– Вы идиот, Лораан. Мы можем выяснить…

– Заткнитесь, – не стал слушать его светлость. – Мне нужны ваши советы еще меньше, чем…

– В самом деле? – перебил джарег. – Меньше, чем когда? Меньше, чем в прошлый раз, когда вы проигнорировали меня и…

– Я же сказал, заткнитесь, – повторил его светлость. – Нельзя терять времени. Нужно убить Талтоша, а солдаты уже вышли на позиции.

– И если они найдут его до утра, я готов съесть свой гонорар.

– Я принесу соли, – усмехнулся его светлость. – Мы знаем, где нужно искать, и у нас достаточно людей, чтобы довести дело до конца за два, максимум три часа.

И тут чьи-то грубые руки схватили Савна за плечи. Казалось, атира и джарег не обратили на происходящее ни малейшего внимания.

– Он исчезнет до того, как вы его найдете, – заявил джарег.

Савна поставили на ноги, но у него подогнулись колени, и он мешком осел на пол.

– Вряд ли, я поставил блок.

– Вокруг трех квадратных миль пещер?

– Да.

Савна вновь схватили и поставили на ноги; теперь две сильные руки поддерживали его за плечи.

– Значит, он уже знает о ваших намерениях, – сказал джарег.

Савна потащили из комнаты. Он бросил последний взгляд на его светлость – тот сжал руки в кулаки, и смотрел на джарега, который презрительно улыбался. Совсем как Влад.

– Пусть знает. Я уверен в ваших… – Звук голоса его светлости заглушил стук башмаков – Савн понял, что он идет по каменному полу.

Он не запомнил помещений, по которым его вели, даже не осознал, кто его тащит, если не считать того, что два голоса – мужской и женский – посоветовали Савну идти своими ногами, если он не хочет, чтобы ему задали хорошую трепку. Казалось, голоса не имели никакого отношения к державшим его рукам.

Они подошли к лестнице, и женщина, смеясь, предложила сбросить Савна вниз.

Надеюсь, они этого не сделают, подумал он, понимая, что помешать им все равно не сможет.

Его поволокли вниз по ступенькам, потом по тускло освещенному коридору, пока стражники не остановились перед обитой железными планками большой деревянной дверью с тяжелым засовом и замком. Они прислонили Савна к стене, и он сразу же осел на пол. Савн услышал рыдания и понял, что плачет он сам. Тогда он в последний раз поднял взгляд и наконец увидел двух человек в ливреях Дома Атиры, вооруженных большими мечами. Женщина держала огромный железный ключ. Она отперла замок и отодвинула засов. Они открыли дверь, подхватили Савна и втолкнули его внутрь. Он упал лицом вниз.

Дверь за спиной захлопнулась, и Савн услышал, как стражники закрыли замок и задвинули засов. Сначала ему показалось, что в помещении совсем темно, поскольку здесь не было светильников, как в коридоре, но потом он сообразил, что слабое свечение испускает светокамень – Савну доводилось слышать о таком устройстве, но он видел его впервые. Камень находился на потолке, в двенадцати фугах над головой пленника. При других обстоятельствах Савн принялся бы с интересом его рассматривать, но случившееся ошеломило юношу, он плохо понимал, что с ним произошло.

Вскоре Савн сообразил, что куча тряпок в углу – на самом деле человеческое существо, и вспомнил, как его светлость сказал что-то вроде: “Отведите его к другому”. Постепенно глаза Савна привыкли к тусклому освещению, и он узнал мастера Вага. Савн подошел к нему и сразу увидел, что руки мастера вывернуты каким-то неестественным образом. Он молча смотрел, не зная, можно ли к нему прикоснуться, постепенно понимая, что здесь сделали с его учителем.

Комната закружилась у него перед глазами, свет померк. Следующие несколько минут прошли как в тумане; Савн что-то говорил мастеру, кричал какие-то слова в закрытые двери, что-то искал в комнате – он и сам не знал что… Наконец он сел на пол. Его отчаянно трясло.

Она летела довольно низко, под облаками, оставаясь рядом со своим самцом, пока поиски не заставили их разделиться.

