— Блеск! — сказал Саша. — А теперь глянь в хозяйское окно, не обедают ли они.

Юрек прошелся перед окном дома и заглянул.

— Нет, они еще не обедают.

— Как только сядут к столу, позови меня.

Когда хозяева сели за стол, Юрек махнул Саше рукой. Саша взял из амбара бутылку водки и направился к дому.

— Ты со мной! — приказал он на ходу.

Он постучал в дверь, и они вошли. Девушка с длинными косами встретила их с явным волнением. Хозяева же скорее удивились их приходу. Но тут хозяин увидел в руках у Саши бутылку и пригласил их к столу. Хозяин, как положено, благословил пищу, женщины перекрестились, а затем двое мужчин чокнулись, выпили за победу и за смерть Гитлера и приступили к еде. Девушка, красная и взволнованная, сидела рядом с Юреком. Она хотела помочь ему есть, но Саша вмешался и сказал:

— Не надо, Кристина, он все делает сам.

Родители обменялись взглядами.

Саша снова наполнил стаканы. На этот раз выпили за здоровье Сталина и за Россию. Саша налил и Юреку, но тот отказался пить. Он уже пробовал однажды эту жидкость и не хотел опять обжечь себе язык.

В третий раз крестьянин поднял свой стакан и провозгласил:

— За свободную Польшу!

А в четвертый раз стакан опять поднял Саша.

— За самую красивую девушку на свете, — сказал он. — За Кристину. — И добавил: — Юрек, переведи то, что я сказал.

Юрек перевел.

Родители снова обменялись беспокойными взглядами, а Кристина от смущения выбежала в кухню.

Саша сказал:

— Я пришел сказать вам, что завтра наша часть уходит.

Юрек испугался:

— Вы уже уходите?

— Ты переводи только то, что я говорю.

Юрек перевел. Кристина вышла из кухни и растерянно посмотрела на Сашу.

— Мы идем на Берлин! — сказал Саша с гордостью.

Все поняли. Саша поднялся и торжественно произнес:

— Когда война кончится, уважаемые хозяева, я вернусь и попрошу у вас руки вашей дочери Кристины.

Юрек перевел.

Кристина закрыла лицо руками. Стало тихо. Все взгляды обратились к хозяину дома.

— Согласишься ли ты перейти в нашу католическую веру? — помолчав, спросил крестьянин.

Саша понял, но все-таки подождал, пока Юрек переведет.

— Соглашусь, — сказал он.

Все поняли.

— Тогда мы будем ждать тебя и молиться за тебя, — сказал хозяин.

Мать с волнением всплеснула руками.

— У меня есть еще одна просьба, — сказал Саша. — Я хочу оставить у вас своего мальчика.

Юрек смущенно перевел. Теперь все смотрели на него.

— Как тебя зовут? — спросил его хозяин.

— Юрек Станьяк.

— Ты католик?

— Да.

— Откуда ты?

— Он нашел меня в поле.

— Ты хорошо выучил русский, — сказала женщина.

— Я с конца лета с ними, — сказал Юрек.

Начались обычные вопросы — откуда он, где его родители, где он был все это время. Он давал обычные ответы. Потом хозяин спросил:

— Что ты умеешь делать?

— Я ходил с коровами на пастбище, задавал корм свиньям, мыл на реке лошадей, работал в огороде и по хозяйству, на молотилке. Я умею всё.

— Возьмем его на работу? — сказала женщина мужу.

Тот кивнул в знак согласия.

Саша поднялся. Юрек встал вместе с ним.

— Нет, — сказал Саша. — Ты остаешься.

— Уже? — потерянно спросил Юрек.

Он молча опустился на стул. Саша попрощался со всеми по очереди. Потом поднял Юрека со стула и обнял его.

— Тебе будет здесь хорошо, — шепнул он ему. — Они хорошие люди.

— Саша, — сказал Юрек. — Хочешь пожевать что-нибудь новенькое?

Саша удивленно посмотрел на него. Юрек протянул ему сжатую в кулак руку и медленно раскрыл пальцы. На его ладони лежала зажигалка. Саша чуть отстранился, а потом вдруг быстро поцеловал Юрека и взял подарок.

— Я провожу, — сказал Кристина и побежала надеть шубу.

— Там снег идет! — крикнула ей вслед мать.

— Ничего, — сказал хозяин. — Ты только не уходи далеко от дома.

