1807
X. Василёк
В глуши расцветший Василёк
Вдруг захирел, завял почти до половины,
И, голову склоня на стебелёк,
Уныло ждал своей кончины;
Зефиру между тем он жалобно шептал:
«Ах, если бы скорее день настал
И солнце красное поля здесь осветило,
Быть может, и меня оно бы оживило?» —
«Уж как ты прост, мой друг! —
Ему сказал, вблизи копаясь, жук. —
Неужли солнышку лишь только и заботы,
Чтобы смотреть, как ты растёшь,
И вянешь ты, или цветёшь?
Поверь, что у него ни время, ни охоты
На это нет.
Когда бы ты летал, как я, да знал бы свет,
То видел бы, что здесь луга, поля и нивы
Им только и живут, им только и счастливы.
Оно своею теплотой
Огромные дубы и кедры согревает
И удивительною красотой
Цветы душистые богато убирает;
Да только те цветы
Совсем не то, что ты:
Они такой цены и красоты,
Что само время их, жалея, косит,
А ты ни пышен, ни пахуч,
Так солнца ты своей докукою не мучь!
Поверь, что на тебя оно луча не бросит,
И добиваться ты пустого перестань,
Молчи и вянь!»
Но солнышко взошло, природу осветило.
По царству Флорину рассыпало лучи,
И бедный Василёк, завянувший в ночи,
Небесным взором оживило.
* * *
О вы, кому в удел судьбою дан
Высокий сан!
Вы с солнца моего пример себе берите!
Смотрите:
Куда лишь луч его достанет, там оно
Былинке ль, кедру ли – благотворит равно
И радость по себе и счастье оставляет;
Зато и вид его горит во всех сердцах,
Как чистый луч в восточных хрусталях,
И всё его благословляет. [13]
1908
XI. Роща и Огонь
С разбором выбирай друзей.
Когда корысть себя личиной дружбы кроет, —
Она тебе лишь яму роет.
Чтоб эту истину понять ещё ясней,
Послушай басенки моей.
Зимою Огонёк под Рощей тлился;
Как видно, тут он был дорожными забыт.
Час от часу Огонь слабее становился;
Дров новых нет; Огонь мой чуть горит
И, видя свой конец, так Роще говорит:
«Скажи мне, Роща дорогая!
За что твоя так участь жестока,
Что на тебе не видно ни листка
И мёрзнешь ты совсем нагая?» —
«Затем, что, вся в снегу,
Зимой ни зеленеть, ни цвесть я не могу», —
Огню так Роща отвечает.
«Безделица! – Огонь ей продолжает, —
Лишь подружись со мной; тебе я помогу.
Я солнцев брат и зимнею порою
Чудес не меньше солнца строю.
Спроси в теплицах об Огне:
Зимой, когда кругом и снег и вьюга веет,
Там всё или цветёт, иль зреет:
А всё за всё спасибо мне.
Хвалить себя хоть не пристало,
И хвастовства я не люблю,
Но солнцу в силе я никак не уступлю,
Как здесь оно спесиво ни блистало,
Но без вреда снегам спустилось на ночлег;
А около меня, смотри, как тает снег,
Так если зеленеть желаешь ты зимою,
Как лётом и весною,
Дай у себя мне уголок!»
Вот дело слажено: уж в Роще Огонёк
Становится Огнём; Огонь не дремлет:
Бежит по ветвям, по сучкам;
Клубами чёрный дым несётся к облакам,
И пламя лютое всю Рощу вдруг объемлет.
Погибло всё вконец, – и там, где в знойны дни
Прохожий находил убежище в тени,
Лишь обгорелые пеньки стоят одни.
И нечему дивиться:
Как дереву с огнём дружиться?
1809
XII. Чиж и Ёж
Уединение любя,
Чиж робкий на заре чирикал про себя,
Не для того, чтобы похвал ему хотелось,
И не за что; так как-то пелось!
Вот, в блеске и во славе всей,
Феб лучезарный из морей
Поднялся.
Казалось, что с собой он жизнь принёс всему,
И в сретенье ему
Хор громких соловьёв в густых лесах раздался.
Мой Чиж замолк. «Ты что ж, —
Спросил его с насмешкой Ёж, —
Приятель, не поёшь?» —
«Затем, что голоса такого не имею,
Чтоб Феба[14] я достойно величал, —
Сквозь слёз Чиж бедный отвечал, —
А слабым голосом я Феба петь не смею».
XIII. Волк и Ягнёнок
У сильного всегда бессильный виноват:
Тому в Истории мы тьму примеров слышим,
Но мы Истории не пишем;
А вот о том как в Баснях говорят.
Ягнёнок в жаркий день зашёл к ручью напиться
И надобно ж беде случиться,
Что около тех мест голодный рыскал Волк.
Ягнёнка видит он, на дo?бычу стремится;
Но, делу дать хотя законный вид и толк,
Кричит: «Как смеешь ты, наглец, нечистым рылом
Здесь чистое мутить питьё
Моё
С песком и с илом?
За дерзость такову
Я голову с тебя сорву».
«Когда светлейший Волк[17] позволит,
Осмелюсь я донесть, что ниже по ручью
От Светлости его шагов я на сто пью;
И гневаться напрасно он изволит:
Питья мутить ему никак я не могу».
«Поэтому я лгу!
Негодный! слыхана ль такая дерзость в свете!
Да помнится, что ты ещё в запрошлом лете
Мне здесь же как-то нагрубил:
Я этого, приятель, не забыл!»
«Помилуй, мне ещё и от роду нет году», —
Ягнёнок говорит. «Так это был твой брат».
«Нет братьев у меня». – «Так это кум иль сват
О, словом, кто-нибудь из вашего же роду.
Вы сами, ваши псы и ваши пастухи,
Вы все мне зла хотите,
И если можете, то мне всегда вредите,
Но я с тобой за их разведаюсь грехи».
«Ах, я чем виноват?» – «Молчи! устал я слушать,
Досуг мне разбирать вины твои, щенок!
Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать»,
Сказал и в тёмный лес Ягнёнка поволок. [18]
вернуться
13
Единственная басня Крылова, датированная при первой публикации: «Павловск. Июня 15 дня 1823». В 1823 г. Крылова разбил паралич; по выздоровлении он был приглашён вдовствующей императрицей Марией Фёдоровной на отдых в Павловск. См. с. 380, 387 наст. изд.
вернуться
14
Феб (римск. миф.) – бог света, покровитель искусств.
вернуться
15
Пиндар – древнегреческий поэт, автор торжественных лирических произведений.
вернуться
16
Басня, по сути дела, явилась отказом Крылова воспевать Александра I в то время, когда он победоносно во главе русских войск вступил в Париж 19 марта 1814 г.; отмечалась связь этой басни со стихотворением Н. М. Карамзина «Ответ моему приятелю, который хотел, чтобы я написал похвальную оду Великой Екатерине» (1793):
«Мне ли славить тихой лирой
Ту, которая порфирой
Скоро весь обнимет свет?
Лишь безумец зажигает
Свечку там, где Феб сияет.
Бедный чижик не дерзнёт
Петь гремящей Зевса славы:
Он любовь одну поёт;
С нею в рощице живёт».
вернуться
17
«Светлейший волк» – намёк на титул «светлейший князь», который давался высочайшим пожалованием.
вернуться
18
На сюжет одноимённой басни Лафонтена, восходящий к Эзопу и Федру.