Кормилец сказал, чтобы они соблюдали осторожность и ничего не пропустили, поэтому они внимательно осматривали каждый дюйм земли внизу, двигаясь по медленно расходящейся от входа в пещеру спирали.

Она не торопилась. Теперь, когда Кормильцу больше не грозила смерть, ее самец успокоился, а день выдался приятный и прохладный. Она ни на миг не забывала о том, что делает – ее глаза постоянно изучали землю, – но это не мешало ей наслаждаться полетом.

Она узнала высокую скалу и дом неподалеку, а также извивающуюся ленту дороги, но они ничего для нее не значили. С одной стороны, здесь не было мяса, живого или мертвого. А с другой – она ощущала крыльями и всем своим существом, что воздух здесь иной, чем над полями или лесами, над водой или открытой землей, на которой осталось лишь жнивье. И все это делало полет еще более приятным.

Она всегда чувствовала, где находится ее самец, и они общались – разум с разумом, – продолжая лететь, пока она не посмотрела вниз и не заметила одного мягкого. Она удивилась и после коротких размышлений поняла – это связано с тем, что еще несколько мгновений назад его там не было и она не заметила его приближения. Она развернулась в обратном направлении и увидела еще одного, также появившегося совершенно неожиданно. Она знала, Кормилец способен делать подобные фокусы, и решила, что стоит об этом упомянуть. Она сделала еще один круг – на дороге, уходящей в лес, возникло целое стадо мягких.

Она призвала своего самца, который тут же к ней присоединился. Он посмотрел на мягких – он хорошо разбирается в их повадках; а потом рассказал Кормильцу о том, что они обнаружили. Вскоре стадо мягких свернуло с дороги и зашагало по узкой, петляющей тропе, ведущей к пещерам.

Потом они вернулись к Кормильцу, чтобы получить от него новые указания.

Я не выйду за вельможу

Из дворца роскошного.

Я не выйду за вельможу

Из дворца роскошного.

Будет он меня гонять,

Как щенка нашкодившего.

Эй-хо-ха, эй-хо-ха!

Шаг вперед, шажок назад…

Постепенно к Савну вернулась способность соображать, и он сразу ощутил себя так, словно шел за плугом, постоянно натыкающимся на бесчисленные корни. Он лежал и ждал, пока медленно рассеется туман его невнятного сна, на смену которому приходили реальные воспоминания. Он поднял голову, чтобы убедиться в том, что мастер Ваг все еще здесь. Когда Савн увидел своего учителя, он плотно зажмурил глаза, точно надеялся избавиться от боли сопереживания. Потом Савн принялся оглядываться по сторонам, чтобы не смотреть на изуродованного мастера Вага.

Камера шириной примерно в десять футов оказалась сырой. Савн прислушался, нет ли поблизости грызунов, и с облегчением обнаружил, что все тихо. В дальнем углу он обнаружил ночной горшок; судя по отсутствию запаха, им не пользовались. Могло быть гораздо хуже, решил он.

В тусклом свете он видел мастера Вага, скорчившегося у дальней стены. Мастер лежал с открытыми глазами и тяжело дышал. Савну показалось, что у него сломаны или вывернуты обе руки… и левая нога. На лице остались красные следы от ударов, словно от пощечин, но синяков не было. Мастер Ваг не участвовал в схватке – его пытали.

Увидев, что Савн смотрит на него, мастер заговорил еле слышным шепотом, совсем как Влад после того, как у него спала лихорадка, однако он очень четко выговаривал слова.

– У тебя есть сон-трава?

Савну пришлось немного подумать, прежде чем дать ответ:

– Да, мастер. В мешке.

– Принеси немного. Здесь нет пищи, но нам оставили воду и кружку, там, в углу. Я не мог двинуться и взять сам.

Савн налил воды в кружку и принес ее мастеру. Сначала он дал ему напиться воды, а потом, как сумел, без ступки и пестика, смешал воду с сон-травой.

– Хорошо, – прошептал мастер. – Сейчас выпью… Только тебе придется мне помочь. Мои руки…

– Да, мастер. – Савн помог лекарю проглотить сон-траву. Мастер Ваг кивнул, глубоко вздохнул, и все его тело конвульсивно содрогнулось.