— Но я не с человеком собираюсь сражаться, — перебил его Терон. — Я вообще не уверен, что у него есть плечи.

— И по животным можно судить, что они собираются сделать. Они изгибаются, поворачиваются, переносят свой вес на опорную ногу совсем как люди. Подобные сигналы не всегда очевидны. Опытные воины, как правило, скрывают свои намерения или, что еще хуже, могут намеренно ввести в заблуждение. Они хотят сбить тебя с толку, лишить равновесия и найти твое слабое место. Разумеется, тебе именно это и нужно. Если ты правильно все разыграешь, он увидит обманный маневр, но не атаку. В этом случае тебе удастся обезглавить летающего змея. И наконец, самое сложное. То, чему нельзя научить. То, что едва ли можно объяснить. Это понимание того, что схватка — это не столько размахивание руками, сколько то, что происходит в твоей голове. Истинная битва происходит в твоем сознании. Ты должен решить, что победишь, до того, как это случится. Ты должен видеть свою победу, чувствовать ее, безоговорочно верить в нее. Следует, однако, опасаться и излишней самоуверенности. Надо быть гибким, уметь приспосабливаться к моменту и никогда не сдаваться. Если ты это умеешь, ты можешь все. Иначе страх и сомнения будут сковывать тебя, пока противник не одержит над тобой верха. Давай-ка возьмем пару крепких палок и проверим, внимательно ли ты меня слушал…

Ночью вновь зажглись костры, и все жители деревни укрылись под защитой стен замка и в подвале коптильни. Только Ройс и Адриан оставались снаружи, но даже они предпочитали держаться ближе к дверям коптильни, вглядываясь во тьму, озаренную отблесками костров.

— Как там Трейс? — спросил Ройс, глядя в небо.

— Прекрасно, учитывая, что она снесла головой часть дерева, — ответил Адриан, присаживаясь на бочку и обгладывая остатки мяса с бараньей кости. — Вроде даже предлагала помочь готовить обед. — Он покачал головой и улыбнулся. — Лихая девчонка, ничего не скажешь. Она очень сильная, хотя, если вспомнить беспомощность под аркой в Колноре, в это трудно поверить. А вот со стариком произошла настоящая перемена. Терон говорит, что собирается уехать дня через два, как только Трейс сможет отправиться в путь.

— Так мы что же, заказчика лишились? — с притворным разочарованием спросил Ройс.

— А что, ты уже близок к цели? — Адриан отбросил кость в сторону и вытер руки о рубашку.

— Вовсе нет. Никак не могу понять, как добраться до этой башни.

— Подземный ход?

— Мне это приходило в голову, но я прочесал каждую пядь земли в лесу и скалы, там ничего нет. Ни пещеры, ни лощины, ничего, что можно было бы принять за подземный ход. Я в тупике.

— А что наш волшебник? У него нет каких-либо соображений?

— Может, и есть, но он что-то скрывает. Ему нужно попасть в башню, но он не говорит зачем и не отвечает на вопросы. Много лет назад с ним здесь что-то произошло. Наверное, не хочет вспоминать об этом. Но может быть, завтра я заставлю его раскрыться, если дам ему понять, что Вуды больше не нуждаются в наших услугах. Стало быть, мне больше нет смысла стараться.

— А ты не думаешь, что он тебя раскусит?

— Да мне-то что! Честное слово, завтра попробую еще разок, но если ничего не найду, думаю, нам стоит уехать вместе с Тероном и Трейс.

Адриан выразительно промолчал.

— Что ты об этом думаешь? — спросил Ройс.

— Мне как-то не хочется их бросать. Они ведь только начали побеждать.

— Вот всегда ты так! Позволяешь всяким пропащим оборванцам залезть себе в душу.

— Хотелось бы тебе напомнить, что ехать сюда было твоей идеей. Я, если помнишь, собирался отказаться.

— Ладно, не будем торопиться, за день многое может измениться. Вдруг завтра я найду путь в башню.

Адриан подошел к двери коптильни:

— Лес шумит. Похоже, наш приятель не торопится вновь с нами увидеться. Наверное, пламя Эсрахаддона подпалило ему крылышки, и сегодня у него на ужин оленина вместо человечины.

— Огонь не сможет сдерживать его вечно, — сказал Ройс. — Если верить волшебнику, костры не причинили ему боли, просто сбили его с толку. Видимо, он избегает яркого света. Настоящий урон ему может нанести только меч из той башни. Зверь еще вернется.

— Тогда надо воспользоваться его отсутствием и хорошенько выспаться.

