В то время как намертво сцепившиеся корабли линии только начали друг друга терзать, на борту миноносца №113 закончили перезаряжать оба торпедных аппарата. Всплыв на перископную глубину и с удивлением увидев, что дважды подорванный самоходными минами крейсер не спешит опуститься на морское дно, Керн приказал поднять шноркель и следовать за отколовшейся от основных сил группой крейсеров, организовавших охранный ордер вокруг «Токивы». К сожалению, его маленькая «пиранья» не отличалась особой прытью. Идя на керосиновых двигателях под водой, она могла выдать всего 6,5 узлов, чего оказалось недостаточно, чтобы нагнать уползающий на 7 узлах крейсер. Зато на поверхности она могла идти с максимальной скоростью в 8 узлов! Но в открытую преследовать на своей скорлупке крейсера, среди которых также мелькали истребители миноносцев, виделось изощренным способом самоубийства, ведь один единственный, даже самый маленький, снаряд попавший в лодку грозил гибелью, как самого корабля, так и всего экипажа. Потому, оставив дальнейшую судьбу своей первой жертвы на дело случая, капитан 2-го ранга направил корабль вдогонку основным силам японского флота. Он ни капельки не сомневался, что противостояние двух броненосных колонн закончится тяжелыми повреждениями далеко не одного корабля. Вот в образовавшейся впоследствии «мутной воде» он и собирался «половить рыбку». И надеялся, что Беклемишев, где бы тот сейчас ни находился, также сделает правильные выводы.
Как Георгий Федорович и предполагал, затянувшееся почти на час сражение выбило из строя почти половину кораблей. Но в данный момент, когда он, прильнув к окулярам перископа, определял дистанцию до оставленного в одиночестве и местами все еще горящего японского броненосного крейсера, явно потихоньку ковыляющего на соединение с первым подранком, все перипетии боя его не интересовали вообще. Куда больше ему хотелось знать скорость японца и его курс!
К сожалению, либо он ошибся в расчетах, либо обе мины оказались бракованные, но «Ивате», как шел, так и продолжил свой путь, даже не предприняв попытку увернуться от выпущенных по нему торпед. Двух последних торпед! На его борту люди, увлеченные борьбой за живучесть и наблюдением за ходом боя основных сил, попросту не заметили скользивший над поверхностью воды перископ и выпущенные по крейсеру мины. Что же, случалось и такое. Все равно экипаж миноносца №113 сделал все, что было в их силах, дабы приблизить день победы отечественного оружия. Как сделал все возможное для того же самого экипаж «Миноги».
Придя в отведенный квадрат, Беклемешев оказался слишком далеко от главных событий этого утра. Естественно, вины капитана 2-го ранга в этом не было никакой. Просто так легли кости. Вот только оставаться в стороне он совершенно точно не собирался и повел свою подводную лодку на пересечение курса японской колонны. К сожалению, те имели слишком большой ход и проскочили мимо в каких-то полутора милях от его лодки. В этот момент Михаилу Николаевичу от обиды хотелось даже заплакать, что было совершенно невместно. Но смилостивившаяся судьба подарила подводнику второй шанс – примерно час спустя после начала сражения японцы отвернули и направились прямиком навстречу его затаившейся под водой «Миноге». Целых полчаса, не отрываясь от перископа, он шептал себе под нос – «Ну, идите сюда, идите мои дорогие, идите мои хорошие. Сейчас мы вас угостим от всей души. Только не сворачивайте. Идите.». То ли мантра сработала, то ли желание вице-адмирала Того увести свои корабли подальше от русских броненосцев, но к тому моменту, как японцы закончили сводить в единый отряд свои наиболее пострадавшие корабли, Беклемешев уже находился всего в десяти кабельтов от подставившего ему борт «Идзумо». Но броненосным крейсерам в этот день явно везло. Да, ему говорили, что в первую очередь следует выбивать именно эти корабли японцев, да они были меньших размеров, нежели эскадренные броненосцы, и потому обладали меньшим запасом живучести. Но Михаил Николаевич жаждал не только доказать состоятельность подводных лодок. Он желал продемонстрировать упертым адмиралам из-под шпица, что пришло время нового оружия, новых людей. А что как не потопление громадного броненосца могло стать наглядным доказательством оного?
