– Губернатор, мне многое хотелось сказать вам в удобное время. Я думаю, что такое время настало. Я не принадлежу к вашей колонии. Бываю здесь только время от времени. Но я вижу и слышу такое, о чем другие не решаются вам сказать. Не понимаю, почему: ведь вы в конце концов только человек, хотя люди и считают, что вы возглавляете колонию. Насколько мне известно, все ваши люди поселились на землях, которые когда-то принадлежали индейцам. И мне кажется, что законы, применимые к белым людям, применимы и к краснокожим. Но на самом деле, губернатор, это не так. Если такие законы есть, они не выполняются. И там, где белый может получить преимущество за счет индейца, закон понимается так, как выгодно белому. Я знаю, вы считаете это естественным, потому что вы думаете так же. Но я вам скажу, мистер Роди… – голос Кэррола теперь звучал взволнованно, – скажу, что это не естественно и неправильно, и этому нужно положить конец. И говорю это вам, потому что у вас мозгов и денег побольше, чем у остальных, и вы должны иметь ответ. Таково мое мнение, и мне все равно, нравится оно вам или нет.

– Что ж, мистер Кэррол, – ответил Роди, холодно подчеркивая слово «мистер», – я рад, что вы высказали свое мнение. Оно, несомненно, очень ценно.

– Не знаю, ценно оно или нет, но знаю, что оно честное, – сказал Крис со спокойным достоинством, которое, вопреки его грубой одежде, свидетельствовало, что он джентльмен. – Не собираюсь давать вам советы, губернатор. Я только посчитал это своим долгом, а я стараюсь выполнять свой долг. И то же самое я думаю о том, что ваш сын Уоррен бегает за индейской девушкой. Ничего хорошего из этого не получится.

«Губернатор» собирался ответить, но ему помешало появление самого Уоррена Роди.

При свете дня молодой человек представлял собой странный контраст с отцом. Небольшого роста, с женственной внешностью, с беспокойным, бегающим взглядом, с нерешительным ртом, он не был похож на сына жесткого, решительного человека.

Одет он был аккуратно, почти щегольски, и выражение лица у него было самодовольное и неприятное. Казалось, он скорее будет идти по жизни с вкрадчивостью и гибкостью, чем с уверенностью и гордостью. Как ночью по-кошачьи он двигался в темном лесу, избегая все препятствия, так и сейчас вошел в хижину охотника.

И Крис, и «губернатор», оба по каким-то неуловимым признакам поняли, что Уоррен подслушивал.

Однако, если это и так, молодой человек ничем себя не выдал. Стоял, улыбаясь и похлопывая себя по сапогу хлыстом для верховой езды.

– Отец, ты здесь? Пришел повидаться с раненым или попрощаться с охотником?

Отец ничего ему не ответил. Повернувшись к Кэрролу, он сказал:

– Поговорим об этом деле в другой раз, но я все равно благодарен вам за добрый совет.

Сказано это было очень вежливо.

Поворачиваясь к выходу, он обратился к сыну:

– Приходи домой пораньше, Уоррен. Мне нужно с тобой поговорить.

Уоррен кивнул, и отец его вышел, очень недовольный разговором с Крисом.

Ничто так не смущает коварного и скрытного человека, как откровенность.

«Губернатор» вышел, а Кэррол принялся что-то напевать. Новый его посетитель немного подождал, потом заговорил.

– Как Нелати? – спросил он. – Будет ли он достаточно силен, чтобы уйти завтра?

– Не совсем, – ответил Кэррол, прерывая свою песенку. – Ему лучше оставаться здесь и подождать прихода племени. Оно скоро появится. К этому времени он совсем поправится.

– Что рассердило моего отца, Крис?

– Не знаю, но, кажется, кто-то с ним не соглашается. Он действительно сильно рассердился.

– Но, Крис, вы на самом деле уходите завтра?

– С рассветом, – ответил Крис.

– А куда?

Крис искоса посмотрел на спрашивающего, прежде чем ответить.

– Не знаю еще, пойду ли вдоль залива или к большим болотам. Возле поселка теперь олени встречаются редко, и мне приходится далеко ходить, чтобы найти их. Все это из-за чертовой цивилизации!

