Леддравор одним движением спешился, подошел к упавшему животному с черным мечом и быстро погрузил лезвие в брюхо синерога под углом вперед, целясь в сердце. Синерог испустил судорожный вздох и, хрипло всхлипнув, умер.

Лейн зажал рот рукой, борясь с мучительными спазмами в желудке.

– Вот тебе еще порция полезного знания, – сказал Леддравор. – Когда убиваешь синерога, ни в коем случае не целься прямо в сердце, не то будешь весь в крови. А так сердце лопается в полости тела, и крови почти нет. Видишь? – Принц вытащил меч, вытер его о шкуру мертвого синерога и развел руки, показывая незапятнанную одежду. – Правда, в этом весьма много… учености?

– Он упал из-за меня, – пробормотал Лейн.

– Это был всего лишь синерог. – Леддравор вложил меч в ножны, вернулся к своему скакуну и вскочил в седло. – Скорее, Маракайн, чего ты ждешь?

Принц протягивал руку, собираясь помочь Лейну забраться на синерога.

Лейн же смотрел на Леддравора и чувствовал, что ему отвратительно прикасаться к спутнику.

– Благодарю вас, принц, но человеку моего положения не подобает ехать рядом с вами.

Леддравор расхохотался:

– О чем ты говоришь, дурила! Мы на открытом месте, вокруг реальная жизнь – солдатская жизнь, – и птерта идет в наступление.

Мысль о птерте пронзила Лейна подобно ледяному кинжалу. Он нерешительно шагнул вперед.

– Не будь таким застенчивым. – В голосе Леддравора звучала издевка, и он бросил на Лейна насмешливый взгляд. – В конце концов, нам с тобой не впервой делиться кобылкой.

Холодный пот выступил на лбу у Лейна, он остановился и услышал свой голос:

– Поразмыслив, я решил добраться до базы пешком.

– Я теряю терпение, Маракайн. – Заслонив глаза от солнца, Леддравор осмотрел западную часть неба. – Я не собираюсь умолять тебя сохранить свою жизнь.

– За свою жизнь я сам отвечаю, принц.

– Упрямство у Маракайнов в крови, – сказал Леддравор, адресуясь к воображаемому третьему собеседнику, и пожал плечами.

Он повернул синерога на восток и пустил его легким галопом. Через несколько секунд Леддравор скрылся за скальным выступом, и Лейн остался один.

Неровная местность вокруг вдруг показалась ему чужой и беспощадной, как далекая планета. Он осознал, что загнал себя в безвыходное положение, и усмехнулся удивленно и неуверенно.

«Почему именно сейчас? – спросил он себя. – Почему я ждал до сих пор?»

Он услышал поблизости тихий шорох, обернулся в испуге и увидел, как, шевеля мелкие камешки, из своих пещерок выползают бледные многоножки, торопясь наброситься на мертвого синерога. Лейн отшатнулся от этого зрелища. Он прикинул, не вернуться ли в пещеру, но признал, что она защитит его лишь в дневное время суток. А когда наступит ночь, гора скорее всего будет кишеть терпеливо вынюхивающими и рыщущими повсюду шарами. Лучше всего поспешить к базе небесных кораблей и постараться успеть до того, как ветром нанесет птерту.

Приняв решение, Лейн пустился бегом по гудящей жаре. Недалеко от подножия горы он выбрался на свободный склон, откуда открывался вид на восток. Далекое облачко пыли указывало путь Леддравора, а намного впереди него, почти уже возле тускло-коричневых границ базы, большое облако отмечало местонахождение четверых солдат. Лейн понял, что недооценил разницу в скоростях пешехода и всадника на синероге, скачущем галопом. Добравшись до равнины, он сможет продвигаться быстрее, но даже и тогда пройдет добрый час, прежде чем он добежит до базы.

Целый час!

«А есть ли у меня хоть какой-то шанс уцелеть за это время?»

Лейн попробовал отвлечься от душевных страданий и подойти к вопросу с профессиональной точки зрения.

Объективно говоря, статистика даже обнадеживала.

При дневном свете и на ровной местности птерта не слишком опасна. Она не способна самостоятельно передвигаться в горизонтальной плоскости; с места на место ее переносит ветер. Значит, активный человек на открытой территории может не впадать в панику. Предполагая, что птерта не заблокировала район – а в дневное время это случается редко, – ему надо только внимательно следить за шарами и помнить направление ветра. При виде птерты следует подождать, пока она приблизится почти на радиус поражения, а потом ненамного отбежать поперек ветра, предоставив шару проплыть мимо.

