– Все надписи и их последовательность внесены в память системы. У нас, правда, имеется монитор с экраном, как в провинциальном кинотеатре, но я подумал, что вам будет удобнее рассматривать их под изначальным углом зрения.

– Да, безусловно, – с благодарностью подхватила Пэт. – Возможность охватить весь текст одним взглядом исключительно важна. Огромное спасибо вам, мистер Йегер. И Максу тоже!

– Можете называть меня Хайрем, – донесся до нее голос из-за стен иллюзорной пещеры. – А теперь идите сюда, я вас познакомлю. Потом начнем работать.

Пэт чуть было не выпалила: «Как же я выйду?» – настолько реальной казалась голографическая копия пещеры, – но быстро преодолела замешательство, храбро шагнула сквозь призрачную стену и подошла к сидящему за консолью Йегеру.

– Макс, дружок, – проговорил тот куда-то в пространство, – познакомься с доктором Патрицией О'Коннелл.

– Очень приятно, – послышался в ответ негромкий женский голос.

Пэт подозрительно покосилась на компьютерщика:

– Макс – это женщина?!

– Первый вариант говорил моим собственным голосом. Но потом я стал вносить поправки в программу и обнаружил, что женские модуляции нравятся мне больше мужских.

– Она реагирует на обращение? Йегер улыбнулся:

– Конечно. Макс это не просто компьютер, а система искусственного интеллекта. Кнопок никаких нажимать не надо. Просто беседуйте с ней, как с обычным человеком.

Пэт огляделась:

– А где же микрофон?

– Микрофонов здесь целых шесть штук, но они миниатюрные, поэтому их не видно. Вы можете разговаривать откуда угодно, только не отходите от меня дальше чем на двадцать футов.

Пэт вопросительно подняла голову:

– Макс?

На большом мониторе рядом с платформой появилось женское лицо. Живое, обрамленное сияющим ореолом каштановых волос, оно смотрело прямо на нее широко раскрытыми карими с топазовым оттенком глазами. Губы женщины на экране раздвинулись в приветливой улыбке, открывая ровные белые зубы. На ней было платье с глубоким декольте, открывавшем безукоризненные плечи и верхнюю часть груди.

– Здравствуйте, доктор О'Коннелл. Очень рада нашему знакомству.

– Зовите меня Пэт, – автоматически откликнулась та, взглядом включая сюда и Хайрема Йегера.

– С этой минуты так и буду называть.

– Как она прекрасна! – заметила Патриция, откровенно любуясь изображением на экране.

– Вы сегодня щедры на комплименты, Пэт, – усмехнулся Йегер. – Между прочим, прототип зовут Элси, и она моя жена.

– И как вам работается вместе? Супружеских споров не возникает? – шутливо спросила Патриция.

– Как правило. Но, если я порой забываюсь, она становится такой же вредной и упрямой, как оригинал.

– Ладно, хватит лирики, пора приниматься за дела, – пробормотала Пэт и подняла глаза на монитор. – Макс, ты уже проанализировала тексты с отсканированных накануне снимков?

– Да, – совсем по-человечески кивнула женская головка на экране.

– Можешь ли ты дешифровать какие-либо символы и перевести их в английский алфавит?

– Я только начала разбираться, но кое в чем успела продвинуться. Знаки на потолке пещеры, очевидно, являются картой звездного неба.

– Подробнее, пожалуйста, – приказал Йегер.

– На фотографиях отчетливо прослеживается довольно искусно разработанная система координат, с помощью которой в астрономии определяются позиции небесных тел на небосводе. Хочу также отметить, что отображенное на карте расположение видимых на небосводе звезд не совсем совпадает с современными астрономическими данными.

– Ты имеешь в виду изменения положения небесных светил из-за отклонений земной оси?

– Да, в астрономии эти явления называются прецессией и нутацией, – пояснила Макс. – Поскольку Земля, благодаря вращению и возникающим при этом центробежным силам, сплюснута у полюсов и слегка раздута в области экваториального пояса наподобие тыквы, именно там наиболее заметно сказывается тяготение Солнца и Луны, что вызывает некоторые колебания земной оси. Аналогичное явление наблюдается при вращении волчка. Оно называется прецессией. Расчеты показывают, что земная ось описывает полный конус за двадцать пять тысяч восемьсот лет. Нутацией же называется слабое, но нерегулярное движение, отклоняющее небесный полюс от круга прецессии на десять угловых секунд каждые 18,6 года.

