— Я пойду с вами, ведь мы — друзья.

Позднецвет достал с полки широкий пояс с заплечными ножнами и надел его через плечо. Когда он пристегнул к поясу меч, тот лег ему за спину, лишь гарда возвышалась над плечом.

— Чего мы ждем, друзья? Скоро рассветет — вперед!

Почти незаметный в ветвях конского каштана, Моккан прислушивался к тому, о чем говорилось внизу. Он был хитрым и самым умным из Белолисов, поэтому считал, что за братьями и сестрами необходимо приглядывать. Вернувшись в лагерь первым, Моккан решил притаиться на дереве и послушать тех, кто возвращался позже. Первыми появились Эскрод и Вэннана в сопровождении крыс Билу и Дакла. Они развесили гобелен на кустах и уселись поесть возле своей добычи. Потом явилась Предак со своей группой крыс и Гельтор со своей. Разожгли костры, на которых начали готовить пищу, раненые занялись своими ранами. К тому времени как встало солнце, подошли отставшие крысы. Эскрод и Вэннана были героями дня, они с гордостью демонстрировали чудесный гобелен.

— Как это вам досталась такая добыча?

— Ну, мы пробрались в аббатство, там ранили троих, одного убили и стащили эту красоту!

— Жаль, что не было времени осмотреть все как следует. Могу поспорить, Рэдволл просто набит сокровищами.

— Они совершенно не умеют драться. Я убил большую сову — глупейшее создание.

— Ха, эти трое, наверное, до сих пор так и валяются на полу. Я так шмякнул эту землеройку, что у меня на топоре зарубка осталась.

Эскрод стоял возле Гельтора, хитро улыбаясь:

— А как прошла ваша атака? Глядя на вас, не скажешь, что попытка была успешной.

Гельтор дотронулся до раненого плеча и мрачно сплюнул в костер:

— Эллаг, сколько осталось воинов? От реки донесся ответ водяной крысы.

— Сто семьдесят три, сэр. Я только что пересчитал раненых.

Гельтор откинулся на спину, всматриваясь в голубоватый дым костра.

— Мы потеряли больше двадцати крыс. И Зирал! Вэннана отшвырнула недоеденный кусок:

— Что? Наша сестра мертва?

— Мертвее некуда. Я собственными глазами видел, как ее голова покатилась по земле. И отрубила ее здоровенная белка. Его называли Громом, и уж я запомню это имя!

Эскрод задумчиво дотронулся до краешка гобелена:

— Убит Белолис, думаю, королеве Сильф такая новость придется не по душе. А где наш великий вождь Моккан, который и придумал этот гениальный план?

Гельтор пнул ветку, выпавшую из костра, в небо взлетел сноп искр.

— Моккан! Не говорите мне о нем! Он слишком долго болтал с рэдволльцами, так что внезапной атаки не получилось. Как раз наоборот, они нас атаковали, теперь-то ясно, у них есть сильные воины. Какое-то время мы думали, что победим, но потом сзади накинулась банда землероек, не знаю уж, откуда они взялись. Тогда мы потеряли преимущество, а тут Моккан заорал, чтобы мы отступали, ну мы и побежали, словно и драться не умеем. Неудивительно, что он и носа в лагерь не кажет. Банглер!

Как только Гельтор закончил рассказ, в лагере появился Моккан: он прихрамывал, шатался, на его морде была гримаса боли. Он поднял лапу, призывая к молчанию, и заговорил:

— Все так, это моя вина. Я провалил все дело, посчитав рэдволльцев за дураков. Но послушайте! Вы все храбро сражались, нет зверей храбрее вас, особенно тебя, брат Гельтор, и тебя, сестра Предак… — Тут он сделал паузу и печально покачал головой, а затем продолжил: — А наша бедная сестра Зирал, убитая столь вероломно, после того как я приказал отступать! Как же я теперь возвращусь к нашей матери, королеве Сильф, как я скажу, что Зирал больше нет с нами? Гельтор, ты был прав, брат, и я должен был тебя послушать.

Белолисы озадаченно застыли — Моккан никогда так не говорил, он всегда был уверен в себе и никого не слушал. Вэннана показала топором на гобелен:

— Не все так плохо. Посмотри, что мы принесли из аббатства!

