— Вот, — ткнул он рукой в плотные ряды тех же самых грязно-зелёного цвета ящиков, высокими штабелями подымающихся по обеим сторонам узкого прохода сразу за воротами.

Ровные, тщательно уложенные ряды аккуратных ящиков, что-то Маше смутно напомнившего тёмно-зелёного, грязноватого цвета, поднимались до самого потолка амбара, занимая внутри него практически всё внутреннее пространство, оставляя только посередине узкий, прямой проход к виднеющимся на противоположной стороне амбара вторым, закрытым сейчас воротам. Вплоть до самых стропил между ними не было ни единого просвета. Они заполняли обе стороны центрального узкого прохода так, что не оставалось не то, что мало мальски удобного прохода, даже малейшей щёлочки не было, чтобы протиснуться между ними.

— Не то, что ставить уже некуда, а просто войти невозможно, — чуть ли не плачущим голосом пожаловался он.

— Что это? — недоумённо уставились на ящики Маша с Изабеллой.

— Стекло, — буквально выплюнул ненавистное слово Марк. — Колечки, проволочки какие-то и прочее, прочее, прочее военное барахло, согласно утверждённой Сидором номенклатуры, — жалобным тоном начал перечислять управляющий. — Листовое стекло, матовое, цветное, гофрированное. И прочее, прочее, прочее. И всё это вместо того, чтобы заниматься искусством. Вместо того чтобы творить! — потряс он поднятыми вверх руками.

Вместо создания чего-нибудь прекрасного, вроде тех бокалов, что мы сделали для Императрицы ящеров, я теперь клепаю какие-то дурацкие попоны на лошадей из бронированного стекла. Отливаю бронебойные дротики и заливаю свинцом стеклянные пульки для арбалетов. Лью броневое стекло для его непонятных целей. Я ему что, оружейник? Почему я занимаюсь сотней всяческой дурацкой мелочи, которая вдруг срочно ему там где-то в Приморье зачем-то понадобилась, — снова пожаловался он. — Одного только оконного стекла, мы сделали столько, что им можно замостить всё его любезное Приморье вдоль и поперёк. В три слоя! — взвизгнул он.

Куда столько?

Каждый день к ним на перевал отправляется обоз с листовым стеклом. Каждый второй день я отправляю туда же обоз ещё с каким-нибудь необычным стеклом. И так день за днём. Днём и ночью. Без перерыва. Люди уже с ног падают!

Куда ему столько?! Можно подумать, что там нет своего стекла.

А если даже и нет!

Повернувшись к девушкам, управляющий гневно уставился на двух, удивлённо глядящих на него девиц и неожиданно устало, как будто сдувшись, тихо бросил, обречённо махнув рукой:

— Ладно уж, чего там. Тут он, конечно прав. Такого чистого, прозрачного и ровного листового стекла, как у нас, нет ни у кого. Ни у нас в городе, ни там в Приморье. А после того как он оттуда прислал кое-какое редкое и нужное оборудование и необходимые для большей прозрачности стекла присадки, равных нам не стало считайте что на всём континенте.

Но это же не значит, что надо всех мастеров ставить на его производство.

А он всё требует и требует. Дай, да дай. Словно с цепи сорвался.

Но я же не резиновый, мне же не разорваться. Да и люди у меня не железные. Они элементарно устали. Хоть мы им и платим тройной тариф, но они же, повторяю, не железные. Растёт количество брака. А это же не дело! — гневно уставился он на Машу. — У меня весь задний двор забит колотым стеклом. Я даже не успеваю его обратно перерабатывать. Его уже у меня скоро будут го-о-оры! Куда это годится?!

— Странно.

Маша, растерянно глядя на управляющего, бросила ничего не понимающий взгляд на высящиеся перед ней штабели с продукцией стекольного завода и немного растерянно заметила:

— Почему же я об этом ничего не знаю? Сидор ведёт какую-то бурную деятельность у себя в Приморье. Что-то заказывает. Заказывает много. Куда-то вывозит? За всё это…, - Маша окинула высящиеся перед ней штабеля ящиков растерянным, беспокойным взглядом. — За всё это надо будет людям заплатить и заплатить, судя по этим объёмам, много, а меня никто, ни о чём, не предупреждает? Меня, казначея нашей компании? Что за бред?