В ущелье Лейн споткнулся и встал. У него перехватило дыхание, и он прислонился к скале, стараясь отдышаться. Для спасения жизни требовалось сохранить запасы сил, чтобы проворно бежать, когда окажешься на равнине.

Смятение в груди Лейна постепенно утихало, он представил себе следующую встречу с Леддравором и, как ни странно, улыбнулся.

Ирония судьбы! В то время как прославленный военный принц бежал, спасаясь от птерты, робкий ученый дошел до города пешком, вооруженный единственно разумом. Это продемонстрирует, что он не трус, докажет всем, да так, что даже Джесалле придется…

«Я сошел с ума! – с презрением к себе Лейн громко застонал от этой мысли. – Я в самом деле совсем ничего не соображаю. Позволил спровоцировать себя дикарю, исполненному грубости и злобы, гордящемуся своей тупостью, прославляющему невежество. Я долго позволял ему унижать себя, пока наконец в приступе ненависти и гордыни не швырнул ему под ноги собственную жизнь! Ничего не скажешь – похвально! А теперь я по-детски размечтался о мести и настолько возомнил о себе, что даже нарушил основное правило безопасности – не убедился, что поблизости нет птерты!»

Лейн выпрямился и, холодея от предчувствия, обернулся и посмотрел вдоль ущелья.

В пределах радиуса поражения, в каких-то десяти шагах, висела птерта, и ветер, дующий вдоль ущелья, стремительно подносил ее ближе. Она разрослась, заняла все поле зрения, блестящая, прозрачная, черно-пурпурная, и где-то в глубине души Лейн испытал облегчение от того, что вопрос решился сам собой – быстро и бесповоротно. Бесполезно бежать, бесполезно бороться. Он увидел птерту, как не видел до этого никто, разглядел вихри ядовитой пыли у нее внутри. Действительно ли у нее нет внутренней структуры? Существует ли некий злобный проторазум, который сознательно жертвует собой, чтобы убить Лейна?

Вселенную Лейна заполнила птерта.

Она была повсюду – и через мгновение ее не стало нигде.

Лейн глубоко вздохнул и оглянулся с грустным спокойствием человека, которому осталось принять лишь одно решение.

«Не здесь, – подумал он, – тут темно и тесно, тут не годится».

Он вспомнил, что повыше на склоне есть место с хорошим видом на восток, и вернулся к руслу высохшего потока. Теперь он шагал медленно и время от времени вздыхал. Он дошел до склона, сел на землю, удобно прислонившись спиной к скале, и расправил складки халата вокруг вытянутых ног.

Перед Лейном простиралась планета его последнего дня. Низко в небе плавала треугольная вершина горы Опелмер, как бы отделившаяся от горизонтальных полос и лент Ро-Атабри и заброшенных пригородов на берегах бухты Арл. Ближе в низине лежал поселок базы небесных кораблей, и дюжины оболочек воздушных кораблей напоминали башни иллюзорного города. На южном небе сияло Дерево, его девять звезд бросали вызов блеску солнца, а в зените широкий серп мягкого света неощутимо расширялся по диску Верхнего Мира.

«Вся моя жизнь и работа видна на этой сцене, – подумалось Лейну. – Принадлежности для письма у меня с собой, я должен подвести итог, хотя последние мысли человека в виде абсурдных строк завещания перед смертью вряд ли станут для кого-то интересными или ценными… самое большее, что я могу записать, уже известно. Что птертоз – это неплохая смерть… по сравнению с другими смертями, конечно… природа иногда милосердна… подобно тому, как самый жуткий укус акулы часто не сопровождается болью, так иногда вдыхание пыли птерты может вызвать странное умиротворение, такой химический фатализм… по крайней мере в этом отношении мне вроде бы повезло… если не считать, что у меня нет чувств, которые принадлежат мне по древнему праву…»

Ниже грудной клетки возникло жжение и стало распространяться по всему телу; показалось, что в окружающем мире вдруг стало холоднее, как будто солнце остыло. Лейн полез в карман, вытащил желтый полотняный капюшон и расстелил у себя на коленях.