Это был матч, какие обычно разыгрываются на маленьких дворовых площадках. Такой — и не такой. Тяжело дыша, команда улицы Роху в красных майках устремлялась от одного щита к другому. И мгновение спустя такой же атакой отвечали им зареченцы. Казалось, игра состоит в том, чтобы быть как можно ближе к мячу, хотя бы бежать рядом с ним, если иначе не получается. Но на самом деле в этой беготне были свои закономерности. Когда зареченцы после первого неудачного броска поймали отскочивший от щита мяч, они не попытались в суете под щитом снова атаковать корзину. Мяч отпасовали назад, где Вилле, казавшийся особенно щуплым рядом с крепкими нападающими, уже ждал его, и тут уж хозяева площадки только охнули.

Капитан Пеэтер не сразу понял, что же происходит. Ни он, ни его ребята. Глаза-то его видели, но разум отказывался верить. Когда маленький Вилле точным броском издалека забросил свой третий мяч, Индрек, поставленный опекать его, прошипел:

— Случайность, вот и всё. И слепой курице случается найти зерно!

Но тут четвёртый бросок Вилле достиг цели. И пятый. И когда после одной неудачной атаки «Викингов» зареченцы контратаковали и седьмой мяч Вилле влетел в корзину, Пеэтер взял тайм-аут.

После этого, кроме Индрека, по пятам за Вилле стал носиться ещё и сын часовщика. Они пасли невысокого светлоголового игрока с двух сторон. Этого было бы достаточно, чтобы напрочь отрезать от мяча обычного мальчишку. Но Вилле был теперь не обычный мальчишка. Следя за опекающими его игроками «Викингов», он умудрялся видеть и то, что происходит в другом конце площадки. Он мог на полном бегу резко останавливаться, умел неожиданно увильнуть, как белка, за которой гонится куница.

И вместе с ним увиливал от игроков противника мяч. Мяч жил одной жизнью с маленьким худым мальчишкой, то низко приплясывал вокруг него, то проскакивал у него между ног и плясал даже за его спиной, пока вдруг не улетал в руки игрока в жёлтой майке, вышедшего на бросковую позицию. Такой передачи за спиной, одной рукой, с отскоком, даже многоопытный капитан Пеэтер никогда ещё не видал. И если бы ему об этом рассказали, он просто не поверил бы.

Первый тайм окончился для команды «Тервис» с преимуществом в десять очков. Хмурые и потные, стояли на краю площадки ребята с улицы Роху. Им приходилось играть с более быстрыми соперниками, приходилось играть и с более рослыми. И всегда до самой последней минуты шла напряжённая борьба на равных. Но никогда раньше не было среди их противников мальчишки, который, словно шутя, тут же уравновешивал бы очки, с таким трудом добытые ими в полуминутной отчаянной атаке. Это отбивало всякую охоту играть. Пока ещё никто не упрекнул Пеэтера, не припомнил ему, как год назад их маленький Виллу едва не плача убежал с площадки улицы Роху. Но капитан Пеэтер знал, что рано или поздно до этого дойдёт. Если они проиграют, потребуется козёл отпущения. А теперь и искать его далеко не надо.

Зареченцы тем временем уже предвкушали радость победы.

— Ну мы ещё накидаем им, — хвалился высокий рыжий капитан.

— Врежем так, что запомнят, — поддакивали остальные и один за другим подходили к Виллу похлопать его по плечу.

И опять судья Хиллар дал долгий свисток. И снова десять мальчишек делали всё, чтобы мяч влетел в металлическое кольцо. По-прежнему торчала вдоль забора малышня со всей округи. И как и прежде, дворняга Мушка, живущая на харчах домоуправления, поджала хвост и забралась ещё минут на двадцать в кусты акации. Мушка предпочитала прятаться, когда поблизости кричали.

Каждой игре приходит один раз конец. И рассказам тоже. Хорошо, если они кончаются не так, как ожидал того читатель. Хоть маленькой, но неожиданностью. Поэтому я долго прикидывал, не стоит ли повернуть дело так, чтобы наш маленький Вилле вдруг начал испытывать угрызения совести. Да что же это! Он, исконный житель улицы Роху, наносит поражение тем, с кем вместе учился плавать и ездить на велосипеде. Мало ли что может случиться в пылу игры. Пусть же случится так, что из трёх упавших друг на друга мальчишек один поднимется с вывихнутой рукой, и этот один будет Вилле. Сдерживая стоны, опустится он на скамейку запасных.

