Прошло несколько часов с тех пор, как они пустились в дорогу. «Мама, как жаль, что тебя больше нет с нами, – печально думал Сэм, стараясь не обращать внимания на свою хмурую пассажирку, сосредоточенно следя за интенсивным движением в этой части города. – Тебе бы очень все это понравилось».

Не только потому, что ситуация, казалось, сошла с экрана телевизора, столь любимого Ленор Мак-Кэйд, но и потому, что прекрасно подтверждала пораженческую теорию матери, смысл которой заключался в следующем: «никто-не-выпрыгнет-из-ямы-в-которой-родился».

Дело не в том, что мать желала чего-то плохого ему или кому-то другому. Она просто никогда не верила, что человек способен изменить свою жизнь к лучшему. Она много работала, ей мало платили, и в конце концов мать получила узкую розовую полоску, уведомляющую о пенсии. Мизерной пенсии. Другими словами, мать вернулась к тому, с чего начала. Поэтому она стала брать вещи в глажку, смотреть телевизор и постоянно твердить Сэму: надо смириться с тем, что и он вернется к тому, с чего начал. Если верить матери, в детстве можно строить разные планы, но рано или поздно жизнь все равно стукнет тебя по голове, и ты снова уйдешь на дно.

Сэм не собирался соглашаться с матерью. Он пошел в армию, стал военным полицейским и больше двенадцати лет успешно доказывал ошибочность материнских воззрений. Оказавшись в царстве порядка, он преуспевал. Но нелепый случай застопорил восхождение Сэма Мак-Кэйда по лестнице жизни. Его напарник Гарри Просцелли принял пулю, предназначавшуюся Сэму, и его парализовало. Ноги навсегда отказались ему служить.

Охваченный печалью, с тяжелым сердцем, Сэм склонен был согласиться: мать не так уж не права. Иначе чем объяснить происшедшее с ним?

Но черт побери, не мог же он все бросить и бежать, поджав хвост. Сэм ушел со службы, узнав о планах начальства перевести его на военную базу в Окленде. Интересно, как они себе представляли жизнь несчастного Гарри, намереваясь отправить его, Сэма Мак-Кэйда, на другой конец континента? Началась бумажная волокита, которую пришлось выдержать, чтобы освободиться от армии, потом пришлось оформить кучу бумаг для получения Гарри инвалидного пособия. Кроме денег на жизнь, Гарри нужен был человек, который помог бы ему вписаться в новый образ жизни.

Боже, какую чудовищную вину он испытывал, глядя, Как Гарри борется за возвращение к жизни! Вина буквально сжирала Сэма. Он понимал: его обязанность – помочь другу.

Сэм нашел для них с Гарри маленькую квартирку на первом этаже в Майами. Вникая в новую обстановку и особенности новой жизни, Сэм думал, как бы им реализовать свою давнюю мечту.

А она заключалась в следующем: отслужив двадцать пять лет, уволиться и купить рыбацкий домик. Честно говоря, эта мечта порой казалась невыполнимой, нереальной – так, пустые грезы. Но когда в Гарри попала шальная пуля и его разбил паралич, исполнение мечты превратилось в необходимость, поэтому Сэму пришлось срочно искать способ быстро заработать деньги.

У Мак-Кэйда не было возможности учиться в старших классах школы. Еще меньше шансов было на учебу в колледже. О преступном пути не могло быть и речи. Усердный труд на ниве соблюдения закона не позволял заработать достаточно денег, если он надеялся реализовать поставленную цель в ближайшие сто лет. Вообще-то Сэму нравилось работать полицейским, именно военным полицейским. Но сейчас речь шла не о нем и не о его желаниях. Надо было найти дело, на котором можно хорошо заработать и обеспечить будущее Гарри. Охота за премиальными – именно то, что надо. Не важно, что у Сэма не было ни малейшего желания гоняться за беглецами и что он люто ненавидел эту работу. И ненавидел тем сильнее, чем больше ею занимался.

Он смертельно устал от повседневного общения с сомнительными слоями общества Майами. Но через полтора года Сэм Мак-Кэйд приблизился к заветной цели. Несколько недель назад рыбацкую хижину, о которой они с Гарри так давно мечтали, выставили на продажу. Она находилась в Северной Каролине, в местечке, которое они давно облюбовали для отдыха и где провели не один летний сезон. На их взгляд, земной рай располагался именно там. И подумать только: именно здесь они увидели табличку «Продается».

