— Ты считаешь, что мы не должны были так поступать? — мрачно посмотрела на него Маша. — Что мы должны и дальше терпеть их произвол и насилие? Не соблюдение никаких обязательств и договоров?

— Своим поступком вы резко выделили себя из общей массы кланов этого города, — сухо ответил Уно Бер. — И теперь, если с кем и считаются в этом городе, те же амазонки, то только с вами. Поэтому мы и подняли эту тему. Свои проблемы мы можем решить или вместе с вами, или никак.

— А никак, нас не устраивает, — перебил Уно Бера Ли Дуг. — Никак, для нас смерть. И, только в союзе с вами, у нас есть единственная надежда сохраниться, и как вид, и как кланы, в конце концов.

— Вы не ответили на вопрос, — флегматично бросил профессор, продолжая шелестеть неизвестно откуда вдруг появившимися у енго в руках бумагами, и как бы не глядя на ящеров. — Так чего же вам то бояться? Повторяю вопрос.

— Мы не такие, как подгорные, и как многие в империи. Как слишком другие. Нас там не любят.

— Здесь вас тоже не любят, — усмехнулся скептически профессор. — Терпеть, терпят, но чтобы любить, этого нет даже в мыслях.

— Это совсем другое, — мрачно заметил Уно. — Здесь нас не любят, как ящеров, вообще, но охотно принимают, когда надо использовать наше мастерство, и платят за работу зачастую больше, чем своим. Платят по работе, а не исходя из цвета кожи или формы черепа или количества зубов во рту. А, вот, там нас ненавидят именно за то, что мы такие, какие мы есть. И за то, что не желаем меняться. Ненавидят за все наши умения и знания, несмотря даже на то, что охотно пользуются многими предметами наших ремёсел, теми же арбалетами и лекарствами.

— Надеюсь, вы понимаете, что всё то, что вы тут наговорили, требует проверки и подтверждения, — внимательно посмотрел на него профессор. — Подобные вещи на веру не принимаются. И ещё, что я хотел бы знать, почему вы выбрали именно эти три клана, самые многочисленные и самые сильные в настоящее время. Вы что, специально выбираете себе врагов пострашнее? Чтобы не так скучно помирать было?

— Проще говоря, я бы хотел знать, что такого находится на их землях, чем вы так стремитесь завладеть?

Профессор, подняв голову от бумаг, прямо посмотрел на Ли Дуга, молча смотрящего на него и остальных ящеров, замерших в ожидании ответа своего неформального лидера.

— Это ещё одна из многих причин, по которой мы решили связаться именно с вами, — не выказывая никаких признаков безпокойства, ответил тот. — У вас у всех есть одна особенность, напрочь отсутствующая у других. Вы никому не верите на слово и видите то, на что другие не обращают внимания.

Хорошо, — Ли Дуг встал и прошёлся молча по комнате, старательно обходя сидящих в разных местах людей. — Раз вы не верите в политические мотивы, приведём экономические резоны.

Ли Дуг остановился возле двери и спокойно отворил её, выглянув наружу.

— Тамбур бы надо нормальный сделать, — заметил он, оборачиваясь. — Не так зимой выстывать будет.

— Давно же собираетесь, — хмыкнул он, глядя на замерших к нему спиной часовых. — Да всё руки, видать, не доходят.

Потом, повернувшись лицом к людям, он плотно прикрыл за собой дверь и тихо проговорил:

— В тех местах выращивают и добывают такой дорогой и важный растительный продукт, как каучук. Надеюсь, он вам знаком, раз вы в большинстве своём родом с Земли. Поэтому, вы должны знать, какую ценность он имеет для промышленности любой страны. И то что здесь, в этом городе такой промышленности нет, ещё ни о чём не говорит. Она есть в других местах. И в других местах он очень высоко ценится.

А чтоб вы имели представление о его ценности здесь, в этом мире, замечу, что изготовление наших знаменитых арбалетов, невозможно без использования каучука. Без него наши арбалеты тут же потеряют половину своей цены.

Не вдаваясь в детали, и говоря проще — это стратегический ресурс. И как всякий стратегический ресурс, он кем-то контролируется. В данном случае, он контролируется теми самыми тремя кланами подгорных ящеров.

