Она широко распахнула дверь, но, едва увидев лица гостей, поняла, что их к ней привело отнюдь не какое-то недоразумение.

– Миссис Эллис? Вы позволите с вами переговорить? Эббра кивнула и, чувствуя, как пересыхает горло, повела посетителей в гостиную.

– Ваш муж дома? Боюсь, дело касается вас обоих.

Эббра покачала головой. Эти люди были незнакомы ей, но манера держаться и внешность делали их почти неотличимыми от тех, что приезжали прежде.

– Нет. Вы можете рассказать обо всем мне.

Лицо офицера, который заговорил с ней первым, было пепельно-серым, и Эббра подумала: вероятно, до того как приехать к ней, он сообщил какой-нибудь несчастной женщине, что та стала вдовой.

Внезапно ее охватило страстное желание отделаться от него и капеллана, который молча стоял рядом, до того как вернутся Скотт и Сань.

– Ко мне уже являлись с двумя подобными визитами, – заметила она сухо. – Оба раза мне говорили, что не произнесут ни слова, пока рядом не будет кто-нибудь из близких, и оба раза все же соглашались передать сведения лично мне. Именно так я предпочитаю получать тяжелые известия, офицер. Лично.

Казалось, майору вот-вот станет дурно, и капеллан, прочистив горло, умиротворяюще произнес:

– Боюсь, в нынешних обстоятельствах мы вынуждены настаивать на присутствии вашего супруга. Где он сейчас находится, миссис Эллис? Он скоро вернется?

– Он уехал на выходные, – солгала Эббра, удивляясь, насколько далеко готова зайти в своем желании спровадить гостей до возвращения Скотта и Саня.

– В таком случае нам придется приехать к вам в понедельник, – с сожалением отозвался капеллан.

– Нет! – Ее голос прозвучал столь непреклонно, что мужчины заморгали. – Я одна выслушала самые ужасные известия, какие только может представить себе женщина. Ничто из того, что вы собираетесь сказать мне сегодня, не может сравниться с тем, что я выслушивала прежде. Как бы там ни было, я требую немедленно сообщить мне, в чем дело!

Эббра говорила, обращаясь к майору, а не к священнику. Офицер посмотрел ей в глаза и наконец медленно произнес:

– Хорошо, миссис Эллис. В любом случае разговор будет нелегким. Будьте добры, садитесь.

Эббре не хотелось садиться, но она не видела смысла спорить из-за мелочей, затягивая тем самым препирательства.

Она села, гадая, где и при каких обстоятельствах нашли останки Льюиса. От этой мысли ее замутило. Что ж, по крайней мере его наконец предадут земле.

– Миссис Эллис, – заговорил офицер. Заняв кресло напротив, он крепко стиснул руки между колен, подался к Эббре и с глубокой печалью посмотрел ей в глаза. – Миссис Эллис, слушайте меня очень внимательно. Месяц назад в ходе мирных переговоров, которые идут сейчас в Париже, северовьетнамцы согласились передать нам трех военнопленных. Лишь несколько дней назад стали известны имена людей, которых они собираются отпустить. – Он сделал паузу, в течение которой Эббра терпеливо молчала, все еще уверенная, что речь пойдет и об останках солдат, которые выдадут вместе с пленными. – Миссис Эллис, в списке людей, которые будут выпущены на свободу, первым значится ваш муж.

Эббра молча смотрела на него, ожидая продолжения и разъяснения.

Офицер молчал, и наконец она произнесла, беспомощно разводя руками:

– Простите, я не понимаю. Мой муж... – Она поправилась: – ...мой первый муж погиб. Он мертв уже четыре с половиной года. Имеется свидетель его гибели. Вы нашли его останки? Вы хотите сказать, что северовьетнамцы передают их вместе с двумя военнопленными?

Майор покачал головой:

– Нет, миссис Эллис. Я хочу сказать, что ваш муж, капитан Льюис Эллис, жив. Получив список, мы немедленно отправили запрос северовьетнамским властям. Никаких сомнений быть не может. Вашего мужа три года держали в лесном лагере на полуострове Камау и восемнадцать месяцев назад отправили на Север. В течение ближайшей недели его освободят вместе с двумя другими пленными.

