Оптимизма баронессы, надеющейся что пострадавшие от огня лодьи не сильно обгорели, Маша не разделяла. Одного взгляда ей хватило чтобы понять, что простыми средствами и лёгкой работёнкой тут не обойдёшься. Да и мастеров нужных под рукой у них не было. Маша помнила как ещё Сидор год назад намаялся, работая с местными мастерами корабелами и какие они оказались вредные, гонористые козлы с большим самомнением, огромной жаждой до халявных денег и неумеренным нежеланием сачковать.

На что Сидор терпеливый мужик, а и тот не вытерпел — выгнал сволочей в конце концов.

И баронесса что, думает что она умнее других? Что у неё получится заставить этих лодырей работать?

— "Наивная!" — Маша чуть было вслух не рассмеялась своим мыслям.

Однако, вспомнив во что им в конце обойдётся вытаскивание всех пятерых лодий на берег, не считая землечерпалки, в которой и вытаскивать то нечего, появившаяся было на лице улыбка медленно с него сползла. Деньги последнее время для Маши стали большая проблема. А в истории с трофейными лодьями спасало пока лишь то, что платила за все работы сама баронесса. Своего рода безпроцентный кредит, выданный ею их компании до весны, когда будущие богатые поступления от продаж копчёной рыбы с лихвой покроют довольно незначительные на фоне вероятных весенних прибылей зимние траты.

Всё-таки какае-никакие, а собственные ловы, хоть и довольно скудные у них уже были, расчистили за прошедшее время немного. Так что баронессе было твёрдо обещано что расчёт по долгам произведён будет с ней первой. И слава Богу что она согласилась. Иначе бы ни она, ни профессор не дали бы добро на извлечение судов из-под воды. Не хватало ещё проблем потом с правами собственности на суда.

И так уже к ней подваливали заинтересованные лица с предложением о преуступке прав на такие богатые трофеи.

— "Дружба, дружбой, а табачок врозь", — пришла холодная, деловая мысль.

Маша недовольно покосилась за спину. Там, со стороны крепости до её ушей доносились глухие звуки голосов многочисленных пленных амазонок, собранных в крепости.

Белла как раз пошла туда с ними разбираться, а её не взяла. Впрочем, за то Маша на неё была не в обиде. Новости, что взялась сказать амазонкам Белла были не из разряда приятных. Содержание пленных ужесточалось и девчонок было откровенно жаль. Но ничего поделать они пока не могли. Городские власти, получив под нос фигу в деле возврата пленных из последнего набега, решили наказать строптивцев, то есть их компанию. И как это ни неприятно осознавать, у них это получилось.

Сгоревшие казармы школы восстанавливать кроме как пленным было некому. Помогать вытаскивать суда на берег было некому. И в городе и рядом было огромное количество работы, а халявных рабочих у них отбирали.

И теперь за любые вспомогательные работы им придётся переплачивать кланам за рабочих чуть ли не втрое. И самое плохое что живыми деньгами. В таких делах никто на расписки внимания не обращал, требуя только налички. А с ней в городе давно начались проблемы.

Потому-то у Маши оследние дни и появилось такое чёткое понимание, что свободных рабочих рук в городе они больше не найдут.

Их конкретно поставили на бабки. И теперь малой кровью, как они надеялись, им не обойтись.

Так что уже заплаченные ею Голове три тысячи за одну вытащенную на берег лодью, это ещё были цветочки. Впереди были действительно серьёзные проблемы. И самой главной из них было — ГДЕ ВЗЯТЬ ДЕНЕГ?

Маша снова прислушалась к голосам за стеной крепости. Что-то они там притихли. Видать, Белла наконец-то их "обрадовала", переваривают.

На заднем, глухом дворе крепости Речная Пристань, где в несколькх чудом сохранившихся, несгоревших во время штурма казармах курсантской школы жили последнее время амазонки, было необычно оживлённо. Тремя ровными прямоугольными квадратами здесь стояли три сотни амазонок, осторожно перетаптываясь с ноги на ногу. По мрачным и настороженным взглядам, постоянно бросаемым ими на крытую галерею, опоясывающую по периметру глухой двор, было отчётливо видно, что всё происходящее вокруг них им совершенно не нравится, и ничего хорошего они для себя не ждут.