Саша пожал ему руку. Потом он поцеловал руку матери Кристины. Юреку все время хотелось спросить, почему этот крестьянин говорил о католической вере. «Ведь они все христиане», — недоумевал он. Но он сдержался и не спросил.

Кристина и Саша вышли. Родители поспешили к окну. Юрек пошел за ним. Снаружи действительно падал снег. Саша и Кристина шли, обнявшись, на виду у всех. Сашина команда техников уже стояла, готовая к отправлению. Увидев своего сержанта с девушкой, солдаты встретили его криками «Ура!». Саша и Кристина поцеловались, а потом девушка, зардевшись, побежала обратно домой.

Только теперь Юрек решился спросить:

— Разве Саша не католик?

— Нет, русские — они другие, — сказал крестьянин.

Но Юреку Саша никогда не казался «другим».

— А Берлин — это далеко?

— Ты слишком много говоришь, — сказал хозяин.

— Очень далеко, — сказала Кристина и грустно вздохнула.

— А ты успокойся, — сказала ей мать. — Он все-таки русский, и кто еще знает, какой он.

— Мама! — обиженно воскликнула Кристина.

— Посмотрим, вернется ли он вообще, — сказал крестьянин и налил себе остаток водки.

Ранней весной сорок пятого года Висла вышла из берегов и затопила все прибрежные края. После того как были прорваны насыпи, на обширных плоских равнинах не осталось ничего, что могло бы остановить наводнение, и вода разлилась на многие километры. На рассвете коровы начали тревожно мычать. Ян, другой работник в хозяйстве отца Кристины, первым спустился с помоста, на котором спал рядом с Юреком, и его ноги утонули в холодной воде.

— Юрек, вставай! Наводнение!

Из конюшни доносилось испуганное ржание лошадей. Вода уже залила хозяйственные постройки, но еще не успела добраться до жилого дома, который стоял на невысоком пригорке.

Юрек спустился. Все вокруг было залито водой.

— Что это?!

— Висла вышла из берегов. Беги в конюшню, выпусти лошадей.

— Висла? Но ведь она далеко отсюда.

— Хватит разговаривать! Беги! А я пока освобожу коров.

Юрек пробирался через затопленный двор. Вода уже поднялась ему до щиколоток. Когда он вошел наконец в конюшню, то увидел, что лошади беспокойно бьют копытами по воде, как будто понимают, что происходит. Он освободил их, и они выбежали наружу Юрек бросился к дому и что есть сил стал колотить в дверь:

— Пан Войцек! Наводнение! Наводнение!

В окне вспыхнул свет керосиновой лампы. Дверь открылась.

— Ядзя, наводнение! — крикнул Войцек Херха, увидев залитый двор. — Разбуди Кристину!

— Свиньи утонут! — закричала женщина.

Тем временем прибежал Ян, и они все вместе бросились, шлепая по воде, к свинарнику. Каждый взял в руки одного или двух поросят и бегом понес в дом. Свинья, с трудом переступая по воде, шла за ними, издавая протестующее хрюканье. Когда она наконец вошла вслед за ними в дом, хозяин закрыл дверь. Но вода уже начала просачиваться внутрь через щели между досками.

— Все на чердак! — приказал хозяин.

Сначала туда подняли поросят. Потом попытались поднять и свинью, подталкивая ее по ступеням, но она категорически отказывалась подчиняться.

— Оставьте ее, — велел пан Войцек. — Поднимайте вещи. Когда вода поднимется, она сама придет.

— А что будет с лошадьми и коровами? — спросил Юрек, когда остался на минуту наедине с Яном.

— Когда вода поднимется слишком высоко, они поплывут. Может, им удастся добраться до какого-нибудь пригорка. Если не утонут — вернутся. И болтай поменьше, а то получишь от хозяина.

Все принялись перетаскивать домашнее добро на чердак.

Утро занималось серое и туманное. Внизу в комнате свинья кое-как держалась на плаву, цепляясь ногами за ступени чердачной лестницы. Вода там уже поднялась выше окон. Когда немного рассвело, хозяин и Ян опять принялись заталкивать свинью на чердак. Ядвига, Кристина и Юрек показывали ей сверху ее поросят. Когда поросята увидели мать, они жалобно завизжали, а свинья ответила им громким хрюканьем и стонами. Теперь она уже и сама готова была подняться, и в конце концов совместными усилиями ее удалось втащить наверх.