Этот уродливый бугор с лысой, лоснящейся какой-то салатовой дрянью верхушкой я видел первый раз в жизни – хотя Ёлкин Лес знаю отлично. Он явно был порожден аномальным воздействием, причем недавним. Вчера, позавчера, максимум неделю назад.

Контролер и два кровососа. Все трое – мертвы. Убиты, вероятно, одновременно – потому что всполошиться и разбежаться в стороны не успели.

Датчик аномалий не показывал ничего опасного.

Счетчик Гейгера молчал.

Но картинка мне все равно не нравилась. Ох не нравилась!

В кои-то веки контролеры повадились в Ёлкин Лес?

Пока я решал, стоит ли пойти осмотреть трупы мутантов (в надежде поживиться щупальцами кровососов) или махнуть рукой и идти своей дорогой (что было бы мудрее), на вершине бугра внезапно вырос человек с бесшумной снайперской винтовкой ВСС – смертоносным «Винторезом» – наперевес.

Глаза человека были спрятаны под мощными пылезащитными очками, нижняя часть лица закрыта респиратором. Верхней одеждой незнакомцу служил черный плащ с капюшоном.

Это мог быть темный сталкер, и только он. Безумец, полумутант, добровольно избравший пожизненное заточение на территории Зоны. Такие, как он, образуют особый клан, живущий в заброшенных деревнях, на очень опасных уровнях. Клан темных преследует свои, непонятные нам, простым смертным, цели. Для достижения которых использует все доступные средства – а доступно им многое.

Впрочем, темные не беспредельничают. Или почти не беспредельничают. Поэтому я отношусь к ним все-таки лучше, чем к бандитам или отморозкам из «Свободы». Но – откровенно признаюсь – был бы очень рад, если бы Зона однажды разрешила их всех завалить. Это непросто, но, думаю, объединив усилия нескольких кланов и всех вольных ходоков, мы бы справились.

– Ты убил моего кровососа, – сказал темный, спускаясь с бугра ко мне. Винтовку он держал на предохранителе, но не могу сказать, что я был в восторге от встречи.

Сомнений не было: темный имел в виду того кровососа, который подорвался на моей мине и которого я вспоминал минуту назад, рассуждая о его связи с «колоколом».

– Извини. Я не знал, что кровосос – твой. – Я следил за тем, чтобы голос мой звучал твердо и уверенно.

– Того кровососа должен был убить я, – сказал темный. Он не стал подходить ко мне совсем близко, остановился метрах в семи.

Голос темного сталкера звучал глухо, но я прекрасно разбирал каждое слово. По-моему, он дублировал каждую фразу телепатически, чтобы до меня лучше доходило. Они, темные, так умеют.

– Он первым напал на меня. Спрыгнул с опоры ЛЭП.

– Я видел…

«Даже так? Впрочем, если он устроил себе огневую позицию где-то на верхушке подходящего дерева – почему бы и нет? Мог видеть и колокол, и кровососа. Туман, правда, должен был помешать… Но кто их, темных, знает? Видят же они, например, «волчьи слезы» метров за десять сквозь любые преграды… Может, туман им вообще не помеха».

– Ты застрелил контролера? – спросил я, решив перехватить инициативу в разговоре.

– Да.

«Ну тогда понятно. Кровосос управлялся контролером. Иначе черта с два он полез бы куда-то с рассветом. Контролер получил пулю из «Винтореза». После этого кровосос был предоставлен сам себе. Включились инстинкты, он понял, что голоден, – взял, да и прыгнул на меня».

– Я могу задать тебе еще вопросы?

Но вместо ответа темный достаточно бесцеремонно (что для этих полумутантов – норма) сообщил:

– Мне нужен пояс, который был на кровососе. Ты подобрал его.

Я молча достал из кармана рюкзака маленький продолговатый контейнер для всякого потенциально опасного, малоизученного, но некрупного хабара. Там лежал пояс, о котором говорил темный.

Я достал его. Пояс как пояс… Из грубой брезентовой ткани. Такие пожарники носят, что ли?

– Возьмешь? – Я протянул его темному. – Он осколками весь иссечен, не обессудь.

– Положи на землю, – попросил темный сталкер, и не подумав сдвинуться с места.