По всей галерее, опоясывающей этот двор, стояли ровным, плотным рядом незнакомые им егеря, чередуясь с ящерами, и наведя на мнущихся во дворе амазонок взведённые арбалеты молча чего-то ждали.

Их было немного. Не более ста человек. Но зная, что собой представляют арбалетчики этого клана, амазонки не испытывали ни малейшего сомнения в том, что стоит им сейчас только дёрнуться, как весь двор завалят их трупам.

Поэтому, во дворе стояли три плотных квадрата амазонок по сотне человек в каждом, и они не делали ни малейшего лишнего движения, дабы не спровоцировать егерей.

Единственная причина, которая ещё оставляла им какие-то надежды на то, что всё обойдётся, стояла прямо перед ними с тоненькой веточкой в руке, прямо перед двойной шеренгой арбалетчиков, держащих арбалеты наизготовку, и с задумчивым видом легонько постукивала им по сапогу, рассматривая выстроившиеся квадраты.

Одна одинёшенькая перед тремя сотнями амазонок. Невысокая, хрупкая фигурка молодой женщины, стоящей перед рядами рослых, на голову её превышающих, великолепно физически развитых крепких женщин. Но ни у кого из присутствующих не возникало даже мысли о том, что о ней можно побеспокоиться. Аура силы и власти, окружающая её пресекает любые мысли о попытке причинить ей какой-нибудь вред. Да и слава. Слава мастера, победителя волчьих наёмников, великолепных воинов, которым не могут противостоять не то, что амазонки, но и многие ящеры и очень редкие люди. А она одна зарубила волчьих наёмниц более сотни. Одна, с помощью своей небольшой, какой-то детской на вид сабельки.

— У меня для вас несколько новостей, — мягкий, негромкий, мелодичный голос баронессы, казалось, пронёсся ледяным ветром среди холодных, каменных стен крепости. — Как обычно, что-то хорошее, и что-то плохое.

— Начну с хорошей новости. Учитывая ваше положительное поведение последнего времени и оказанную компании помощь в устранении последствий набега на город, проще говоря в уборке трупов, руководством компании принято решение просуммировать все заработанные вами по настоящее время суммы и отпустить некоторых из вас на волю.

— Но у этой хорошей новости есть одна неприятная сторона. Ваше начальство окончательно отказалось от вас и не дало ничего. Ну а поскольку денег за прошедшие полгода именно вы заработали очень мало, мы можем освободить всего только сорок человек. И методом жеребьёвки вам предстоит выбрать этих счастливчиков. Завтра же они могут отправляться домой.

— Следующая новость. Хорошая она, или плохая, это уж на ваш выбор.

Баронесса, ненадолго замолчала, как бы вслушиваясь в установившееся на площади гробовое молчание, а потом продолжила своим мелодичным, негромким голосом:

— В общем, городские власти считают что оставлять вас в городе и в самой ближайшей округе слишком опасно. Ну а поскольку мы к тому же отказались поделиться с ними своими пленными, то они сделали вид что недовольны обилием пленных непосредственно возле города и потребовали навести порядок. Они потребовали убрать вас.

— Сами обгадились, а наведения порядка потребовали от других. Тем не менее, ничего сделать мы не можем.

— Поэтому, завтра к утру вы должны предоставить этих сорок человек из вашего числа. Они будут немедленно препровождены к берегу Лонгары, где их завтра начиная с полудня будет ожидать специальная посольская лодья. И пока Лонгара окончательно не схватилась льдом, вы сможете перебраться домой.

— Вопрос можно? — неожиданно перебил её чей-то голос из глубины строя ближнего к ней квадрата.

Из плотно сбитого квадрата, осторожно раздвигая плечом своих товарок, медленно вышла невысокая, крепко сбитая женщина с красивым, интеллигентным лицом и остановилась прямо перед Изабеллой.

— Военнопленная Марфа Полторыплётки, — криво усмехнувшись, представилась она. — Так можно спросить, — опять задала она вопрос, стоя прямо перед баронессой и буравя её пронзительным взглядом своих глаз.