— Собственно говоря, — сказал Моуч, — у нас есть для обсуждения жизненно важный вопрос относительно сталелитейной промышленности, но… но как вы выражаетесь, мистер Риарден!

— Мы не ставим на вас никаких капканов, — сказал Холлоуэй, — и пригласили вас сюда, чтобы обсудить этот вопрос с вами.

— Я приехал за распоряжениями. Отдавайте их.

— Но, мистер Риарден, мы не согласны с таким взглядом. Мы не хотим отдавать вам распоряжений. Нам нужно ваше добровольное согласие.

Риарден улыбнулся.

— Знаю.

— Знаете? — начал было оживленно Холлоуэй, но что-то в улыбке Риардена заставило его сменить тон на неуверенный. — Ну что ж, тогда…

— И ты, приятель, — сказал Риарден, — знаешь, что это портит вашу игру, портит роковым образом. А теперь скажите, какой камень вы так старательно прячете за пазухой, или мне ехать домой?

— Нет, нет, мистер Риарден! — воскликнул Лоусон, торопливо взглянув на часы. — Вам нельзя сейчас уезжать! То есть не нужно уезжать, не выслушав то, что мы скажем.

— Ну так говорите.

Риарден увидел, что они переглядываются. Уэсли Моуч, казалось, боялся обращаться к нему; на его лице появилось раздраженно-упрямое выражение, напоминающее приказ остальным выдвигаться вперед; как бы ни были они компетентны для решения участи сталелитейной промышленности, их привезли сюда для поддержки Моуча в разговоре.

Риардену стало любопытно, зачем здесь Таггерт; Джеймс сидел в угрюмом молчании, то и дело прикладывался к стакану и ни разу не взглянул в его сторону.

— Мы разработали план, — с наигранной оживленностью заговорил доктор Феррис, — который разрешит проблемы сталелитейной промышленности и встретит ваше полное одобрение как мера, обеспечивающая общее благо и вместе с тем защищающая ваши интересы и гарантирующая вашу безопасность в…

— Не пытайтесь решить, что я подумаю. Дайте мне факты.

— План этот хороший, разумный, справедливый и…

— Не нужно мне ваших оценок. Давайте факты.

— Это план, который…

Доктор Феррис умолк; привычку называть факты он утратил.

— По этому плану, — сказал Уэсли Моуч, — мы дадим промышленности пятипроцентное повышение цены на сталь.

И замолчал с торжествующим видом.

Риарден не произнес ни слова.

— Разумеется, потребуются кое-какие незначительные урегулирования, — беззаботно, словно входя на пустой теннисный корт, заговорил Холлоуэй. — Какое-то повышение цен будет дозволено поставщикам железной руды, ну, процента три от силы, с учетом возросших трудностей, с которыми кое-кто, например мистер Ларкин из Миннесоты, столкнется теперь. У них возрастут транспортные расходы, так как руду придется перевозить на грузовиках, поскольку мистеру Джеймсу Таггерту пришлось пожертвовать миннесотским отделением железной дороги ради общего блага. И разумеется, железным дорогам страны будет дозволено повысить тарифы грузовых перевозок примерно на семь процентов, учитывая весьма существенную необходимость в…

Холлоуэй остановился, словно оживленный игрок, внезапно обнаруживший, что никто не отвечает на его подачи.

— Но увеличения зарплаты не будет, — торопливо заговорил доктор Феррис. — Один из существенных пунктов нашего плана заключается в том, что мы не позволим увеличивать зарплату рабочим-сталелитейщикам, несмотря на их настойчивые требования. Мы хотим быть справедливыми к вам, мистер Риарден, и защитить ваши интересы даже под угрозой общественного возмущения и негодования.

— Разумеется, если мы хотим, чтобы рабочие понесли убытки, — заговорил Лоусон, — мы должны показать им, что и управленцы тоже несут определенные убытки ради блага страны. Настроение рабочих в сталелитейной промышленности сейчас очень напряженное, мистер Риарден, взрывоопасное, и чтобы защитить вас от… от…

Он не договорил.

— Ну, ну? — приободрил его Риарден. — От?

— От возможного… насилия, необходимы определенные меры, которые… Послушай, Джим, — неожиданно обратился он к Таггерту, — может, объяснишь это мистеру Риардену как собрату-промышленнику?

