"Я же помню, что ты был у меня" – бормотал Атей, выкладывая из "Мечты Пилигрима" все его содержимое. А содержимого накопилось столько, что рядом с ним образовался небольшой холмик. Чтобы не затруднять себя дополнительной поклажей, с разрешения Атея, Катаюн забила мешок запасом продуктов и всем, что необходимо небольшому отряду в дальнем походе. Что она напихала в "Мечту" Призрак не интересовался до тех самых пор, пока ему не понадобилась одна единственная вещь.

– Ката – подозвал он девушку кивком головы.

– Да?

– Когда я разрешил разместить в "Мечте" наши запасы, то совсем не для того, чтобы он превратился в фургон старьевщика.

– Что надо? – коротко бросила она.

– Мой боевой кнут.

В то самое время, когда "мышка" присела над горловиной мешка, к ним подошел Палак.

– Княже – негромко проговорил он и повел перед собой носом – что-то на этой поляне не так.

– Ты тоже почувствовал? – напряглась девушка, подняв на него глаза.

– Да – кивнул он – запах прелой листвы стал более резким.

– А я думала, мне показалось – выпрямилась она и протянула Атею свернутый кольцами кнут. – Вот.

Призрак принял оружие, взял за плотную кожаную рукоять правой рукой и отпустил кольца. Рабочее тело известного, но необычного для Тивалены оружия длинной черной лентой упало в опавшую листву, где еще несколько раз шевельнулось, пока не замерло, словно готовящаяся к атаке змея. Увидев князя с новым оружием, остальные члены их небольшого отряда стали подходить ближе. Интересно же знать, что задумал их вождь?

– Если одно и то же кажется нескольким разумным одновременно – улыбнувшись краешком рта, сказал Атей – значит это не плод его воображения, и он не сошел с ума.

Князь резко выбросил руку с кнутом вправо и вверх по диагонали, в сторону нижних ветвей дерева под которым они находились. Легкий шелест рассекаемого хлыстом воздуха, и его конец скрывается в уже пожелтевшей и кое-где опавшей, но все еще густой листве. Рывок и к ногам многочисленных зрителей падает существо, напоминающее своими размерами десятилетнего ребенка.

– Аааа – верещало оно, ухватившись маленькими ладошками за плотно обернувшуюся вокруг его шеи кожаную петлю. – Отпустить моя. Я большая и великая воина.

Воины, увидев, как из кроны вырывают что-то непонятное и орущее, моментально бросили свои ладони на рукояти клинков.

– Чесоточный плющ мне в зад – выдохнул Аламгир – это же гобл.

– Нда, брат – покачал головой Аршаль – и это речь того, кто обвинял меня в отсутствии красноречия.

Бойцы лишь хмыкнули, продолжая пристально смотреть на продолжающего орать гобла. Наконец, к нему подошел Палак и, подняв за шиворот куртки из грубо выделанной кожи, хорошенько встряхнул. Небольшое серо-зеленое тельце, смешно мотнув конечностями, замерло. Гобл был действительно похож на ребенка. Тонкие ручки и ножки, субтильное телосложение, острые уши, кончики которых достигали макушки головы с редкими пепельными волосами. Небольшое лицо с чуть длинноватым острым носом и темные, очень умные глаза, которые внимательно смотрели на князя.

– Ну и зачем ты балаган устраиваешь? "Отпустить моя" – передразнил его Атей, а потом сказал Палаку – поставь его.

Оборотень немного удивился, но опустил малыша, аккуратно поставив его на опавшую листву.

– Не знаю – пожал худыми плечами гобл – нас и до Краха за разумных почти не считали, а сейчас и подавно. Помнят – кивнул он в сторону Везунчика – и то хорошо.

– Понятно. Меня зовут…

– Князь Сайшат – закончил за него гобл – а меня Ма"Тхи Утренняя Роса.

– Ух ты – неподдельно удивился Атей – красиво.

– Спасибо – он с достоинством поклонился, а потом дружелюбно улыбнулся, демонстрируя всем два ряда мелких, но крепких и очень острых зубов.

– Вежливый гобл – пробормотал Аламгир – если бы мне кто-то сказал такое раньше – вызвал бы на поединок за ложь.

– К вашему сведению уважаемый альв – важно сказал Ма"Тхи, выпятив вперед свою впалую грудь – гоблами нас называли и называют остальные разумные Тивалены. Мы предпочитаем называть себя "дети леса". И мы одна из старейших рас этого мира.

– И как я понимаю, ты не просто так сидел на том сучке – спросил Призрак, на корню прекращая готовый начаться спор о перворожденности.

