Но Лили приходила. И встречи наши всегда начинались одинаково: сгорая от нетерпения, второпях сбрасывая с себя одежду, мы бросались в объятия друг друга, наши тела и души сливались воедино, и на какой-то миг — или вечность? — мы покидали бренную землю, возносясь туда, где царит райское блаженство.

Я любил, обожал, я боготворил ее.

Меня восхищало в Лили все: внешность, жесты, походка, манера одеваться, вести беседу… Умиляла легкая шепелявость и детская привычка грызть ногти, когда она размышляла над каким-то трудным вопросом… Трогали ее серьезное отношение к мелким бытовым проблемам и готовность помогать всегда и всем.

Она всей душой сочувствовала русским революционерам…

Она плакала над умирающим щенком…

Несмотря на разницу в годах (Лили была на десять лет старше меня), я чувствовал себя рядом с ней взрослым человеком, умудренным опытом. Пережив немало трудностей, обладая незаурядным умом, она сумела сохранить в себе открытость и чистоту и оттого порой казалась такой беззащитной… Мне так хотелось согреть ее, укрыть от мелких неурядиц и больших бед…

Я мечтал быть с нею всегда. Я предложил ей руку и сердце.

Но Лили ответила отказом…

— Михаил, — вздохнула она. — Он пропадет без меня.

Напрасно я твердил, что нельзя приносить свою жизнь в жертву другому человеку, что судьба жестоко мстит за это, что Бог свел нас с нею не напрасно…

— Нет, — твердо сказала Лили. — И прошу, больше никогда не говори об этом.

Я ненавидел ее мужа. Я совершенно серьезно размышлял о том, каким способом лучше убить его. Единственное, что останавливало меня, — сама Лили. Она не простит.

Так прошло лето. Незабываемое лето 1899 года. А потом все разрешилось само собой. Лили собралась в Америку, где готовился к постановке ее «Овод».

К слову, писательницей она была неважной. Для всех так и осталась автором одной книги».

— Капитан Джордж Герберт Рейли прибыл в ваше распоряжение, сэр!

— Отлично! — вопреки уставу, командующий пехотой полковник Холдейн протянул руку вновь прибывшему офицеру. — Надеюсь, вам уже объяснили ситуацию и наши задачи?

— Проникнуть на территорию врага, выяснить численность и расположение сил противника, сэр! — отрапортовал Джордж. — Мое личное задание — узнать о стратегических планах буров.

— В ваше распоряжение поступают пять человек, — Холдейн подал капитану список. — Вы познакомитесь с ними в пути. Все они надежные, проверенные люди.

— Джордж? — послышался сзади изумленный возглас.

Рейли обернулся. Перед ним стоял Уинстон Черчилль.

— Винни?! Какими судьбами? Мне говорили, ты оставил службу в армии!

— Так точно, сэр! — рассмеялся Черчилль. — Я командирован сюда как корреспондент газеты «Морнинг пост», которая платит мне 250 фунтов стерлингов в месяц и покрывает все расходы, которые я несу в Южной Африке.

Джордж присвистнул:

— Твои акции растут, дружище! За такое вознаграждение и я, пожалуй, добровольно полез бы в лапы к бурам. Но ведь ты хотел вплотную заняться политикой? Кажется, даже выставлял свою кандидатуру на выборах?

Уинстон скривился. Черчилль не любил, когда ему напоминали о провалах.

— Да, но первая попытка оказалась неудачной, — не вдаваясь в подробности, ответил он. — Правда, я не теряю надежды. Вот увидишь, я еще буду заседать в парламенте, я добьюсь своего.

— В этом я нисколько не сомневаюсь, — искренне сказал Рейли.

Из трубы паровоза повалил черный дым. Послышался скрежет, а следом за ним — протяжный гудок.

— Эй! — встревоженно высунулся из вагона Холдейн. — Друзья! Отправляемся!

— Бай, Винни! — Рейли вскочил на подножку и махнул приятелю рукой. — Еще увидимся!

Но, к его удивлению, Черчилль резво запрыгнул на ступеньки за ним следом.

— От меня так просто не отделаешься, Джордж. Я тоже еду.

— В разведку? — оторопел капитан. — В тыл к бурам?

— А что тут такого? — пожал плечами Винни.

Бронепоезд набирал ход. Машинист обязан был рассчитать скорость так, чтобы оказаться во вражеском тылу с наступлением темноты. Рейли перебрался на открытую платформу, чтобы познакомиться с поступившими в его распоряжение солдатами и объяснить им индивидуальные задания. Винни, вытащив блокнот, на хдду набрасывал корреспонденцию для «Морнинг пост». Холдейн собрал в своем вагоне командиров подразделений. Все шло своим чередом.

Мимо проплывали унылые африканские пейзажи, в которых Рейли никогда не находил ничего интересного. Над раскаленной землей пылало раскаленное солнце. И вдруг, как это всегда бывает в тропиках, не признающих полутонов, наступила темнота. Высыпали звезды, яркие, крупные и расположенные совсем не так, как в северном полушарии, а под ними, на самой трубе паровоза, примостился рожками вверх молодой месяц. Вокруг было тихо.

Внезапно мимо уха Джорджа с громким свистом стремительно пролетело какое-то насекомое. И тут же послышался крик:

— Ложись! Буры!

Стоявший рядом солдат резко толкнул капитана, и тот, не устояв на ногах, брякнулся на пол. А над головой уже вовсю свистели пули, и сквозь стук колес можно было уловить топот копыт.

Подобравшись к самому краю платформы и приподнявшись на локтях, Джордж несколько раз выстрелил в темноту. Через минуту он уже начал различать неясные очертания всадников. Один из них несся на своем скакуне вровень с его глазами. Джордж прицелился и…

Скрежет, свист, дым, крики, стоны — ад кромешный. Джорджа что-то подтолкнуло снизу, подкинуло вверх — и он вывалился с поезда прямо, казалось, под копыта перепуганного, взбешенного коня, перекатился по чьим-то телам и камням, ударился обо что-то твердое… И наступила тишина.

(Из книги В. Трухановского «Уинстон Черчилль».)

Пит широко улыбнулся, обнажив идеально ровные белые зубы:

— Слава Богу, мистер Джордж, теперь ваши злоключения позади.

— Спасибо, Друг, — сердечно поблагодарил Рейли. — Право, не знаю, чем отплатить тебе за все, что ты сделал…

Парень махнул рукой:

— О чем вы говорите, сэр!

— Если я тебе понадоблюсь, обратись в Лондоне по этому адресу, — и Рейли продиктовал несколько слов. — А теперь прощай, Пиг. Я никогда не забуду, что ты сделал для меня…

Джордж обнял юношу здоровой рукой и поднялся по трапу на пароход, отправляющийся в Европу.