— Что ж, кто-то должен поддерживать железные дороги, — угрюмо заговорил Таггерт, не глядя на него. — Железные дороги нужны стране, и кто-то должен помочь нам нести бремя, если мы не повысим тарифы грузоперевозок…

— Нет, нет, нет! — резко перебил его Уэсли Моуч. — Расскажи мистеру Риардену, как действует план объединения железных дорог.

— Ну, план действует очень успешно, — вяло заговорил Таггерт, — правда, элемент времени не поддается полному контролю. Должно пройти какое-то время прежде, чем наша совместная работа вновь поставит на ноги все железные дороги в стране. Этот план, могу вас заверить, будет действовать также успешно в любой отрасли.

— Не сомневаюсь, — сказал Риарден и обратился к Моучу: — Зачем вы просите эту марионетку отнимать у меня время? Какое отношение ко мне имеет план объединения железных дорог?

— Но, мистер Риарден, — воскликнул Моуч с отчаянной бодростью, — это образец, которому нужно следовать! Вот что мы пригласили вас обсудить!

— Что?

— План объединения сталелитейных заводов!

Наступила минута тишины, слышно было лишь переводимое дыхание.

Риарден сидел, глядя на собравшихся как будто с интересом.

— Учитывая критическое положение сталелитейной промышленности, — заговорил Моуч с внезапной поспешностью, словно не давая себе времени понять, что беспокоит его во взгляде Риардена, — то, поскольку сталь представляет собой чрезвычайно важный товар, основу всей нашей промышленной структуры, нужно принять решительные меры, чтобы сохранить сталелитейные предприятия страны. — На этом его ораторский порыв иссяк. — С этой точки зрения наш план… наш план…

— Наш план, в сущности, очень прост, — заговорил Тинки Холлоуэй, силясь доказать это наигранной простотой тона. — Мы снимаем все ограничения с объемов производства, каждая компания будет производить столько стали, сколько сможет. Но чтобы избежать разорения и ожесточенной конкуренции, все компании будут вкладывать валовой доход в общий пул, который станет именоваться Объединенным сталелитейным пулом, руководить им будет специальное правление. В конце года оно будет распределять эти доходы, подсчитав общий выпуск стали в стране и разделив его на количество мартеновских печей. Таким образом будет выведен средний показатель, справедливый для всех, и каждая компания будет получать деньги по потребностям. Главная потребность — сохранение печей, поэтому каждая компания будет получать деньги в зависимости от их количества.

Он умолк, подождал, потом добавил: — Вот такой у нас план, мистер Риарден. — Не получив ответа, продолжил:

— Конечно, нужно будет убрать кое-какие огрехи, но… но план таков.

Какой бы реакции они ни ожидали, она была не той, какую увидели. Риарден откинулся на спинку кресла, взгляд его был внимательным, но устремленным в пространство, словно он смотрел в далекую даль, потом спросил с какой-то странной, бесстрастной насмешкой:

— Ребята, скажите мне одну вещь: на что вы рассчитываете?

Он знал, что они поняли, заметил тот упорно-уклончивый взгляд, который раньше считал взглядом лжеца, обманывающего жертву, но теперь понимал, что дело обстоит хуже: это был взгляд людей, обманывающих свою совесть. Они не ответили. Молчали, словно старались не заставить его забыть свой вопрос, а заставить себя забыть, что его слышали.

— Это надежный, практичный план! — неожиданно произнес Джеймс Таггерт с внезапной гневной ноткой одушевления в голове. — Он будет действовать! Должен действовать! Мы хотим, чтобы он действовал!

Ему никто не ответил.

— Мистер Риарден… — робко произнес Холлоуэй.

— Ну что ж, давайте разберемся, — заговорил Риарден. — «Ассошиэйтед Стил» Оррена Бойля принадлежит шестьдесят печей, треть из них бездействует, остальные производят в среднем по триста тонн стали в день. У меня их двадцать, они работают на полную мощность, производят по семьсот пятьдесят тонн риарден-металла в день. Итак, у нас восемьдесят «объединенных» мартенов с «объединенным» выпуском двадцати семи тысяч тонн, в среднем триста тридцать семь с половиной тонн на печь. Каждый день в году я, производя пятнадцать тысяч тонн, буду получать деньги за шесть тысяч семьсот пятьдесят тонн. Не будем принимать во внимание других членов пула, они не изменят масштаба, только опустят средний показатель еще ниже, большинство их работает еще хуже, чем Бойль, никто не производит столько стали, сколько я. Как долго, по-вашему, я просуществую при вашем плане?