В той, в самой первой, неведомой жизни их так изощренно наказали за какое-то страшное преступление морские и подземные. Мать или дочь, дочь или мать – выбор жребия зависит от того, кто родился раньше. Или кто кого убил. Странное нечеловеческое возмездие - убийца всегда обречена возродиться дочерью, чтобы очутиться в полной власти своей жертвы. Но Лисэт и Дина поняли эту взаимосвязь не сразу. Попыток избавиться друг от друга было много. Как-то раз, правда, очень давно, почти пять веков назад, Лисэт даже носила пояс целомудрия. Не помогло. Не под силу человеку восстать против воли морских и подземных, хоть закапывай новорожденную в ближайшем лесочке, хоть обет безбрачия давай, хоть отодвигай деторождение на самый крайний срок, а предначертанное все равно исполнится. Судьба имеет тысячи обличий – подчас самых жутких, о которых лучше бы забыть, да не выходит. И поздно сетовать, поздно каяться, когда руки замараны в родной крови не по локоть даже, а по уши, и за бесчисленные преступления всем троим положено уже по десять вечных приговоров. Ибо Хил тоже в стороне не стоял. Он – причина раздора, ревности и обмана, он – награда для одной и кара для другой женщины, он был бы счастлив избавиться от обеих (и успел по нескольку раз это сделать разными способами), но проклятье безнаказанно отпускало Хила лишь на войну. А потом он возвращался увечный – однорукий, одноногий, слепой, чтобы умереть на руках либо у Лисэт, либо у Дины. Если повезет, то довольно скоро, а если нет, то спустя годы и годы взаимных мук. Чтобы снова родиться и, пройдя новой дорогой любви-ненависти, вернуться обратно. И так из века в век, из жизни в жизнь, из смерти в смерть… Но даже каторжники в каменоломнях Гвэнаэля, уж на что поголовно злодеи и душегубы, а умудряются притереться друг к дружке, приспосабливаются, а две нечужие друг другу женщины и подавно сумеют установить правила общего жития. Но не сразу, нет, не сразу…

Впрочем, есть ли на Эспите хоть кто-то совершенно безобидный? Бабочки, разве что, а так у всех рыльце в пушку. Даром, что ли, Кат Нихэль превентивно отрезала яйца своим шестерым котам? То-то же!

- Все хотят! – отрубила Фрэн. И подумав, уточнила: - Все «правые».

- Я думал, мы договорились с «левыми».

Во время последних переговоров именно Хил выступил в качестве парламентера. Правда, с огромной неохотой. Уцелев на войне, он совсем не хотел отправиться на новый круг прежде срока, отпущенного природой. У «левых» было меньшинство, что обычно придает им решительности.

- Ты не слышал, что несла сегодня эта с-с… Овчарка. Она, мол, сделает все возможно и невозможное, чтобы спасти шкуру Лэйгину. Каково?

Фрэн рычала сквозь зубы с такой яростью, что даже Мерерид сделала маленький шажок назад. Нечеловечески сдержанная Лисэт не терпела препятствий, когда цель становилась близка, она сметала на своем пути всё и всех, шагая, если потребуется, по трупам.

- Лив спятила! – возмутился Хил. – Столько усилий, столько…

- Денег! – перебила его старшая ведьма. – Она понимает, что мы потратили целое состояние, чтобы заманить жертву? Это куча денег!

Отрывая от семейного бюджета и от собственного сердца целых сто пятьдесят эви, Мерерид Тэранс натурально рыдала над каждой купюрой. Три года прошло, и не было еще дня, чтобы она не вспомнила о столь крупной сумме. Фрэн, кстати, собирала её пять лет, откладывая по орику, но не пожалела ни мгновения.

Младшая Тэранс так иступленно верила в удачу их предприятия с Лансом Лэйгином, что Хил чуть ли не всерьез взревновал к загадочному мурранцу. Университетские дипломы, как известно, действуют на иных женщин посильнее приворотного зелья. Без ученых степеней мужик останется просто еще одним мужиком, но стоит накинуть ему на плечи атласную мантию и - пиши пропало. У бабья тут же сносит весь невеликий разум от восторга. Проверено было сто раз. На обозных шлюхах, которые первым делом вешались на шею всяким умникам.

- Ей надо помешать, - заявила Фрэн. – Любым способом.

И посмотрела на любовника со значением и вызовом. Мол, докажи, что имеешь право носить штаны с ширинкой.

Но уж кем-кем, а подкаблучником Хил не был никогда. Ни в одной из множества жизней.

- Остынь, Лис. Я не стану Лив убивать.

Мерерид немедленно расплылась в довольной улыбке. Разгорающаяся ссора доченьки и Хила радовала её сердце несказанно.

