— Гони как дьявол! — закричала она кучеру, высовывая голову из окна дилижанса, и, когда тот хлестнул свою упряжку, открыла огонь по двум удаляющимся бандитам. Те пальнули в ответ.

Стрельба продолжалась до тех пор, пока дилижанс не исчез в клубах пыли, выехав из ущелья и свернув к городу. К чести пожилого джентльмена следует сказать, что он, как и пассажир на передке, принял участие в перестрелке.

Когда часом позже дилижанс заколесил по пыльной улице Хендерсвиля и остановился перед домом Мэри Донован, зеваки из всех окрестных баров и обитатели отеля собрались вокруг него в жажде новостей и сплетен из внешнего мира. Хэм Смит, нынешний шериф, тоже был среди зевак.

— Нас опять грабанули, Хэм, там, в ущелье, — обратился к нему кучер. — Они продырявили Мака.

Как раз в этот момент Мэри Донован и маленький старый джентльмен помогали курьеру спуститься на землю, игнорируя его протесты и уверения в хорошем самочувствии. Тут глаза толстухи остановились на шерифе. Она развернулась к нему и угрожающе подбоченилась.

— Ага, вот и наш образцовый Хэм Смит! Нет, ты не шериф! — завопила она дурным голосом. Ее крик был слышен даже на другом конце улицы. — Три ограбления за два месяца прямо у тебя под носом, и все, что ты можешь сделать, — это только драть глотку! Почему бы тебе не поймать их, ты, старая баба! — заключила она с неимоверным презрением. Но когда она обернулась к раненому курьеру, ее голос вновь смягчился, обретя интонации колыбельной песни: — Пойдем со мной, мальчик мой. Мэри Донован сделает все, что надо, до прихода старого костопила, если он трезвый, а трезвым он не бывает, чтоб я не была Мэри Донован. Пойдем, вот так, тихонько, ты хороший мальчик.

И она помогла ему взойти на веранду. Как раз в этот момент изнутри появилась Диана Хендерс, привлеченная громкими звуками, доносящимися с улицы.

— О, миссис Донован! — воскликнула она. — Что случилось? Боже, да это же Мак! Опять Черный Койот? — догадалась она.

— Наверняка он самый! Я видела его своими глазами — черный шелковый платок на шее и второй такой же на его жуткой роже. А его компаньон — я ни с чем не спутаю его походку вразвалочку — это грязный гризер [3] Грегорио, не будь я Мэри Донован!

Вдвоем женщины препроводили раненого в спальню. Мэри, не обращая внимания на слабые протесты, раздела его и уложила в кровать, а Диана отправилась на кухню за горячей водой и полотенцем.

В боку у Мака зияла ужасная рана. Женщины промыли и дезинфицировали ее со всей возможной тщательностью в ожидании прихода врача — старого пьяницы родом с востока. Конечно, его знания и опыт были выше всяких похвал, и Хендерсвиль гордился своим медицинским светилом — лучшим врачом Аризоны… когда он был трезв.

В «Приюте Хэма — ликеры и сигары» мужское население городка выслушивало отчет о происшествии из уст пожилого крошечного джентльмена и второго пассажира дилижанса, который был не местным. Этот последний, оказавшийся любителем поговорить, мгновенно взял слово.

— Никогда в жизни я так не смеялся, как в тот момент, когда пожилая леди назвала вот этого джентльмена «старой бабой с артиллерией», — сообщил он.

В этот момент пожилой джентльмен стоял у стойки со стаканом виски в руке. Одним стремительным движением он швырнул стакан вместе с содержимым в лицо чужака и, выхватив оба револьвера, открыл огонь. Сию акцию сопроводил поток жесточайших богохульств, однако в каскаде несвязной брани выкристаллизовалась одна идея, оказавшая на всех сокрушительное действие.

— Не мешайте мне! Эта дешевка вздумала шутить с Диким Котом Бобом!

Почти мгновенно, как будто волшебник взмахнул своей палочкой, помещение, заполненное мужчинами, опустело. Человеческий глаз не смог бы разглядеть в нем никого, кроме крошечного пожилого джентльмена с пропитанными табаком длинными усами.