За тот час, что Моккан провел на дереве, он успел рассмотреть гобелен во всех подробностях. Тем не менее он изобразил требующееся восхищение и подошел поближе:

— Вы украли это? Великолепно, чудесно, эта вещь просто бесценна! Мои поздравления. Наша мать будет в восторге. По крайней мере Зирал не зря отдала свою жизнь. Но помните, что она сказала несколько дней назад: кровь за кровь. Это закон Белолисов, наш закон. Рэдволл дорого заплатит за смерть нашей сестры!

Гельтор выхватил топор и взмахнул им перед мордой Моккана:

— А я сказал, что нам не нужна война!

Моккан медленно уселся возле костра, морщась якобы от боли и покусывая губы.

— Да, брат, ты был прав, я был дураком. Но сейчас я тяжело ранен и не могу вести вас. Оставьте со мной несколько крыс, чтобы мы могли охранять вашу добычу. Мне нужен отдых, я не могу ходить с такими ранами. Надо разделить наших воинов между вами четырьмя, и отомстите этим негодяям из Рэдволла. Идите побыстрее, пока они не начали прочесывать лес. Окружите аббатство, убейте их всех хитростью. Набросьтесь на них, и пусть они умирают от голода в своем аббатстве!

Глаза Гельтора загорелись, он уже чувствовал себя завоевателем.

— Мы осадим их аббатство, возьмем их в блокаду, пока они не бросятся умолять о пощаде. Тогда я казню того, кто ранил меня, и ту белку за смерть нашей сестры. Остальные отправятся с нами на остров в цепях и будут нам служить!

Моккан пожал брату лапу:

— Ты всегда был мудрым воителем, Гельтор. Но тебе надо поспешить и начать блокаду, пока они не разрушили твой блестящий план!

Вскоре армия была вновь готова выступить в поход, каждый Белолис командовал крысиным отрядом, а Моккан с тринадцатью оставшимися крысами остался охранять гобелен. Он лег на землю, словно у него не хватало сил даже на то, чтобы сидеть, и стал внимательно вслушиваться в приказы, которые Вэннана шепотом отдавала крысу Билу:

— Ты останешься здесь охранять нашу добычу. Если Моккан очнется и попытается выкинуть какую-нибудь шуточку, спрячь гобелен и беги в Рэдволл. Там найдешь меня и доложишь. Запомни, отвечаешь за это головой! Как только армия вышла из лагеря, Моккан перевернулся на бок и сказал про себя: «Никогда не доверяй лисице!»

Был уже почти полдень, когда Песенка решила устроить привал. Полянка в Лесу Цветущих Мхов была тихой и тенистой.

— Кажется, самое подходящее место для обеда. Вокруг старого дуба полно черники.

Дипплер скинул с плеч увесистый тюк, который он стащил с кухни.

— Обед? А как же завтрак? И где мы будем спать? В последний раз я спокойно лежал, когда упал в обморок после удара по голове! А ночью мы вообще глаз не сомкнули.

Песенка сняла рюкзак и принялась собирать чернику.

— Ну так ляг и поспи, Дипп, только перестань ныть! Позднецвет снял ножны с мечом, отложил сумку с припасами и сел.

— Дипп не ноет, Песенка, он спорит. Землеройки жить не могут, если ни с кем не спорят, правда, Дипп? Землеройка открыл рюкзак, выудил оттуда три свежеиспеченные лепешки брата Мелиота и кусок сыра, от которого отрезал рапирой три изрядных куска.

— Я не спорю и не ною. Я возражаю. Песенка кинула в него ягоду, но Дипплер ловко подхватил ее на лету.

— Ах ты, жадюга! Вижу, себе ты отложил самую большую лепешку и самый большой кусок сыра!

Дипплер усмехнулся и запихнул кинутую Песенкой ягоду себе в рот.

— А мне нужна дополнительная порция, чтобы я смог вырасти большим и сильным. Если я отдам большой кусок вам, вы будете сильными и большими, а я маленьким и худым.

Песенка подошла и ткнула пальцем в изрядный живот землеройки:

— Худым? Как бы не так! Ты такой же худой, как еж, которого по ошибке на месяц заперли в полной кладовой.

Позднецвет открыл фляжку с напитком из смородины.

— Вы так и будете спорить или дадите мне все-таки поесть спокойно?

Песенка смотрела, как Дипплер расправляется с едой: он разделил лепешку пополам и, запихнув вовнутрь ягоды, набросился на нее с таким энтузиазмом, что сок так и брызнул во все стороны.