Сэм собирался купить этот домик. Но цена оказалась не по зубам – гораздо выше той, на какую он рассчитывал. Утешением и надеждой на успех было лишь время: тридцать дней, в течение которых ему надо раздобыть недостающие деньги. Прежде чем хижину купит другой человек.

Он бросил взгляд на свою пленницу, мрачно смотревшую в боковое окно на проезжавшие мимо машины. По крайней мере с этой не так трудно справиться, большинство беглецов доставляли ему гораздо больше неприятностей. Честно говоря, его удивил чрезмерно высокий залог за нее. Конечно, девице не повезло, она предстанет перед судьей как представительница не слишком уважаемой профессии. Впрочем, это не его проблемы. Для него же чем выше залог, тем лучше, поскольку его доля за доставку составляет десять процентов.

Его главная задача – вернуть эту Рыжую в Майами без волокиты, не совершая больше никаких ошибок вроде тех, что он допустил утром. Сэм потянулся за картой города, по которому они ехали, и встряхнул ее.

Кэтрин слышала его ворчание, замечала взгляды, искоса брошенные на нее. Они подъехали к перекрестку, на светофоре зажегся красный свет, он, кажется, горел минуты две, позволяя Сэму углубиться в карту, пристроенную на кронштейне между их сиденьями. Иногда с его губ срывались тихие ругательства. Она поймала себя на том, что рассматривает его ручищу, которой он расправлял карту с паутиной городских улиц. Пальцы Сэма были длинные и крепкие, и Кэтрин поспешила перевести взгляд за окно, заметив красные вздувшиеся полоски от ее ногтей. Боже, она никогда не думала, что настанет день, когда испытает радость от нанесенных кому-то ран.

Улицы, по которым они ехали, казались глубокими темными колодцами из-за плотно стоящих по обеим сторонам высоких зданий. Кэтрин впервые обратила внимание на происходящее за окном и с тревогой заметила, что они все еще крутятся в центре Сиэтла.

Но почему? Аэропорт Си Тэк был в десяти милях от города, к югу.

Проехав еще несколько кварталов, Сэм удовлетворенно хмыкнул и повернул на стоянку арендных машин. Через несколько секунд он припарковался, вытащил из салона Кэтрин, достал багаж Кейли и собственную спортивную сумку. Пока он обговаривал со служащими малюсенького агентства все детали возвращения взятой напрокат машины, Кэтрин осторожно попыталась высвободиться из его цепких пальцев, но Сэм немедленно прекратил разговор и обратил на нее проницательный взгляд золотисто-коричневых глаз, потом повел плечом так, чтобы загородить ее от служащего.

– У нас с тобой есть выбор, – тихо сказал он ей. – Мы можем уладить все по-хорошему, а можем пойти по другому пути: я немедленно надеваю на тебя наручники и тащу за собой на глазах у всех, можешь орать сколько хочешь. Откровенно говоря, мне плевать, как тебе это понравится, выбор за тобой, дорогуша.

Рука Кэтрин обмякла в его руке. Закипая, девушка послушно прошла за Сэмом, когда он переступил порог агентства и направился вдоль улицы пешком. Заметив, что он припадает на левую ногу, Кэтрин поздравила себя – по крайней мере работа с ней не покажется Мак-Кэйду прогулкой в парке. Но конечно, ударив по голени и поцарапав ему руку, она не слишком облегчила свое положение. Он тащит ее… А куда он ее тащит, между прочим?

Пройдя еще один квартал, они остановились перед домом, облицованным рыжевато-коричневым камнем, на углу Восьмой улицы и улицы Стюарт. Когда Сэм открыл дверь, чтобы войти, Кэтрин остановилась как вкопанная, уставившись на голубую надпись над головой.

– «Грэйхаунд»? – удивленно спросила она. – Мы что, едем до Майами на автобусе?

К удивлению Кэтрин, стыдливый румянец вспыхнул на шее Сэма и пополз выше, сперва по крепкой челюсти, потом по гладким щекам. Он сердито посмотрел в сторону, куда-то поверх ее уха, отказываясь взглянуть ей в глаза. Он испытывал явную неловкость, и, кажется, от этого Кэтрин почувствовала себя немного лучше. Она изогнула бровь в насмешливом изумлении.