Залп, произведенный с расстояния в 8 кабельтов, являлся третьей в его жизни стрельбой на столь большие дистанции. Причем во время учебной стрельбы, торпеды он пускал по неподвижной мишени. Да и то умудрился промазать тремя минами из четырех выпущенных в тот вечер. Но тогда был именно вечер, и темнота заметно влияла на точность прицеливания. Сейчас же день находился в самом разгаре, и потому свалить все на природные явления виделось невозможным. Две минуты тридцать три секунды – именно столько потребовалось двум 450-мм торпедам, чтобы преодолеть дистанцию. Но чуда не случилось. Время на часах уже перевалило за три минуты, а звука подрыва или вида поднявшихся у борта корабля фонтанов воды, на «Миноге» так и не дождались.
Потраченные на перезарядку торпедных аппаратов десять минут, на протяжении которых лодка продолжала двигаться вперед, позволили спастись не только «Ясиме», но и замыкавшему строй «Якумо». Зато упустивший сравнительно легкие цели Беклемишев умудрился оказаться на пути отходящих вслед за подранками главных сил Того. Ему даже не потребовалось особо разряжать аккумуляторы, чей заряд и так уже оказался выработан наполовину. Противник сам буквально влез под прицел. Четыре кабельтова, две торпеды и одна минута шестнадцать секунд решили судьбу сотен людей. Пораженный прямо в центр «Адзума», в отличие от своих одноклассников, не стал противиться судьбе и принялся быстро крениться на левый борт. Он еще даже умудрился продержаться на воде в течение получаса, сохраняя скорость всего броненосного отряда, но уйти далеко от Талиенвана, ему уже было не суждено. В 15:02, как отметил в бортовом журнале командир «Богатыря», капитан 1-го ранга Всеволожский, с японского крейсера начали спускать шлюпки, а еще через десять минут он перевернулся через левый борт и вскоре полностью скрылся под водой. Вот так наименее всех прочих пострадавший в артиллерийской дуэли, он первым из всех погиб, унеся с собой на дно триста семнадцать человек из состава экипажа.
Вообще, как впоследствии выяснилось, Михаил Николаевич, планировал торпедировать вражеский флагман, но тот на полпути сменил направление движения, видимо в ответ на маневрирование русской эскадры, так что выйти на дистанцию относительно успешного удара из-под воды удалось лишь на траверзе пятого корабля японской линии, а пустить торпеды только в замыкающий, которым и оказался броненосный крейсер.
Впрочем, даже получив преимущество в один вымпел линии, Макаров не стал форсировать события, прекрасно помня, какие корабли остались у противника, а какие продолжали находиться в кильватере «Цесаревича». Все же, положа руку на сердце, он сознавался самому себе, что, случись очередной линейный бой, и японцы, несомненно, одержат верх в силу солидного превосходства своих броненосцев. Как понимал это и вице-адмирал Того. Но последний также прекрасно видел, что победа над оставшимися русскими кораблями линии окажется для него пирровой, поскольку более некому будет прикрывать от многочисленных крейсеров и миноносцев то сборище побитых кораблей, что останется от его флота. Так они и продолжали держать курс на выход из Желтого моря еще в течение полутора часов, держась друг от друга на почтительной дистанции, пока к русским не подошло подкрепление.
Каковы бы ни были мотивы императора, желавшего запереть всю японскую армию на континенте, упускать подаренный судьбой шанс Степан Осипович не собирался. Развернув свои броненосцы в Дальний и выделив им в сопровождение два крейсера 2-го ранга из числа трофеев недавней войны с Китаем, все прочие силы он разделил на два отряда, задача которых сводилась к прорыву с наступлением темноты внутрь японского ордера. Туда, где под прикрытием бронепалубных крейсеров, истребителей и миноносцев, держали путь к своему спасению пострадавшие броненосные корабли, задачу уничтожения которых ему, между прочим, тоже ставили.