Створки входных дверей распахнулись, пропуская тяжелые куски мебели и бара, выносимые на помойку. Убирали все, за исключением не местного парня с нездоровым чувством юмора — он исчез через заднее окно, прихватив с собой оконную раму. Стрельба прекратилась, и компания вновь воссоединилась. Мужчины сардонически похохатывали, так как большинство из них знало Дикого Кота Боба. К несчастью чужака, он не знал его.

— Я его продырявил, хорька болтливого, — рычал крошечный пожилой джентльмен, наполняя новый стакан. — Полагаю, он получил свой урок. Так неуважительно отзываться о миссис Донован! Назвать ее «пожилой леди»! Да она прекраснейшая из женщин, когда-либо появлявшихся на свет! «Мистер Боб! — сказала мне она. — Какое утешение в момент опасности — иметь рядом с собой такого мужчину, как вы!» Но она не могла вынести кровопролития. Она сидела там, робкая и дрожащая, вся сжавшись, и умоляла меня не стрелять в шалопаев. В противном случае разве позволил бы я им совершить нечто ужасное? — Эта тирада была украшена множеством непристойностей и богохульств.

Стрельба смолкла. Восстановилась долгожданная тишина. Хэм Смит появился, как всегда, с небольшим опозданием. Увидев маленького пожилого джентльмена, он приветливо улыбнулся.

— Проклятье на мою шкуру, если это не Боб! — воскликнул он, раскрывая объятия. — Выпьем за счет заведения!

Дикий Кот проигнорировал нежные приветствия власти.

— Я могу сам заплатить за свою выпивку, мистер шериф, — ответил он. — Вместо того чтобы поить здесь кого попало за свой счет, почему, собственно, вы не разыскиваете Черного Койота? Вы же шериф, черт побери!

— Не волнуйся, Боб, — убеждал его шериф. — Мне нужна компания, не так ли? Вот этим я сейчас и занимаюсь — собираю добровольцев. Начнем с тебя?

— Начнешь с меня? — Пожилой джентльмен фыркнул с отвращением. — Знаю я тебя. Когда ты думаешь, что угроза с севера, то двигаешься на юг. Нет, сегодня я получил уже достаточно впечатлений.

Что-то пробурчав, шериф удалился, а получасом позже выехал из города с отрядом, состоящим из полудюжины его закадычных приятелей, и не торопясь направился к ущелью.

А в гостиной Донованов Мэри, удобно устроившись в кресле-качалке, болтала с Дианой Хендерс. О Маке уже позаботились, насколько позволяли обстоятельства. Доктор заверил, что раненый вне опасности, и отправился в «Приют Хэма — ликеры и сигары».

— Ну и что, позволь тебя спросить, ты делаешь сегодня в городе? — спросила миссис Донован.

— Я приехала с Холом Колби, новым бригадиром, — ответила девушка. — Хотела кое-что купить, пока Хол ездит на Западное ранчо. Там у нас лошади. Хол должен быть здесь с минуты на минуту.

— Значит, Колби стал теперь бригадиром? А что с Быком? Он уехал?

— Опять напился, и папа уволил его. Мне очень жаль.

— Не трать на него свою жалость, — посоветовала Мэри Донован. — Это птица не твоего полета.

— Я совсем не понимаю Быка, — продолжала девушка, не обращая внимания на замечание Мэри. — Иногда мне кажется, что с ним все в полном порядке, а потом опять начинаю бояться за него. Он настолько молчаливый и скрытный, что, мне кажется, о нем никто ничего не знает. Такой скрытный человек, как говорит Хол, внушает подозрения, что, может быть, совершил что-то такое, о чем не желает говорить, боясь выдать себя.

— Значит, Хол Колби говорил так? Что ж, может, он и прав, а может, врет. Мэри Донован никогда не говорит того, чего не знает. Но в чем я уверена, так это в том, что оба они влюблены в тебя. А значит…

— Замолчите, миссис Донован. Все парни думают, что влюблены в меня. Но я ненавижу, когда кто-нибудь говорит об этом всерьез. Это полная чушь. Точно так же они любили бы всякую, будь она, как я, единственной девушкой на ранчо, да что там говорить, почти что единственной в округе… Все, едет Хол, — перебила она сама себя, глянув в окно. — Я должна идти, миссис Донован.

— До свидания, дорогуша. Приезжай опять поскорее — здесь так одиноко, ты не можешь даже вообразить. Еще и этот старый подлец вернулся в город, не говоря уж о Хэме Смите.