Ты окончательно спятил, сказал он себе. Будь у ножа хорошее острие, ты мог бы попытаться ударить стражника по почкам. И ты недостаточно высок, чтобы перерезать ему горло.

Солдат вылил всю воду и выпрямился.

Нож тяжелый, и у него есть острие. А я сильный.

Так и не удостоив Савна и мастера Вага взглядом, стражник пошел к двери.

Если я ударю со всей силы и попаду в нужное место, может быть…

Савн так и не принял сознательного решения, когда в мозгу у него промелькнула страшная картина – его светлость и стоящий рядом с ним джарег ломают кости мастеру Вагу. Он сделал глубокий вдох, заставив себя успокоиться.

Когда солдат подошел к двери, Савн сделал несколько быстрых шагов, выбрал место и изо всей силы ударил между крестцом и талией стражника, одновременно поворачивая нож, – и все это одним плавным движением. Удар был таким резким, что Савну лишь чудом удалось удержать рукоять и довести дело до конца. Однако на все у него ушло лишь несколько мгновений – так мастер Ваг однажды вытащил клеща из бедра Лейки. Вниз, в сторону и наружу. Вытащить клеща или перебить позвоночник – какая разница?

Он знал, куда целит и что нужно сделать. Стражник повалился на пол, словно его ноги неожиданно превратились в воду, он лишь негромко ахнул, а рукоять ножа выскользнула из ладони Савна. Стражник упал на левый бок, прижав меч, за которым все-таки успел потянуться.

Савн хотел броситься на него, но не смог себя заставить. Стражник явно не владел ногами, но все равно приподнялся на одной руке и продолжал тянуться к мечу. Савн отскочил назад, к дальней стене камеры, с ужасом наблюдая, как воин вытащил меч и начал медленно подползать к Савну. Он не сводил с юноши глаз, а лицо его перекосила гримаса ненависти или боли. Савн безуспешно пытался втиснуться в дальний угол.

Расстояние между ними сокращалось ужасно медленно, и Савну вдруг пришло в голову, что он успеет состариться в этом углу, пока стражник до него доберется, – долгая жизнь ожидания неизбежного выпада мечом, спрессованная в семь футов, по дюйму за долгое, бесконечное мгновение.

Когда воин находился от Савна в четырех футах, он вдруг застонал и застыл в неподвижности. Он продолжал дышать, но больше не мог двигаться вперед. Савн тоже был не в силах пошевелиться и лишь смотрел на человека, чья кровь медленно пропитывала рубашку и, капля за каплей, вытекала на каменный пол камеры.

Прошло еще несколько долгих минут, прежде чем он перестал дышать, но даже и тогда Савн не мог заставить себя сдвинуться с места. Лишь позыв к рвоте вывел его из шока и заставил подбежать к ночному горшку.

Когда желудок Савна окончательно опустел, он еще некоторое время, дрожа всем телом, без сил сидел возле горшка. Наконец он поднялся на ноги, прополоскал рот водой, которую принес стражник, позаботился о том, чтобы мастер Ваг мог напиться, когда проснется. Савн не знал, как мастер сумеет это сделать, но тут он был бессилен. Во всяком случае, Савн переставил кувшин поближе к лекарю, убедился в том, что тот продолжает дышать, и пощупал его лоб.

Потом Савн осторожно обошел труп. Удивительно, как тело человека похоже и одновременно не похоже на умершее животное. Ему приходилось свежевать боровов и кетну, домашнюю птицу и даже козу, но он никогда не убивал людей. Савн не мог сосчитать, сколько мертвых животных он видел, но рядом с трупом человека находился только второй раз в жизни.

Мертвое животное часто лежало на земле, словно решило немного отдохнуть – ноги сложены, как во сне, голова повернута. И это хорошо. Но ведь должно быть какое-то различие между животным и человеком – чтобы всякий сразу понял, что душа покинула свою оболочку. Да, так должно быть, но так не было.