Я без всякого сожаления расстался с этой вещью.

– Ты ведь знаешь, что я взял «колокол»? – спросил я.

Сталкер утвердительно кивнул.

– Кровосос лез за ним? По указанию контролера?

– Нет. По указанию контролера кровосос повесил «колокол».

«Ага! Все-таки повесил!»

– А зачем он это сделал? – Я никогда не упускаю случая обогатить свои знания о Зоне. Даже если ради этого приходится вести разговоры с темным сталкером.

Для нашего брата сталкера знание – действительно сила. Сила колоссальная, которая помогает одолеть любого врага – подчас и саму смерть.

Удивительно, что еще находятся люди, которые этого не понимают!

– Я не знаю, – ответил темный сталкер.

Никогда не думал, что темные сталкеры могут чего-то не знать о Зоне!

– Ладно, извини тогда. Не буду надоедать расспросами. Я пойду, да?

– Если я узнаю, зачем кровосос повесил «колокол», тебе сообщить?

Невероятная любезность! Стоит ли соглашаться?

– Что я буду тебе должен?

– Думаешь, мне так сложно написать тебе короткую записку на ПДА? – Я был готов поклясться, что там, под респиратором, темный сталкер улыбнулся!

– Ну тогда заранее спасибо. Люблю, чтобы во всем была ясность! И – удачи!

– Удачи, сталкер.

Когда я, небритый и хромой, с двумя рваными дорогами запекшейся крови на скуле, вошел в «Лейку», было за полдень.

Зеркало напротив входа с отвращением отразило мою некрасивую сталкерскую фигуру. Короткие ноги, длинное поджарое туловище, руки-плети с широкими грязными ладонями, сутулая спина человека, слишком много видевшего в этой жизни, мощная шея, а над ней – голова, небольшая, хотя и не слишком глупая. Длинные волосы собраны в конский хвост.

Лицо я сейчас описывать не стану. Пусть каждый нарисует себе обыкновенное мужское лицо на свой вкус.

Это я? Это я.

В «Лейке» я был единственным клиентом, что, учитывая время суток, совсем неудивительно.

Лишь три официантки (фартуки в горошек, декольте, каблуки) в компании моей Мариши о чем-то вяло сплетничали у дальнего окна. Бармен Любомир лениво инспектировал свое ликероводочное хозяйство с блокнотом в руках.

– Боже мой! Володька! Вернулся! – радостно воскликнула Мариша, заметив меня. Она вывернулась из-за столика, где ее товарки нехотя «наводили на резкость» (так на их языке назывался томный взгляд на самца), и, трагически сдвинув брови, бросилась мне на шею.

Глаза у Мариши были припухшими, а мордашка бледной.

– А я уже думала… Мало ли что… Волновалась!

«Не иначе, как и в самом деле волновалась», – подумал я, глядя на тщательно запудренные синяки под ее глазами.

– Мне даже ночью всякие ужасы снились. Будто зомби эти бросили тебя в сырую могилу и закопали. – Мариша хлюпнула носиком.

«Этак она сейчас заплачет!» – испугался я.

Бармен Любомир поймал мой ошарашенный взгляд и иронически улыбнулся в седые усы.

– Я ей говорил, чего волноваться? – сказал он. – Комбат, говорил, мужик тертый. Им смерть побрезгует, потому что он ей донесхочу глаза замозолил!

Улыбнувшись вполрта, я кивнул. Мол, замозолил, еще как.

– Мне бы перцовочки сто грамм… Замерз, как цуцик, – взмолился я, кое-как снимая с себя Маришеньку – расчувствовавшуюся, с красным от назревающего рева носом.

– Перцовочки? Можно! – ответил Любомир. – А как насчет поесть?

– А поесть потом. Когда нервы распрямятся. – Я влез на высокий барный стул.

Мариша, не переставая пожирать меня влюбленными глазами, уселась рядом, крепко вцепившись в мое камуфлированное плечо своими длинными алыми коготками.

Официантки – с двумя из них у меня точно «было» – громко прыснули со смеху. Мариша считала, что они завидуют ее счастью. А я ничего по этому поводу не считал. Есть вещи, по поводу которых легче ничего не считать.