моей жизни оно ни касалось, я готов опровергнуть публично.
Открытый спор между мною и клеветником, господин ректор, несомненно обеспечит мою победу.
Четыре с половиной месяца – увы, моя злосчастная судьба не предоставила мне более длительной карьеры! – так вот, четыре с половиной месяца я усердно и неуклонно выполнял миссию, возложенную на меня Вашим высоким покровительством; чисто и свято проповедовал я слово Божье; я старался утешить страждущих; я делил содержимое моего кошелька с бедняками, а когда он пустел, делил с ними мой хлеб; когда же я оставался без хлеба, а такое случалось со мной не раз, я делился с ними моим словом.
Никто не написал ни одной жалобы на меня, ручаюсь за это, поскольку первая жалоба могла бы исходить только от моей совести, а я тщетно вопрошал ее, но она меня ни в чем не обвиняет.
Ваша честь уменьшили мое жалованье на треть, то есть на тридцать фунтов стерлингов, сумму, для меня огромную; я просил, но не роптал; я предоставил Ваше собственное решение Вашему великодушному сердцу и удалился, полный веры в Вашу беспристрастность и, если потребуется, в милосердие Вашей чести.
Во второй раз, полный доверия, так же как и в первый, передаю в руки Вашей чести вместе с моей справедливой и законной просьбой мою жизнь, жизнь моей супруги и, быть может, жизнь моего ребенка.
Примите мое почтение и т. д.»
305
Лесаж, Ален Рене (1668–1747) – французский писатель, автор т. н. плутовских и бытовых романов и сатирических комедий, часть из которых были вольными переводами.
306
Ричардсон, Сэмюель (1689–1761) – английский писатель, автор психологических сентиментальных семейно-бытовых романов: «Памела, или Вознагражденная добродетель», «История сэра Чарлза Грандисона», «Кларисса Гарлоу».
307
Прево д'Экзиль, Антуан Франсуа (1697–1763) – французский писатель, аббат; автор многих романов, среди которых знаменитая «История кавалера Де Гриё и Манон Леско» (1731), осуждающая сословные предрассудки и запрещенная в свое время как оскорбляющая мораль.
308
«История Жиль Блаза из Сантильяны» («Histoire de Gil Bias de San-tillane») – плутовской роман Лесажа, созданный в 1715–1735 гг.; в этом произведении испанский колорит и имена (действие происходит в Испании) скрывает обличение автором нравов и пороков французского общества его времени.
309
«Памела, или Вознагражденная добродетель» («Pamela, or Virtue rewarded»; 1740) – психологический эпистолярный роман Ричардсона; основное его содержание – переживания и мысли героини, простой служанки, отстаивающей свою добродетель и таким путем добивающейся преуспеяния; попутно значительное место в романе уделено критике пороков дворянства.
310
«Кливленд» (точнее: «Английский философ, или История Кливленда, незаконного сына Кромвеля, им самим написанная» – «Le Philosophe anglais ou l'Histoire de Monsieur Cleveland, fils nature! de Gromwell, ecrite par lui-meme»; 1731–1739) – роман Прево, написанный в духе Просвещения: в нем решаются проблемы «естественного человека», живущего на лоне дикой природы в его столкновении с цивилизацией; мрачный колорит повествования и суровый характер Кливленда, постоянно неудовлетворенного всем, предвещает жанр «черного романа» ужасов.
311
«Кларисса Гарлоу» (точнее: «Кларисса, или История молодой леди» («Clarissa, or the History of a young lady»; 1747–1748) – эпистолярный роман Ричардсона, весьма популярный в XVIII – первой трети XIX в. Кларисса, его чистая и привлекательная героиня, тяготится тяжелым и жестоким бытом своей семьи; легкомысленный аристократ Ловелас увлекает девушку обещанием избавить ее от гнета окружающих; она верит его сладким речам, а он уводит ее в притон, одурманивает и лишает чести. Добродетельная девушка не может мириться со своей судьбой, заболевает и умирает.
312
«История сэра Чарлза Грандисона» («The History of sir Charles Gran-dison»; 1754) – роман Ричардсона, неудачная попытка писателя создать образ абсолютно безупречного героя.
313
Твид (Туид) – река в Шотландии и Англии, длиною 156 км; истоки ее находятся на Южно-Шотландской возвышенности; впадает в Северное море вблизи города Берик-он-Твид; представляет собой своего рода естественную границу между Англией и Шотландией.
314
Пролив Святого Георга (канал Сент-Джордж), омывающий западное побережье Уэльса, соединяет Ирландское море с Атлантическим океаном; наименьшая ширина его равна 78 км; служит естественной преградой между Англией и Ирландией.
315
Ла-Манш (или Английский канал) – пролив между южным побережьем Великобритании и северо-западным побережьем Франции; вместе с проливом Па-де-Кале соединяет Северное море с Атлантическим океаном; длина его составляет 578 км, а наименьшая ширина равна 32 км.
316
Лафонтен, Жан (1621–1695) – знаменитый французский поэт-сатирик, автор шести книг «Басен» и озорных свободомысленных «Сказок и рассказов в стихах», запрещенных правительством; писал также поэмы и комедии; сочинения его, составившие более десяти томов, служат своеобразной проповедью житейской мудрости и отличаются красотой поэтического языка и высокой художественностью.
317
Сюжет басни «Перетта, или Молочный горшок» («La Laitiere et le Pot au lait», VII, 10): молочница Перетта несет на рынок горшок молока и мечтает о том, что она купит на вырученные деньги; задумавшись, она разбивает горшок и остается ни с чем.
318
Дамокл – любимец сиракузского тирана Дионисия Старшего, завидовавший богатству, власти и счастью своего повелителя. По преданию, чтобы показать непрочность своего положения, Дионисий посадил Дамокла на пиру на свое место, но при этом велел повесить над его головой на конском волосе меч. Увидев его, Дамокл понял призрачность счастья и благополучия тирана. Выражение «дамоклов меч» в переносном смысле – близкая и грозная опасность, нависшая над видимым благополучием.
319
Дионисий Старший (ок. 430–368 до н. э.) – тиран сицилийского города Сиракузы с 405 г. до н. э.; вел войну против карфагенян, удерживавших в своих руках большую часть Сицилии; основал мощное государство по обеим сторонам Мессинского пролива.
