— А штандарты видели? Сплошь красного цвета, как на донжоне Комеса.

— Полностью красные? — переспросил маг, — как в сказках про эльфов.

Полковник не стал уточнять кто это такие, он в детстве другие сказки читал.

Поравнявшись с бывшим лагерем, распадок проходил метрах в ста от такого удобного для лагеря поля, чтоб демоны его разорвали, всадники замедлили ход, давая коням отдышаться.

— Докладывайте обстановку, — спросил полковник у жизнюка.

— Не изменилась. Хотя… маг заметил Черныша и что-то говорит товарищу.

— Сотня, за мной! — скомандовал барон и первым выскочил наверх.

На встречу более чем полутора сотням Лавийских кавалеристов, скакало менее двух десятков врагов и они успевали защитить своих пехотинцев, которые уже подняли свои "арбалеты". Молодой командир десятков что-то крикнул солдатам, и те опустили оружие.

"Что они делают?", мелькнула мысль у барона ор'Буткоса, а потом он удивился еще больше: всадники встали в одну шеренгу и вытянули вперед короткие жезлы. Дальше думать стало некогда: как только расстояние до противников сократилось до двух-трех десятков метров и маги, и те кавалеристы у кого были атакующие артефакты, начали стрелять по шеренге, кстати, без толку, с жезлов сорвался внезапный ветер ураганной силы. С ног сбило всех, кроме двух магов, у которых наготове были защиты по типу "стена", с упором в землю. От переломов упавших спасли защиты, включившиеся при ударе, впрочем, включились они не у всех. Барон спасся. Просто потерял сознание.

Полковник пришел в себя с отменным самочувствием. Рывком сел и огляделся. Все тоже поле. Рядом сидят незадачливые кавалеристы, все — без оружия и амулетов. Отдельной группой сидят десять Лавийских магов под усиленной охраной десятка наемников с "арбалетами" в руках и на безопасном расстоянии. Остальных всадников охраняют явные ополченцы с такими же артефактами в руках. Никто из пленных не связан. Барон попытался встать и тут же раздался окрик из уст пожилого охранника:

— Сидеть!

Полковник криво улыбнулся и сел.

"Вот он, позорный плен!", звенела в голове отупляющая мысль. Он совсем ни обратил внимание на вкусный запах, доносящийся от готовящейся "солдатской" каши, на пустых оседланных коней, на подводы с ранеными. Раздался стук копыт и к сидящим пленным подскакал молодой командир двух десятков. Единственное, что его старило это седые виски и проседь в бороде, не по возрасту густой.

— Солдаты, — начал он речь, — я барон Комесский. Сегодня вы проиграли, но не бросили в беде своих товарищей, это достойно уважения. Я не буду брать вас в плен, а более того, верну все оружие и лошадей, дам продовольствие и подводы для раненых. Езжайте домой.

— Это не потому, что я такой добрый или просто дурак! Вы все наверняка слышали о грядущей войне с чернокнижниками и я точно знаю — это не слухи. Она будет. Приблизительно месяца через два. Никому не удастся отсидеться, даже нам, практически в центре имперских земель. Думайте и готовьтесь. Вы свободны.

Развернулся и был таков.

— Кто командир? — спросил представительный наемник.

— Я, — ответил ошарашенный полковник и поднялся.

— Принимайте командование. Ваше оружие вон в той куче, разбирайте. Продовольствие и раненые на телегах, коней вы видите. Ваши пехотинцы топают сюда и скоро будут. Счастливо оставаться!

После этих слов вскочил на подведенного ему коня, и собрался было уехать, как его остановил полковник.

— Постойте! Как ваше имя, солдат?

— Командир наемников десятник Прунис.

— Полковник ор'Буткос, начальник штаба корпуса в этой компании. Скажите, то, что сказал ваш барон — правда?

— До этого момента все, что он говорил — сбывалось. Честь имею! — развернулся и ускакал. 

Наши потери оказались сравнительно невелики — тридцать убитых "оборонщиков" из засадной сотни, да двадцать Роновских наемников — кавалеристов. И куча раненых, уже почти излеченных. Не принявшие участие в войне ополченцы страшно завидовали восьмидесяти выжившим, а те ходили, задрав носы. Герои!