– Я где-то читала, – вставила Пэт, – что в не столь уж отдаленном будущем Полярная звезда утратит свое назначение главного северного ориентира.

– Совершенно верно, – согласилась Макс. – Полярная звезда сместится в сторону, и другая займет ее место над Северным полюсом. Это произойдет через триста сорок пять лет. За сто лет до Рождества Христова точка весеннего равноденствия... извините, вы знакомы с этим термином?

– Насколько я помню из курса астрономии, – ответила Пэт, – точка весеннего равноденствия находится там, где Солнце пересекает небесный экватор с юга на север в момент весеннего равноденствия. Это точка отсчета углового расстояния от экватора.

– Очень хорошо, – похвалила ее Макс. – Ни один университетский профессор, желающий убаюкать свою аудиторию, не смог бы выразиться лучше. Словом, до Рождества Христова точка весеннего равноденствия лежала в созвездии Овна, а сейчас в результате прецессии находится в созвездии Рыб и медленно смещается в сторону Водолея.

– Если я правильно понимаю, ты хочешь сказать, – с воодушевлением подхватила Пэт, – что символы на потолке изображают координаты звезд в прошлом?!

– Правильно понимаешь, – бесстрастно подтвердила Макс.

– Но располагали ли древние необходимыми знаниями, чтобы построить достаточно точную проекцию?

– У меня есть все основания утверждать, что люди, вырезавшие карту звездного неба на потолке пещеры, на голову превосходили астрономов, живших всего несколько сот лет назад. Они совершенно справедливо считали, что Млечный Путь относительно неподвижен, а вращаются Солнце, Луна и планеты. Кроме того, на карте показаны орбиты всех планет Солнечной системы, включая Плутон, который открыли лишь в прошлом столетии. Далее, авторам карты было известно, что Бетельгейзе, Сириус и Процион остаются на постоянных позициях, в то время как остальные созвездия едва заметно смещаются. Можно еще многое добавить, но одно неоспоримо: во всем, что касается астрономии, эти древние ребята знали толк, вы уж мне поверьте!

Пэт бросила взгляд на Йегера:

– Вы понимаете, что это значит? Если Макс сумеет расшифровать эту систему звездных координат и провести сравнительный анализ ее с современными астрономическими данными, мы сможем с высокой степенью точности датировать период строительства пещеры!

– Она постарается.

– Я частично разобралась в их системе нумерации и могу поделиться, – предложила Пэт. – Тебе это поможет, Макс?

– Не стоило беспокоиться, я уже сама ее проанализировала. Она гениальна в своей простоте. Жду не дождусь, когда смогу запустить коготки своих байтов в те надписи, где содержатся слова.

– Макс?

– Слушаю, Хайрем?

– Сосредоточься на расшифровке звездных символов и отложи на время работу над алфавитными текстами.

– Ты хочешь, чтобы я произвела сравнительный анализ древней и современной звездных карт? – уточнила Макс.

– Да. Сделай все, что сможешь, и чем скорее, тем лучше.

– До пяти вечера подождешь? К тому времени я рассчитываю подобрать к ним ключ.

– Приступай, – коротко ответил Йегер.

– Макс просит всего несколько часов на работу, которая отняла бы у меня месяцы, если не годы? – недоверчиво переспросила Пэт.

– Не стоит ее недооценивать. – Йегер развернулся на вращающемся стуле и отхлебнул глоток давно остывшего кофе. – Я провел лучшие годы своей жизни, собирая и программируя Макс буквально по крупицам. Подобной компьютерной системы нет больше нигде в мире, хотя это отнюдь не означает, что она морально не устареет уже через декаду. Но, если говорить о настоящем, очень мало такого, чего она сделать не в состоянии. Главное же в том, что она не только уникальна, но и принадлежит сердцем и душой мне и НУМА.