Савн старался не смотреть на тело, но лучший кухонный нож Па – нож, который Савн тысячи раз держал в руках, которым резал рыбу и овощи – попался ему на глаза. И он вдруг, представил, как Па говорит: “Ты оставил его в теле человека, Савн? И где я теперь раздобуду другой? Разве ты не знаешь, что хороший нож стоит денег? Как ты мог поступить так легкомысленно?” Савн чуть не захихикал, но он понимал, что стоит начать, и ему не удастся остановиться никогда, поэтому глубоко вздохнул и проскочил мимо трупа, после чего без сил прислонился к стене.

Савн решил, что лучше закрыть за собой дверь. Интересно, что подумает мастер Ваг, когда проснется и обнаружит, что вместо живого ученика с ним в камере остался мертвый стражник. Он сглотнул и пошел по коридору, но почти сразу же перешел на бег. Вскоре он уже мчался по коридору, по которому несколько часов назад его волокли двое солдат.

Интересно, я убил одного из тех, кто притащил меня сюда, или кого-то другого?

Савн не знал.

Когда он оказался возле подножия ведущей вверх лестницы, а сам коридор уходил вниз, Савн остановился, облизнул губы и попытался привести в порядок дыхание.

Думай, Савн. Что теперь? Куда?

Наверху было спасение, но там Савна поджидали его светлость и джарег. Коридор мог вести куда угодно – куда угодно, только не к выходу. Нет никакого смысла идти дальше, наверх тоже. Да и в камеру нельзя, потому что там все еще лежит труп. Савн боялся, что сойдет с ума, если увидит его еще раз.

Я пытаюсь найти выход, используя логику, подумал он. Бессмысленное поведение. Ситуация, в которую я попал, нелогична, и нужно признать, что мне не хватает мужества подняться наверх и вновь встретиться с его светлостью. А они обязательно найдут труп. И убьют меня каким-нибудь ужасным способом.

Он подумал, не покончить ли ему с собой, но кухонный нож так и остался в теле стражника.

И тут Савн вспомнил о пещерах.

Да, Влад говорил, что из пещер можно пробраться в особняк. Если так, то в какой части особняка следует искать проход? Внизу. Он может быть только внизу.

Значит, ничего не остается, как идти по уходящему вниз коридору – возможно, он и не найдет путь в пещеры, но зато там окажется место, где он сможет хотя бы ненадолго спрятаться, чтобы обдумать положение, в которое угодил.

Савн сообразил, что стоит в темноте уже несколько минут. Он попытался восстановить свой путь и вспомнил, как спустился по длинному лестничному маршу к двери внизу, которая оказалась открытой, прошел через нее и, когда дверь за ним захлопнулась, обнаружил, что очутился в полнейшей темноте.

Ему еще ни разу не доводилось оказаться в таком абсолютном мраке, и Савн удивился тому, что совсем не испугался – темнота скорее завораживала, чем наводила ужас, и была, как ни странно, умиротворяющей. Ему захотелось присесть и отдохнуть.

Но Савн не мог себе этого позволить. Он знал, что должен что-то сделать, только вот не знал что. Убийцы ищут Влада, и если они его найдут, ему придется рискнуть и телепортироваться, а Влад говорил, что у него может не получиться… Савн вспомнил обрывки разговора.

– Маловероятно, я поставил блок.

– Вокруг трех квадратных миль пещер?

– Да.

И…

– Если они поставят блок против телепортации вокруг всех пещер…

Савн понял, что у Влада не осталось никаких шансов на спасение, а сражаться он сейчас не мог. Конечно, джареги, будут за него биться, но разве они смогут справиться с людьми его светлости?

И если Влад сказал ему правду про наемного убийцу, что теперь представлялось весьма вероятным, значит, джарег вооружен клинком Морганти.

Если бы добраться до Влада. Ну и что он ему скажет?

Про путь к спасению, естественно.

И вдруг Савн будто вернулся в те мгновения, когда он понял, что должен оперировать человека с Востока. Тогда решение нашлось, оно должно существовать и сейчас. Если бы только…

Колдовство? Говорить с Владом напрямую, разум с разумом?

Нет. У Влада на шее висит амулет, который помешает Савну с ним связаться.

С другой стороны, существует возможность…

Мысль показалась Савну отвратительной, он не знал, что его больше пугает – возможная неудача или успех, но у Влада нет другого шанса.