– Вождь Ма"Рхо Легкая Поступь хочет встретиться с тобой князь Сайшат.

– И где?

– Недалеко.

– Ну, раз недалеко – веди – кивнул Призрак, языком жестов давая воинам команду "Внимание". – Уважим твоего вождя.

Идти было действительно недалеко. Через четверть часа, когда в лесу стало совсем темно, они прошли сквозь казавшуюся непролазной стену из переплетенных ветвей жутко колючего кустарника, и оказались на краю большой поляны. Перед взглядами изумленных воинов предстала не грязная стоянка с вырытыми норами или убогими шалашами, а раскинулся крохотный поселок с улочками и центральной площадью. Жилища "детей леса", конечно, были похожи на шалаши, но вот только были они очень добротные и основательные, и составляли единое целое с окружающим их лесом. Но что самое удивительное – вокруг горело много небольших костров, о существовании которых они узнали только сейчас.

Пока они шли к центральной площади за своим провожатым их пристально рассматривали разновозрастные обитатели этого уютного уголка природы. Атей заметил, что женщины гоблов были намного симпатичнее мужчин. Они не отличались от них. Все те же острые уши и нос, худосочное телосложение и низкий рост, серо-зеленая кожа и в основном пепельные волосы, но все это было в гармонии и общее впечатление от их внешнего вида оставалось намного приятнее, чем от мужской половины этой расы. Их путь закончился у самого большого костра, где их в окружении местных воинов встречал сам вождь. Никем другим, разумный с умным взглядом и властной осанкой, голову которого украшал сложный головной убор с кучей перьев, серебряных блях, мелких драгоценных камней и целой гирлянды разноцветных шнурков, оказаться не мог.

– Я приветствую тебя на своей земле князь Сайшат – важно сказал самый главный гобл, являющийся точной копией их проводника, только на несколько десятков лет старше. – мое имя Ма"Рох Легкая Поступь. Легок ли был твой путь?

Слушая высокопарную речь местного вождя, Атей сразу почувствовал что-то такое, чему не мог дать определения. И только взглянув в глаза Ма"Роха понял, что все эти речи даются ему пусть и не с усилием, но с каким-то напряжением что ли?

– Рад знакомству вождь – кивнул князь и, вдруг поняв, ЧТО так напрягает этого маленького правителя небольшой кучки разумных, озорно прищурившись, сказал – может ну их к хургам все эти красивые речи? Терпеть их не могу.

– Фух – громко и с явным облегчением выдохнул гобл, став похожим сразу на доброго дедушку. – Весь день вспоминал старый этикет "детей леса", но так и не вспомнил до конца.

– Зачем ты хотел видеть меня Легкая Поступь? – решив не тянуть, сразу спросил его Призрак – и откуда знаешь меня?

– Все расскажу князь – кивнул вождь – но сначала раздели со мной трапезу.

От предложения идти в хижину Ма"Роха, Атей отказался, предпочтя свежий и чистый воздух ночного леса. Уважительно кивнув и полностью одобрив его выбор, вождь быстро распорядился накрывать стол прямо у костра. Получив указания, "дети леса" засуетились и уже скоро перед ними действительно поставили большой квадратный стол на низких ножках, а по его периметру высыпали целый ворох мягких подушек. Вождь со своими приближенными, в число которых вошел и Ма"Тхи, сел с одной стороны стола, а князю со своими бойцами предложил занять противоположную. На латаной-перелатаной, но чистой скатерти из грубой серой рогожи, которой укрыли стол, стали стремительно появляться глиняные блюда с мясом различных животных, которое было приготовлено невероятным количеством способов. Вареное и жареное, запечное в углях и тушеное с какими-то корешками и стебельками, нарезанное тончайшими слоями вяленое и даже сырое, замаринованное в каком-то остром соусе. Кроме мяса были еще какие-то вареные клубни, но точно не земляное яблоко. И все. Ни зелени, ни овощей, ни тем более хлеба. Вокруг стола побежали хрупкие девушки, а может и женщины. Как заметил Призрак, возрастную градацию женской половины "детей леса" можно было выразить в трех словах: ребенок – девушка – старуха. Никаких девочек, подростков, молодок, зрелых женщин и так далее. Пятнадцатилетняя девушка могла оказаться тридцатилетней женщиной с целым выводком детей и наоборот. Они бегали с объемными кожаными бурдюками и наливали в резные деревянные чаши чуть тягучую жидкость, от которой явственно пахло медом. И еще кое-чем.