Десять минут спустя проснулся Пайк Чалмерс. Ночью он налепил на нос свежий пластырь, и теперь на его загорелом лице сияло белоснежное пятнышко. Синяк под глазом уже начинал менять цвет, превратившись из пурпурного в розовато-лиловый, который в ближайшие два-три дня должен был смениться ядовитым желто-зеленым оттенком.

Охотник не стал приближаться к Римо, лишь смерил его взглядом, повернулся и неторопливо побрел к столовой, откуда доносились ароматы съестного. Пятнадцать минут спустя все пятеро членов экспедиции собрались за общим столом, и слуги-малайцы подали яичницу, жареную рыбу и жареные овощи. Если местные жители и опасались чего-то, то только не избытка насыщенных жиров.

— Неужели все это зажарено в свином жиру? — спросила Одри обеспокоенным голосом.

Римо нахмурился.

— Покуда разгружали лодку, я не заметил ни одного ящика растительного масла, — сказал он.

— Кошмар. Я опять стану толстой, как в школьные годы.

— Не забывайте, где мы находимся, — мягко упрекнул ее Стокуэлл. — Наши хозяева сделали все, что было в их силах.

— Да, конечно. Простите, Саффорд.

— Вам не нужно извиняться, дорогая.

— Что-то я не вижу нашего проводника, — заявил Чалмерс, как будто знал его в лицо.

— Я уверен, он уже здесь, — ответил Сибу Сандакан, обращаясь ко всем присутствующим и бросая на Чалмерса мимолетный скептический взор.

Каковы бы ни были его познания в деле убийства животных и опыт путешествий в джунглях, Пайк Чалмерс, судя по всему, так и не выучился хорошим манерам. Один лишь доктор Стокуэлл не замечал его вызывающей грубости; Римо объяснял это обстоятельство глубокой сосредоточенностью профессора на цели экспедиции.

— Сколько времени потребуется, чтобы добраться до Тасик-Бера? — спросила Одри.

— Двое суток в самом благоприятном случае, — ответил Стокуэлл.

— Если у нас не возникнет затруднений с чертовыми туземцами, — добавил Чалмерс.

Сандакан пронзил англичанина суровым взглядом.

— Позвольте заверить вас, что наш народ не испытывает враждебности к вашей экспедиции, — изрек он.

— Я говорю не о вас, жителях городов, — с явной издевкой отозвался Чалмерс. — А о тех чертовых лесных обезьянах, что ждут нас впереди.

— Я нахожу ваш выпад оскорбительным, сэр!

— Неужели? Что ж, я...

— Прошу вас, господа! — Румянец возбуждения, вспыхнувший на щеках Стокуэлла, придал облику профессора живость, о которой Римо до сих пор даже не подозревал. — Я полагаю, в этом предприятии мы выступаем единой командой. Раздоры могут повредить нам и поставить под угрозу наши планы.

Чалмерс несколько секунд сердито смотрел на Стокуэлла, потом швырнул на стол салфетку и отправился восвояси, проворчав напоследок:

— Проклятые желтопузые.

— Я должен извиниться за Чалмерса, мистер Сандакан. Каковы бы ни были его взгляды, мы их не разделяем. — С этими словами Стокуэлл обвел рукой стол, указав на Римо и Одри, сидевшую рядом.

— Может быть, вам стоило пригласить кого-нибудь другого, — сказал малаец.

— Согласна с вами целиком и полностью, — ввернула Одри.

— Видите ли, у нас было мало времени, а у Чалмерса отличные рекомендации. Между прочим, от вашего правительства, — ответил Стокуэлл, бросая встречный упрек. — Попытаться заменить Чалмерса в последний день было бы равносильно отмене экспедиции.

— Даже если и так... — Судя по всему, слова профессора показались заместителю министра неубедительными.

— Обещаю вам, что Чалмерс не создаст нам трудностей в лесу. Ручаюсь своим именем, — сказал Стокуэлл.

Сандакан глубокомысленно нахмурился.

— В таком случае, доктор, коли вы берете на себя ответственность за действия мистера Чалмерса...

Ага. Римо заметил сети, расставляемые малайцем, но не сделал ничего, чтобы помешать Стокуэллу угодить в ловушку.

— Ну, разумеется, — ответил профессор. — Итак, решено. Не будем падать духом.

— Что ж... — В голосе малайца не было и следа убежденности, но спорить он не стал.

