Передовые отряды чеченцев, основной задачей которых было занятие плацдармов в Москве, появились в столице СССР в самом начале 80-х годов. Они старались не привлекать к себе особого внимания милиции и местных авторитетов [46]. Сначала им нужно было устроить как можно больше своих людей в легальные структуры, изучить обстановку, обрасти связями. В «лимитной» Москве это было сделать нетрудно. Авторитет и реальная сила московских «чечен» возрастает с конца 80-х годов. «Чечены» резко нарушают криминальный баланс столицы и «наезжают» практически на все сферы деятельности местных группировок. Одновременно идет освоение других крупных городов России, и в первую очередь Петербурга. У «питерских» чеченцев тактика точно такая же, как у «московских».
Сила «чеченов» заключается прежде всего в строжайшей иерархии и безоговорочном подчинении младших старшим. Однако их структура не пирамидальна, а скорее, в графическом изображении напоминает снежинку, лучи которой — полуавтономные чеченские кланы-группы — сходятся к центру — совету старейшин. Старейшины (которые вовсе не обязательно должны быть стариками) принимают стратегические решения и регулируют внутренние отношения между кланами.
До недавнего времени казначеем черной кассы московских «чечен» считался некий Муса по кличке Старик. 27 ноября 1992 г. он выступал на седьмом этаже гостиницы «Украина» перед 150 главарями чеченских банд, съехавшимися в Москву со всей страны. Старик настаивал на новых способах работы, на более жесткой координации деятельности чеченских групп в России… [47]
Завербовать агентов в чеченской среде или внедрить к ним своего человека практически невозможно. Жестокие к чужим, «чечены» жестоки и к своим тоже. Особенно к тем из своих, на кого пала тень подозрения. Известны случаи, когда «чечены» пытали своих же собратьев, — чтобы убедиться в правдивости последних. Пытки «чечен» несут в себе восточный колорит — раскаленные ножи, отрезанные пальцы…
Возглавлявший в 1993 г. службу чеченской контрразведки в Москве некий Ахмед имел в активе более пятисот квартир, используемых как явки и почтовые ящики. Одним из наиболее известных чеченских сходняков был ресторан «Каштан» на юго-западе Москвы.
Условно московские «чечены» делились на три основных отряда — центральный, останкинский и южно-портовый. Центральный отряд под руководством Лечи Исламова контролировал около трехсот фирм, проституцию в центральных отелях (мужскую и женскую), а также рынки. Останкинский (лидер — Мамуд Большой) контролировал перепродажу мебели, продуктов, компьютеров и обеспечивал поставку требуемых товаров в Грозный. Банда, контролировавшая Южный порт, возглавлялась Николаем Сулеймановым, по кличке Хоза [48], основное направление ее деятельности составлял бизнес вокруг торговли автомобилями.
Петербургские «чечены» по численности безусловно уступали московским. Это легко объяснимо — Петербург вообще меньше, чем Москва, да и осваиваться «чеченами» он стал несколько позже. Однако в конце 80-х — начале 90-х годов интерес «чеченов» к позициям в Петербурге резко возрастает, потому что они справедливо начинают рассматривать наш город, как ворота на Запад.
В короткий период «чечены» Петербурга стремительно наращивают свой потенциал и становятся одной из самых опасных и сильных группировок города. Не владея полной информацией по этому сообществу, мы можем назвать лишь некоторые имена и клички чеченских авторитетов Петербурга: Руслан Балаев, Джапар, Ильяс, Паша, Бек, Артур, братья Куракаевы — Магомет, Адам и Ахмет, Ахмед, Муса, Рамадан, а также Руслан Большой и Руслан Малый. Одним из базовых их предприятий было известное заведение — «Рим».