Конечно, после этого рыжий капитан жёлтых через каждые две-три минуты будет брать тайм-аут и лично подходить выяснять, не прошла ли рука. Но рука не прошла. Зареченскому «Тервису» придётся теперь обойтись без своего снайпера, и это для них нелёгкая задача. Игра на площадке сразу выровняется, и за несколько секунд до финального свистка будущие «викинги», устроившиеся у забора, завопят от радости, потому что счёт станет 40 : 40. Что на последней секунде в корзину зареченских влетит ещё один мяч, говорить, наверное, не стоит. Ведь каждый сам понимает, что так это и должно было случиться.

Ну, и тогда жёлтые плюнут от досады на чужую площадку. А уходя, даже не взглянут в сторону вывихнувшего руку Вилле. Вилле посидит в одиночестве ещё немного, с загадочной улыбкой поглядывая в ту сторону, где шумно веселятся Пеэтер Лууд и его команда. Затем встанет и пойдёт прямо через площадку. А площадка теперь во власти недавних болельщиков. Мяч летит к Вилле. Он ловит его. Ещё раз загадочно улыбнувшись, Вилле медленно поднимает руку, которую только что вывихнул.

Ш-ш-ш! — шуршит сетка, когда мяч чисто проскальзывает в корзину.

Тут можно бы поставить и точку. Я уверен, такая неожиданная точка понравилась бы многим. Однако же на сей раз оставим всё так, как было на самом деле.

Ещё много мячей забросил мальчишка, которому сказали, что ему место не на баскетбольной площадке. Справедливости ради надо отметить, что иной раз и он промахивался, но с кем этого не случается.

Команда зареченцев ушла в тот вечер домой с победой, преимущество в счёте над противником удивило их самих. Правда, победа была несколько незаслуженной, но им это не мешало. С победой направился домой и Виллем Туви, хотя он и шёл в другую сторону, другой дорогой. И я должен сказать, что ни сомнений, ни угрызений совести он не испытывал. Он был доволен собой, как может быть доволен собой мальчишка, который после целого года труда наконец пожал его плоды.

О том, что с этого дня он опять может с гордо поднятой головой приходить на площадку, где пятилетним малышом впервые увидел игру в баскетбол, Вилле не думал совсем.

Кто знает, может быть, ему и не хотелось больше приходить сюда.

1965

Юхан Салу и Пауль Таммекянд живут теперь спортивной жизнью. Отряд Криймвярта вызвал их отряд на товарищеский матч по лёгкой атлетике. В программе товарищеского матча десять видов. Кроме того, условлено, что каждый член отряда должен участвовать в соревнованиях.

— Этим мы высоко поднимем знамя массовости спорта, — сказал, передавая вызов, Криймвярт и мельком глянул в сторону: все ли заметили, как сознательно он говорит.

Теперь Юхан Салу и его друзья живут под знаком спорта. Юхан Салу и Пауль Таммекянд даже настолько серьёзно отнеслись к делу, что устроили каждый у себя яму для прыжков в длину. Именно в этом виде им двоим придётся защищать честь отряда.

Прыжковую яму Юхан Салу устроил за домом на пастбище. Юхан срезал дёрн и вскопал почву. Теперь при прыжке ноги по колено погружаются во взрыхлённый торфяник. В такой яме приземляешься совсем мягко, только ноги жутко пачкаются. Но это ерунда. В ручье за пастбищем воды пока хватает.

Возле дома Таммекянда почва твёрдая. Таммекянду пришлось натаскать мешком опилок с колхозной лесопилки. Но зато у Таммекянда дорожка для разбега куда ровнее.

Вернувшись из школы, Юхан Салу теперь каждый день пропадает на пастбище. В первые дни он тренировался просто: разбегался и прыгал. Если Юхан Салу разбежится что есть силы, он прыгает на четыре метра семьдесят сантиметров. Больше не получается, делай что хочешь. Зато меньше — пожалуйста, и даже очень легко.

При таких результатах тягаться с прыгунами Криймвярта, конечно, нельзя. Они приземляются возле пятиметровой отметки, таковы данные проведённой разведки. Поэтому Юхан Салу, чтобы повысить свой результат, решил предпринять чрезвычайные меры.