Неожиданно ко мне подошел Рухис, он возглавлял десяток в одном из домов.

— Господин барон, разрешите обратиться!

— Обращайся, Рухис, чего так официально?

— Хотелось бы поговорить кое о чем, у вас есть время?

— Давай поговорим. Присядем вон на той скамеечке. Я слушаю.

Рухис помялся и вымолвил:

— Вы считаете нашу победу честной?

— Ах, вот ты о чем! Странно, почему ты, а не кто-нибудь из благородных.

— Не знаю, — пожал плечами мечник и горько усмехнулся, — я, вроде как, "исправляться" начал от разбойного прошлого и снова засада. Конечно, все понимаю: военная хитрость, наших солдат меньше и выучка у них… да что там говорить, почти и нету. Хотя у моих уже начало получаться, я их хорошо гонял. Построение, перестроения, плечо товарища, не бояться конницы и вдруг, — Рухис волновался все больше и под конец непривычно длинной для него речи вскочил, — оказалось, что можно ничему не учиться! Давишь на к н о п к у и все! Победа! И никакой выучки не надо! Не надо изнурять себя тренировками, вставать ни свет, ни заря — нажал на к н о п к у и готово!

В конце речи он был красный от обиды. Серьезно его задело! Главной была именно обида. Как у ребенка, который строил замок в песочнице, душу в него вкладывал, а пришел папа, наступил — и нет замка. И даже не заметил. Не нужен он ему оказался. А так хотелось быть полезным, для него же старался! Странно было видеть такое детское чувство у большого сильного взрослого человека, бывшего разбойника и… неудобно. Иногда я ненавидел Фиону.

Я серьезно задумался, мне многое было непонятно. Засада, как засада — обычная военная уловка.

Пришлось за три дня перед нападением поработать в подвалах: расширить, улучшить вентиляцию, укрепить, закрыть люки и перекрыть все "отражением". Да, еще и привязать всем командирам засадных групп в домах по разговорнику. И сделать это за два дня, разумеется, с помощью магии. Так что даже пожар посада нам ничем не грозил. Только снизил бы внезапность, и потерь было бы больше — все солдаты Лавийцев были вооружены "стреляющими" амулетами. Ни чета нашим, но все же.

Опять же, атакующие амулеты не я придумал, а маги так и вовсе без всяких артефактов тысячи лет бьются, так в чем дело? Об этом и спросил мечника.

— Да вы что! Собрать сотню магов вместе и заставить их стрелять в упор, я о таком не слышал, а выглядело все именно так. Я и представить себе не мог, что так получится! Теперь, вон, ходят героями. Крестьяне, подмастерья и лавочники. А заслуг у них — вовремя выстрелить из палки.

— Ты же и сам стрелял!

— Но не считаю это доблестью! Словно на большую дорогу вернулся, — добавил тихо.

— Слушай, кончай мне мозги полоскать! Как учил, так и учи дальше. Сколько было случаев отказа? А рассыпания амулетов сколько? Если бы вы по четыре штуки за раз с собой не взяли, неизвестно, что было бы. Ты думаешь, так всегда теперь воевать будем? Ошибаешься. Грядут еще битвы с конными атаками и "честными", как ты считаешь, схватками. Или ты в отставку подать хочешь?

— Никак нет, господин барон! Разрешите идти? — встал смирно. Обида прошла, а стыд остался.

"Тяжело ему было среди налетчиков", мгновенно всплыло в голове.

— Идите, господин инструктор.

Заседали мы чаще всего впятером, и идея засады в наших обсуждениях просто витала в воздухе. Многочисленные варианты партизанщины после долгих споров были отвергнуты — весомой гарантии победы нет, а затянется компания непременно.

— Если бы я брал замок, — взял слово Рон, — то не затягивал бы с осадой а старался взять штурмом. Несколько отвлекающих направлений, но главное — ворота с подъемным мостом. Это наше самое слабое место. И ворваться внутрь через него легче, чем через пролом и главное — быстрее.