– Если пойдете к болотам, можете оказать мне услугу, – сказал Уоррен.

– Правда? – И после недолгого размышления охотник продолжал: – Ну, видишь ли, Уоррен, все-таки я не пойду к болотам. Я принял теперь решение и пойду вдоль залива.

Уоррен ответил:

– Ну, хорошо. Неважно…

И, ничего больше не объясняя, расстался с Крисом и отправился к Нелати.

Как только он вышел, поведение Кэррола изменилось. Актер-комик с удовольствием включил бы его ужимки в свой репертуар. Охотник рассмеялся, подмигнул, покачал головой, потер руки и, казалось, весь дрожал от внутреннего смеха.

– Никогда не встречал таких изворотливых и хитрых типов! Будь я проклят, если молодой уступает старику. Иду ли я к болоту? Не могу ли оказать ему услугу? Нет, мистер Уоррен, ни вашим кошачьим лапкам, ни цепким когтям вашего отца не поймать эту мышь! Не собираюсь участвовать в ваших делишках, не хочу вообще о них знать. И Нелати не будет, если я только смогу этому помешать. Не позволю ему пошевелиться, пока не придет племя. Может, это спасет его от неприятностей. Он, конечно, ничего особенного, но неплохой краснокожий. Настоящее дитя природы, вот кто он такой. Нет, мистер Уоррен, грязную работу делай сам, и твой отец то же самое. Крис Кэррол никому из вас помогать не собирается. Если молодой сделал вид, что ничего не слышал, хотя все слышал, а отцу все равно, что я ему сказал, – ничего хорошего из этого не выйдет, или мне никогда больше не прицелиться в оленя.

Как и старик, молодой Роди вышел из хижины Кэррола в дурном настроении.

Короткий разговор с Нелати принес ему не больше удовлетворения, чем беседа с охотником.

Неприятно встречать презрительное отношение к твоим способностям. Ничто не загладит плохого мнения о твоих способностях, особенно если, эти способности направлены на дурное.

Не анализируя свои чувства, Уоррен Роди тем не менее понимал, что потерпел поражение, а поражение всегда казалось ему нестерпимым.

В этом отношении сын повторял характер отца.

Он был не менее эгоистичен, чем старый Роди, но не обладал его опытом, позволяющим скрывать эгоизм. В этом отец намного превосходил его.

Откровенные слова Кэррола и то, что он подслушал у хижины, вызвали у Уоррена раздражение, а пророческий тон охотника никак не смягчал это чувство. Дело в том, что догадка старого охотника была очень близка к истине.

Уоррен страстно домогался Сансуты, дочери Олуски.

Это была не мужская страсть, не любовь, а тайное стремление игрока к обладанию без труда.

Красота девушки очаровала Уоррена. Будь его душа чиста, это очарование принесло бы с собой и собственное лекарство. Из симпатии выросла бы чистая любовь.

Но молодой человек не был способен на такое чувство, и выросли только сорняки.

До сих пор различие в расе защищало от вреда объект его восхищения. Уоррен стыдился ухаживать за девушкой честно и открыто.

Поэтому он решил сделать вид, что подружился с ее братом, и использовать эту дружбу как прикрытие своего предательства.

В происшествии, с которого начался наш рассказ, он нашел средство для удовлетворения своих интересов, решил привязать к себе Нелати и подчинить его своей воле.

Как мы говорили, Красный Волк, покушавшийся на жизнь Нелати, пал от пули Уоррена.

Когда Уоррен положил палец на курок и приготовился послать свою жертву в долгий путь, в голове его мгновенно сложился план, который сделал его особенно метким.

Попробуем объяснить.

Нелати сказал, что Красный Волк говорил плохие слова о Сансуте и Уоррене. Само соединение этих имен подкрепляло клевету.

Нелати сказал правду, но он кое-чего не знал: несчастный, который заплатил жизнью за свои слова, был всего лишь игрушкой в руках друга Нелати Уоррена Роди.

Ленивый пьяница и бездельник, Красный Волк стал орудием Роди и служил посыльным между ним и индейской девушкой. И за эту службу получал награду золотыми монетами.