Добывается из особого дерева, что в изобилии произрастает в болотах верховий Лонгары, откуда она, собственно и берёт своё начало. Это далеко не единственное место произрастания этого дерева, но одно из самых богатых по запасам сырья.

— И вы предлагаете нам ввязаться в борьбу за это сырьё? — вопросительно взглянула на него Маша, переглянувшись с Корнеем. — Неужели, нет ничего попроще и поближе к нашим землям? Чего-нибудь менее затратного и менее бредового. Менее смертоубийственного. У этих ваших трёх кланов наверняка есть союзники. А это ещё гарантированный деяток тысяч воинов. Полегче ничего нельзя было найти?

— Всё остальное не принесёт такой прибыли.

Ли Дуг нервно потёр свои лапы друг о друга, что со стороны смотрелось просто дико. Ящер, и нервничает. Такого ни Маше, ни другим её друзьям видывать ещё не доводилось. И это особенно настораживало своей непонятностью.

— Вы, надеюсь, успели заметить, — немного помолчав, продолжил Ли Дуг, — что весь этот край как бы находится в стороне от всех зон боевых действий. Чтобы где не происходило, но там всегда тишь да покой. Никаких боёв, никаких схваток.

— Ну да, — хмыкнул профессор. — Особенно, если не считать того, что в тех местах ранее было два человеческих города, а ныне нет ни одного. И что-то нет таких данных, что там было что-то такое особенное, из-за чего стоило бы воевать.

— Раньше не было, а сейчас есть, — усмехнулся ящер. — Учтите, что тогда, когда там были человеческие поселения, ни о каком каучуке никто не знал. И никому он был просто не нужен. Это сейчас из-за него начинают разворачиваться войны. Это сейчас он всем вдруг понадобился. А ещё тридцать лет назад, о его существовании никто не имел ни малейшего представления. Ну, растут себе там какие-то деревца. Ну, течёт там по ним смола всякая разная. Да кому до того было какое дело. Тем более что и населения то в тех краях было ещё меньше, чем сейчас в нашем городе раз в десять.

— Чтоб ты провалился, — тихо, едва слышно процедила сквозь зубы Белла. — На ящера она при этом старалась не смотреть. Скулы её свело от злости. Она уже поняла, что компания землян, с которой её связала судьба, обязательно влезет в это дело. А это было для её интересов не очень хорошо. Это было откровенно плохо. Лишнее беспокойство сейчас ей было ни к чему.

Облепленная толстыми пеньковыми канатми и людьми, словно кусок головка сахара чёрными муравьями, огромная туша полусгоревшей большой десантной лодьи медленно выползала на низкий, топкий берег залива. Глядя на всё, окружающее это прекрасное действо, Маша брезгливо морщилась. Даже сейчас, когда вдарили морозы и почву местами серьёзно прихватило морозцем, здесь в заливе она до сих пор ещё представляла откровенную жижу, словно густое чёрное сливочное масло, проминающееся и валами подымающееся по бокам и под тушей выползающего на берег мостодонта.

Идея с вытаскиванием на берег полусгоревших останков десантных лодий амазонок и попыткой их дальнейшего ремонта и восстановления, никогда ей не казалась настлько глупой как в этот момент. Мало того что трюмы лодий до сих пор полны были замёрзними до каменного состояния трупами утопленниц, так ещё за саму работу, не считая арендной платы за использованные огромные стеновые вороты, Голова с неё содрал просто буземные деньги.

Три тыщи золотом за два ворота. И за что? За неделю работы и за две бригады мастеров!

А такими темпами, как работают эти так называемые мастера, им тут трудиться не менее месяца.

Маша мысленно в отчаянии схватилась за голову.

— "Ну что Белка такая неугомонная, — с горечью подумала она. — Не могли в воде до весны постоять? Могли. Крепче были бы. Морение для дерева ещё никогда не мешало. А до весны ему как раз пару тройку месячишков крепости поднабраться хватило бы.

— Нет же, неугомонная! Всё ей подавай сразу, сейчас, немедля! До весны, мол, отремонтировать успеем".