– Льюис жив? – ошеломленно прошептала Эббра. На долю секунды она почувствовала такую радость, что ее сердце, казалось, готово было выскочить из груди. И в тот же миг она увидела в окне подъехавшую машину Скотта. Если Льюис жив, ее второе замужество незаконно. Не имеет силы. Скотт на самом деле не муж ей. И никогда им не был.

Автомобиль остановился, Скотт распахнул водительскую дверцу и ступил на гаревую дорожку. Его непокорные пшенично-золотые вихры блестели в вечернем солнце. Он подбежал к пассажирской дверце, открыл ее и помог Саню выбраться из машины. Они оба смеялись. Сквозь открытое окно Эббра слышала их смех, понимая, что никогда его не забудет.

– Сегодня, папа? Мы поедем за щенком сегодня? – нетерпеливо расспрашивал Сань.

Мальчик пробыл с ними четыре месяца, и Эббра уже не представляла своей жизни без него. Если ее брак со Скоттом не, имеет силы, как обстоят дела с усыновлением? Неужели и оно тоже незаконно? Как она будет жить без Саня? Как ей жить без Скотта?

– О Господи, – прошептала она, когда входная дверь распахнулась и Скотт с Санем со смехом и шумом вошли в дом. – Святой Боже! Что теперь с нами будет? Что же нам делать?

Серена встала. Продолжать разговор с Чинь сидя за столом было немыслимо. Беседа перестала быть официальной, превратилась в личную, и ее нельзя было вести так, словно Серена была начальницей, а Чинь – просительницей. В этот миг они были равны – две женщины, влюбленные в одного мужчину.

Прежде чем заговорить, Серена выглянула в окно.

В маленьком дворике на расстеленных полотенцах лежали младенцы, шевеля ножками и радостно лопоча. Серена смотрела на них невидящим взором, гадая, любит ли Кайла эта изящная вьетнамка. Наверняка когда-то она была в него влюблена. Вряд ли она проститутка или девушка из бара. Что ей наговорил Кайл? Пообещал развестись с супругой и жениться на ней? Знает ли она, где сейчас Кайл? Думает ли она, что Кайл погиб, или считает, что он ее бросил? Известно ли ей, что Кайл находится в Хоало? И если да, то кто ей об этом рассказал?

Серена медленно отвернулась от окна.

– Мне очень трудно говорить, – сказала она и, к своему ужасу, почувствовала, что в ее голосе звучит раздражение. Она сделала паузу, заставляя себя говорить спокойно и рассудительно. Когда она вновь открыла рот, ее голос лишь чуть-чуть дрожал. – Я знакома с Кайлом Андерсоном, отцом вашей малышки.

Она упорно не смотрела на девочку. У нее будет достаточно времени, чтобы как следует разглядеть дочь Кайла. Но сейчас ей было трудно справиться с чувствами, которые ей внушал младенец.

Поведение Чинь и выражение ее лица сразу изменились.

– Правда? – Она решительно шагнула к Серене, и в ее глазах вспыхнул огонь любви и отчаянное нетерпение. – Вы его друг? Родственница? Вам что-нибудь известно о нем?

К горлу Серены подступил ком. Итак, она получила ответ на один из своих вопросов. Девушка любит Кайла. Сама она ненавидела его в эту минуту. Ненавидела за безответственность. Ей и в голову не приходило рассчитывать, что Кайл сохранит супружескую верность во Вьетнаме. Это было не в его характере. Чем ему не угодили готовые на все девки из баров на улице Тюдо? Зачем он соблазнил эту милую девушку из высшего общества, зачем погубил ее жизнь?

– Я его жена, – просто ответила Серена, не найдя других слов, чтобы ответить на этот вопрос.

Вьетнамка молча смотрела на нее. На секунду Серена подумала, что переоценила английский язык Чинь, показавшийся ей безупречным.

– Вы поняли меня? – мягко спросила она, гадая, отчего она чувствует такую симпатию к девушке, которая должна внушать ей злобу и ревность. – Я жена Кайла. Поэтому я и приехала в Сайгон – в надежде получить сведения о нем, чувствовать себя рядом с ним.

– Нет, – прошептала Чинь, неверным шагом отступая назад и вытягивая свободную руку так, словно нащупывала опору. – Нет, я вам не верю. Вы ошибаетесь. Вы говорите о другом американце. О другом Кайле Андерсоне.