Проводник ждал их у дверей столовой. Это был молодой человек лет тридцати, с копной ниспадавших на плечи угольно-черных волос, давно не видевших расчески. Левая половина лица проводника была изуродована четырьмя глубокими шрамами, пробегавшими от скулы до подбородка. Когда он улыбался, поврежденная половина его лица морщилась, собираясь складками, напоминая Римо мятую фотографию.

Появился хозяин и представил гостям незнакомца. По его словам, Кучинг Кангар был одним из лучших проводников и следопытов в окрестностях.

— Никто не выслеживай тигра, как Кучинг, — сказал хозяин и добавил, указывая на лицо молодого человека: — Один раз, я думай, он подошел слишком близко.

— Спасибо, успокоил, — проворчал себе под нос Чалмерс.

— Сначала мы плыть на каноэ, — сообщил проводник. — А потом, если вы действительно хотеть найти Нагак, мы идти пешком.

— Мы действительно хотим его найти, — ответил Стокуэлл, улыбаясь за всех четверых.

— У вас хватит ружей, чтобы убить Нагака? — осведомился проводник.

— Оружие — моя забота, — заявил Чалмерс. — Полагаю, «уэзерби-магнум» справится с кем угодно.

— Мы вовсе не намерены убивать чудовище, — сказал Стокуэлл, обращаясь скорее к Чалмерсу, чем к проводнику. — Мы надеемся отыскать его, изучить, может быть, сделать несколько фотографий.

Кучинг Кангар, казалось, был сбит с толку.

— Значит, вы не стрелять? — спросил он.

— Разве что из фотоаппарата, — ответил Стокуэлл, глядя на Сибу Сандакана, одобрительно кивнувшего головой. — Мы не собираемся охотиться.

— Скажите это Нагаку, — сказал молодой человек, безразлично пожав плечом. — Он не любить посетителей.

Следующие полчаса были посвящены погрузке багажа и оборудования в каноэ, привязанные к покосившемуся деревянному пирсу. Пайк Чалмерс появился из хижины с тяжелой винтовкой на плечах, крест-накрест опоясанный патронташем, в котором блестели гильзы толщиной в человеческий палец. Его лихой вид дополняли пояс с револьвером, висевшим на правом бедре, и длинный нож на левом. Шляпа Чалмерса напомнила Римо детские фильмы про Тарзана. Ее широкие поля были загнуты на австралийский манер и украшены полоской леопардовой шкуры.

Рассаживаясь по лодкам, участники экспедиции разбились на две группы по три человека. Кучинг Кангар занял место на носу ведущего каноэ, доктор Стокуэлл и Сибу Сандакан устроились у него за спиной. Римо, Одри и Чалмерс плыли на второй лодке. Римо уселся на корме, Чалмерс — впереди, а Одри между ними.

— Чтобы хорошо грести, нужно быть крепким парнем, — бросил Чалмерс, презрительно ухмыляясь.

— Я не из слабаков, — отозвался Римо. — Надеюсь, вы помните.

Чалмерс нахмурился.

— Я никогда ничего не забываю, сынок, — сказал он.

— Рад это слышать.

Первые полмили пути дались без особого труда. Каноэ легко скользили вниз по течению, но, если бы экспедиции удалось достичь цели, двигаясь по главному руслу реки, это было бы чересчур просто. Полчаса спустя после отплытия из Дампа-ра Римо увидел, что ведущее каноэ свернуло налево, к востоку. Кучинг Кангар направил лодку в извилистую протоку, проходившую под плотным покровом деревьев, практически полностью скрывавших солнце.

Теперь, когда каноэ шли против течения, гребцам пришлось потрудиться, но Римо легко управлялся с деревянным веслом, погружая его в воду то с одного борта, то с другого и продвигая лодку вперед. Сидевший перед ним Чалмерс начал обливаться потом еще до того, как главное русло исчезло из виду. На его зеленой рубашке проступили темные мокрые кляксы. Чалмерс не смотрел на Римо, зато Одри то и дело оглядывалась. Ее улыбка в искусственных сумерках казалась кокетливой.

Слишком много осложнений, думал Римо. Но сейчас с этим ничего нельзя было поделать. Лучшим и единственным образом действий для него была неусыпная бдительность. Он должен был внимательно присматриваться к членам группы, пытаясь уловить признаки того, что кто-то из них интересуется не столько динозавром, сколько ураном.