— Интересно, — баронесса, с лёгким безпокойством посмотрела на штабеля ящиков и перевела задумчивый взгляд на управляющего. — Чем же он там занимается? Куда это всё? — кивнула она на ящики. — У него там что, персональная война со всем Приморьем.

— Не знаю! — управляющий в отчаянии развёл в стороны руками. — Он пишет, что ничего такого особого, только расход арбалетных болтов велик больно. Много, мол, охочих до чужого добра. Вот и приходится поневоле много тратить. Вроде, как именно поэтому, он писал, они и перешли на пульки вместо болтов, чтобы, мол, сэкономить. Заставляет меня идальше заниматься разработкой бронебойного стеклянного болта для арбалета, пулек разных бронебойных. А у меня времени на то нет, — тяжело вздохнул мастер. — Ни людей, ни времени.

Но как?! — Управляющий с недоумённым видом пожал плечами. — Как и с чего может быть такой большой расход болтов? Да ещё стеклянных. Не понимаю, — управляющий в недоумении развёл руками, глядя на девиц растерянным, недоумевающим взглядом. — Торгует он ими там, что ли? Но кому нужно столько?

Стеклянные арбалетные болты. С утяжелённым наконечником, — Марк с недоумённым видом, непонимающе пожал плечами. — Всю жизнь были деревянные, а тут ему понадобились стеклянные. Говорит так нам дешевле.

Неожиданно резко повернувшись, управляющий ткнул рукой в какую-то угловатую повозку на высоких колёсах, стоящую рядом с воротами овина и прикрытую сверху большим куском полотна, скрывающим его очертания.

— Хотя, что там говорить! Вы и сами можете полюбоваться!

Нервной, подпрыгивающей походкой, управляющий подскочил к повозке и резко дёрнул за укрывающий конструкцию большой кусок грубого, серого полотна. Кряхтя от натуги, он небрежно стянул полотно наземь, неожиданно открыв удивительную деревянную конструкцию, внешне напоминающее большой, неуклюжий фургон, перекошенный на одну сторону со сломанным колесом, весь каких-то странных, угловатых очертаний.

— Можете полюбоваться, последнее их тамошнее приобретение или изобретение, уж не упомню. Давно здесь стоит. Сидор прислал профессору. Просил, чтобы он быстро с этим разобрался, подключив братьев Трошиных. Требует усовершенствовать. Пошире и подлиньше, да чтоб поустойчивей была на поворотах, да чтобы боезапаса больше взять можно было, а то, мол, быстро кончается. Станину пусть сделают покрепче, ось усилят, подшипники поставят, да башенку сверху чем-нибудь прикроют. Бронестеклом, что ли прикрыть, как он просит? — управляющий, неожиданно запнувшись, с задумчивым видом почесал затылок.

Неожиданно в его глазах вспыхнул интерес:

— А что, может и получится, — задумчиво пробормотал он себе под нос.

— Говорит, стрелами досаждают, — повернувшись к девушкам, управляющий задумчиво уточнил. — Все стрелки, мол, в жутких синяках ходят.

Обежав вокруг непонятной конструкции в возбуждении пару раз, он ткнул рукой прямо в странного вида обрезанную бочку, напоминающую скорее большую, неуклюжую карусель с детской площадки из Машиного детства. С одного конца карусели прямо перед ними, торчали сломанные дуги мощного, незнакомого вида арбалета. Другой же конец странной карусели украшало грубоватого вида высокое сиденье, по всей видимости, для стрелка, прикрытое сзади высокой и узкой деревянной спинкой.

Поднявшись по лесенке сбоку у башни, он решительно крутанул станину с арбалетом и, дождавшись когда к нему со скрипом подъедет сиденье, с довольным видом устроился на нём. По хозяйски развалившись на довольно узком для него седалище, он, с вальяжным видом поглядел вокруг, и с гордостью заявил:

— Вся эта конструкция у них называется броневик или тачанка. А вот это, — покровительственно похлопал он по странного вида, сломанному арбалету, — десятизарядный имперский арбалет со сменным магазином. Производство армейских мастерских имперских ящеров. Вот и клеймо, — ткнул он куда-то в боковину странного круглого барабана, торчащего ровно посередине. — Лихо стреляет! — восхищённо поцокал он языком. — Ребята, когда приезжали, показывали. Жалко что недолго, пока окончательно не доломали. Так что дротиков для него действительно надо много, — неожиданно грустно и обречённо проговорил он. — Да ещё парочкой запасных барабанов бы к нему разжиться, — мечтательно протянул он.