- К чему твоя ухмылочка? – рявкнула младшая ведьма. – Если от кого-то и будет толк, так это от Ланса Лэйгина, запомните! И не Овчарке выбирать – быть ему жертвой или нет. Всё уже решено.

Но и Хил за словом в карман не лез:

- А я не для того вернулся живой и целый, чтобы отправится на эшафот за убийство! Это, знаешь ли, маленькое удовольствие. Тебе припекло? Так бери нож и топай к Башне Зорких.

Мерерид хихикала, Фрэн скрипела зубами, а Элисон орал во всю глотку – сценка была достойна хрестоматии и умилила бы любого из эспитцев до слез. Если на перекрестке застыли трое – Дина, Лисэт и Хил – задумавшие убийство и уже готовые впиться зубами друг другу в глотку, значит, фундамент мироздания незыблем и никакой прогресс его не пошатнет. Пусть хоть в каждом домике будет стоять по телефонному аппарату.

- В любом случае, насчет Лив нужно договариваться с Бертом, - напомнил ветеран. – Если кому она торчит, словно кость в горле, так это ему.

Младшая Тэранс поморщилась недовольно.

- У Бертика свои мотивы.

- Например, по уши влюбленная молоденькая хадрийка, - мурлыкнула Мерерид.

Лисэт, конечно же, осенило первой. Ведьма, она всегда ведьма. Она даже в ладоши хлопнула.

- Точ-чно! Верэн же еще куколка!

Никому из них троих не хотелось, в случае вероятного провала, начать следующую жизнь прямиком с мести Овчарки Лив. Прецеденты уже были. Никому не понравилось.

- Подставляя Салду или Лунэт, мы тоже рискуем, - осторожный Рэджис настолько втянулся в спокойную жизнь острова, что только традиция удерживала его в стане «правых» - сторонников жертвоприношения.

К слову, на сегодняшний день главной и основной интригой для всего населения Острова была личность, спящая в теле миниатюрной хадрийки Верэн Раинер. Ставки были пять к одному против Лунэт. Самоубийство Джая ведь не просто так совпало с появлением девчонки. Старый параноик почуял Салду, не иначе, справедливо решили островитяне.

- А отпуская Ланса Лэйгина, мы остаемся вообще без кандидата, - не сдавалась ведьма.

- Да с чего ты взяла, что он станет избавителем? Откуда такая уверенность?

Хил внимательнее всмотрелся в нахмуренную физиономию любовницы.

- Тьфу! Лив на тебя сегодня наорала, вот ты и обозлилась так, что хочешь её прикончить. Вечно с тобой одна и та же история.

- Это какая же?

- Выдаешь желаемое за действительное. Я считаю, достаточно нашу Овчарку на время фестиваля посадить на хорошую крепкую цепь.

- Кто сажать станет? Ты?

- Почему сразу я? Берт.

- Рыжий Гад скорее тебя самого привяжет к будке.

Старшая Тэранс вдруг встрепенулась, точно перепелка в траве.

- Ой, смотрите, кто к нам идет. Добрый вечер, милая моя!

От переизбытка патоки в голосе у Мерерид язык обязан был прилипнуть к нёбу намертво.

По дороге бодро шагала Верэн Раинер.

Фрэн кинула победный взгляд на сообщников. Мол, вот вам явная воля морских и подземных, любуйтесь! Сама же пришла, добровольно. Са-ма!

И словно по команде лица эспитцев расцвели дружелюбными улыбками: Дина - приторно-ласковой, Лисэт – удовлетворенной, а Хил… просто растянул уголки губ. Совесть его бунтовала против природной бабьей подлости. И вообще, сказано же – солдат ребенка не обидит.

В вопросе причинения ближнему своему разнообразных гадостей эспитцы, натурально, давали фору обитателям любых других местностей. Остров маленький, число жителей строго ограничено, а сбежать отсюда при всем желании невозможно. Изо всех островитян только один лишь Берт мог невозбранно покидать гостеприимные берега Эспита на непродолжительное время. Всех же прочих за попытку к бегству ждала скорая и жестокая кара морских и подземных. Беглецы сходили с ума и подыхали очень неаппетитными способами, а главное – заходя на новый круг, они отлично помнили, чем закончился прежний… Исключения были еще хуже правил. Вечного воина Хила, к примеру, Эспит отпускал только на очередную войну, а вечную же шлюху Танет – только для занятий ее ремеслом. Прочим же не оставалось и такой узенькой лазейки. Тут и не захочешь, а озвереешь. И, естественно, начнешь искать себе занятия, позволяющие хоть как-то отвести душу.