По жестокости, дерзости, оперативности и решительности «чечены» Петербурга могут сравниться, пожалуй, лишь с «тамбовским» сообществом. «Чечены» не раз заявляли, что у них нет и не может быть стремления взять под себя весь Петербург. Как люди умные, они понимают, что это практически невозможно. Поэтому до недавнего времени они стремились к мирному сосуществованию со всеми другими бандитскими группировками города, исповедуя формулу «Нет такого куска, который нельзя было бы поделить». Как и другие сообщества организованной преступности, «чечены» имеют своих людей практически во всех властных структурах города. (Кстати, если какая-либо группировка не имеет своего человека в конкретной структуре, где надо «решить вопрос», она может обратиться к другой группировке, у которой такой человек есть, — за деньги или на бартерной основе.) По имеющейся у нас информации, руководитель одного из РУВД в 1993 г. обращался к «чеченам» по поводу угнанной у него машины, и «чечены» машину ему нашли. Методы поиска были самыми простыми — из того района, где была украдена машина, похищался человек, «работающий по угонам». Его увозили за город и пытали до тех пор, пока он не говорил, где машина, или не называл человека, который это знает…
Структурная организация «чеченов» Петербурга примерно такая же, как и в Москве. В центре — совет старейшин, от которого лучами отходят команды-кланы. Приезжие «чечены» прежде чем «сделать» что-нибудь в Петербурге, обязаны обратиться в совет старейшин, но это бывает, правда, не всегда. (Так, в начале 1994 г. была задержана группа «чечен», пытавшихся реализовать в Петербурге миллиард фальшивых рублей. Питерские старейшины в курс дела поставлены не были, претензию по этому поводу они в мягкой форме передали задержанным. Тем не менее питерские «чечены» не собирались отказывать в помощи своим приезжим собратьям. По слухам, для решения вопроса о попавшихся на фальшивом миллиарде требовалась точно такая же сумма, но в настоящих, не поддельных рублях [49]. Решались же вопросы с арестованными в России «чеченами» очень просто — их могли передать, например, правоохранительным органам Чечни… [50] Дальнейшие комментарии, видимо, не нужны.)
При возникновении серьезных конфликтов, когда встает вопрос о ликвидациях, «чечены» Питера могут обратиться к «чеченам» Москвы, и те пошлют в Петербург киллеров. Те, кто живет непосредственно в городе, предпочитают не следить, а если избежать этого не удается, немедленно покидают Петербург.
Для понимания структуры этой организации необходимо учитывать следующее: в чеченских кланах-командах собственно чеченцами могут быть лишь два-три человека, остальные же принадлежат к чеченскому сообществу и подчиняясь его законам, могут представлять любую национальность — русских, украинцев, грузин, евреев, кого угодно. Кстати говоря, в этих кланах-командах чеченцы очень грамотно строят свою «национальную политику» — будучи правоверными мусульманами, они не акцентируют на этом внимания и в случае необходимости могут даже нарушить некоторые догмы (например, выпить). В группе того самого Артура, с которого мы начали эту главу, как раз и представлен почти полный «интернационал». (В процессе работы над книгой я смог встретиться с этим человеком, однако он, к сожалению, от интервью отказался. Правда, и не возражал, если бы я опубликовал то, что сумею узнать о нем сам.)
Личность он довольно романтичная. Учился в специализированной школе в Грозном, был секретарем комсомольской организации. Закончил музыкальную школу. Активно занимался спортом. После школы поступил в институт. В 1988 г. был арестован за вымогательство в отношении близкого друга его отца. По одной из версий, Артур был подставлен теми, кто копал под его отца, представителя известной в Чечне семьи… В общем, история была чрезвычайно шумная и описывалась подробно на страницах газеты «Грозненский рабочий». Несколько лет Артур провел на зоне, где за свою независимость и склонность к одиночеству получил кличку Динго. Именно как Динго он и известен в Петербурге. Артур-Динго входит в клан Джапара и является его помощником. По слухам, он закончил две школы профессионалов-телохранителей и отлично стреляет из любого вида оружия. Главные черты характера — сдержанность, холодная жестокость и почтение к старикам. Как и большинство чеченов, ревностно следует мусульманским догмам. (В 1995 г. я получил информацию, что Артур убит за то, что «слишком часто начал проявлять инициативу».) Тот же расклад и в нескольких принадлежащих Динго фирмах — в них вообще нет ни одного чеченца, но называть эти фирмы «русскими» было смешно. «Чечены» считают так: что нужно баранам, должен решать пастух. ("Если пастух уснул, бараны пойдут против ветра. Ветер всегда дует с поля и несет в себе запахи более прекрасные, чем сама трава, потому что мечта всегда прекраснее реальности… Поэтому, придя на поле, бараны не остановятся, а пойдут дальше. Рано или поздно поле закончится, стихнет и ветер. И бараны могут умереть с голоду, если их вовремя не найдет пастух и не вернет их на поле… ") Считая себя пастухами, «чечены» не ставят себя выше других кавказцев Петербурга. Однако по разным причинам брошенный в свое время «чеченами» же лозунг: "Кавказцы — объединяйтесь! ", — реализован не был. Вообще сложность отношений с коллегами характерна для любой бандитской группировки Петербурга — «всем сложно со всеми».