Адриан спустился в подвал коптильни, оставив Ройса созерцать звездное небо в полном одиночестве. Вскоре оно подернулось тучами. Ветер так и не утих. Он так и продолжал качать верхушки деревьев и раздувать пламя костров. Ройс всем своим нутром чувствовал, что надвигаются великие перемены и что их уже не остановить.

Рано утром Ройс отправился к реке. Выйдя на берег, он подобрал несколько плоских камешков и принялся пускать блинчики по воде. Кидал он их в сторону башни. Ни один из них не подпрыгнул больше одного раза — их тут же поглощал бурный поток. Ройс обдумывал очередной способ добраться до башни. Он подумал, что можно было бы построить маленькую лодку и попробовать доплыть вверх по течению до скалистой площадки, прежде чем мощный поток сметет его и сбросит вниз вместе с водопадом. Мощный поток, вероятнее всего, бросит ее на каменную стену, разнесет в щепки или просто затопит. Но ведь можно будет попробовать перескочить с лодки на островок до того, как лодка упадет в пропасть. Самое страшное заключается в том, что, даже если он сумеет совершить этот небывалый подвиг, путь назад будет отрезан навсегда.

Ройс резко обернулся на шум шагов и увидел волшебника. Тот шел вдоль реки. Возможно, Эсрахаддон на всякий случай присматривал за ним. Но скорее всего он просто хотел оказаться рядом в тот момент, если бы вдруг удалось обнаружить вход в башню.

— Доброе утро, — сказал волшебник. — Надеюсь, на тебя сегодня уже снизошло озарение?

— Только одно: добраться до башни невозможно.

Эсрахаддон выглядел разочарованным.

— Я уже исчерпал все возможности, — пояснил Ройс. — К тому же Терон и Трейс собираются уехать из Дальгрена. Стало быть, у меня больше нет причин ломать голову над загадками этой башни.

— Понимаю, — сказал Эсрахаддон, глядя на него сверху вниз. — А как же защита деревни?

— Это не моя забота. Ты же сам говорил, что деревни здесь вообще быть не должно. Это ведь нарушение договора, если ты помнишь. Будет лучше, если все жители уедут отсюда.

— Если мы позволим стереть деревню с лица земли, эльфы могут счесть это слабостью. Нет смысла подавать им повод к вторжению.

— Но если мы спасем деревню в нарушение договора, результат будет тот же. К счастью для меня, я не ношу корону. Я не император, не король, и не я в ответе за здешние дела.

— Ты просто уйдешь?

— А есть причина, по которой стоит остаться?

Волшебник вопросительно вскинул брови и пристально посмотрел на вора.

— Чего ты хочешь? — наконец спросил он.

— Уж не предлагаешь ли ты заплатить мне?

— Мы оба знаем, что у меня нет денег, но тебе от меня что-то нужно. Что именно?

— Мне нужна правда. Зачем ты сюда явился? Что именно произошло здесь девятьсот лет назад?

Какое-то время волшебник вглядывался в лицо Ройса, затем опустил глаза. После долгого молчания он пришел к какому-то решению. Кивнув в знак согласия ответить на этот вопрос, он подошел к стволу упавшего бука, лежавшего поперек гранитного камня, и сел, глядя на реку сквозь водяную пыль, словно пытаясь отыскать что-то важное в тумане.

— Я был самым молодым членом Совета сензаров, величайших магов мира, — начал он. — Мы работали непосредственно в пользу императора. Были еще тешлоры, так назывались лучшие рыцари императора, его гвардия. Согласно традиции, сын и наследник императора должен был иметь наставника и защитника из каждого совета. Поскольку я был самым молодым, мне выпала честь быть наставником Неврика от сензаров. Наставником от тешлоров избрали Джериша Грелада. Поначалу мы с Джеришем не очень ладили. Как и большинство тешлоров, он не доверял магам, а я был невысокого мнения о его грубых, жестких методах. Однако наше доброе отношение к Неврику позволило нам помириться. Как и его отец, император Нарейон, Неврик принадлежал к совершенно иной породе. Обучать его было для нас честью. Джериш и я проводили с ним почти все время. Я обучал его чтению, рассказывал о традициях, помогал ему овладевать Искусством, а Джериш обучал военному мастерству и стратегии. Хотя я по-прежнему считал, что непосредственное участие в бою является делом, недостойным императора и его сына, мне было ясно, что Джериш предан Неврику не меньше моего. Так мы нашли общий язык. Когда император решил нарушить традицию и отправиться к Авемпарте вместе с сыном, мы последовали за ним.