— Да какая в конце концов разница? Правда, Бен?

— Действительно. Вот только странно, что именно ты говоришь это. Ты надолго? — Мысленно я уже видел, как она возвращается к машине, как потом поедет в аэропорт Кеннеди, как чуть позже позвонит и сообщит, что долетела благополучно.

— Ну, это в основном зависит от тебя, — ответила она.

— Как прикажешь понимать?

— Я там, где хочу быть, Бен. Здесь, рядом с тобой.

— А ты все хорошо обдумала? — Этот вопрос последовал не сразу. Я просто ушам своим боялся поверить.

— Довольно глупый вопрос, Бен. — Она взяла меня под руку, зябко прижалась боком. — А теперь, боюсь, тебе надо или смириться, или просто заткнуться, как говорят у нас в Церкви. — И на прелестном ее личике расцвела еще одна весенняя улыбка.

— Черт побери... — пробормотал я, скорее в свой адрес.

Она тащила меня по дороге. Щеки у нее раскраснелись от холода, ветер не унимался. Я слышал, как он посвистывает в ушах. Надо же, мне казалось, я уже умер, а тут неожиданно вновь возродился к жизни. В ветре послышался веселый смех сестры, или мне просто показалось?...

— Мне надо так много сказать тебе, — пробормотал я.

К этому времени уже совсем стемнело. Мы шли к свету и теплу, к маленькой часовне неподалеку от нашего дома.