— Э-ге-ге-ге-гей! Вперед, вперед! Они не могли уйти далеко! Быстрее, водяные мыши, в большую реку!

— Да-да! Но мы их до сих пор не видим! Может, они свернули в какой-нибудь приток вроде этого?

— Не говори ерунды! У них там землеройка, которая достаточно разбирается в реках, чтобы не сделать такой глупости! Ты что, не видишь, что этот приток весь зарос, — там тупик!

— Может, мы перехватим их на перекате. Даже землеройка им не поможет пройти перекат, точно?

— Точно, точно! Погодите, попадут они мне в лапы, да и этот ощипанный Бурбл! Я из него мозги вышибу, он мне вернет Лифвуд! А его самого я спущу в реку вместе с его жуликами друзьями!

— Как только они посмели украсть «Ласточку»!

— Настоящие пираты!

— Помяните мое слово, я с ними расправлюсь, как расправляются с настоящими пиратами! А теперь вперед, водяные мыши!

Крики стихли вдали — племя водяных мышей отправилось дальше, вниз по реке. Позднецвет сел и принялся сбивать с себя насекомых, которые облепили его с головы до пят.

— Уфф! Отстаньте, отстаньте от меня!

Какой-то жук влетел Песенке прямо в глаз, да с такой силой, что бедная белочка едва не вскрикнула от боли. Дипплер отряхивался и стонал:

— И зачем мы только полезли сюда прятаться? Лодка угрожающе накренилась, когда Бурбл исполнил в ней замысловатый танец.

— Я-хо-хой! Все в порядке! Теперь можно снова вернуться в реку!

Песенка немилосердно терла глаз.

— Нет, в реку нам нельзя. Не можем же мы плыть сразу за ними. Давайте лучше пройдем дальше по этому ручью. Может, дальше он не такой заросший.

Отмахиваясь от насекомых, которые налетали тучами, наши герои снова налегли на весла и повели лодку вперед.

Утро уже было в разгаре, когда четверке беглецов пришлось остановиться. Они подняли весла и осмотрелись. Вокруг них вилось всего несколько комаров, остальные отстали, а такого количества насекомых, как в устье реки, здесь не было. Ручей, по которому они плыли, перегородило упавшее дерево, так что двигаться дальше они не могли. Вода здесь была темная и густая, снизу поднимались пузыри, которые, лопаясь, оставляли неприятный запах. На берегу росли цветы — голубые незабудки, желтые лютики и купальницы и какие-то еще, названий которых путешественники не знали. Дипплер направил лодку к тому месту, где прямо у кромки воды рос дуб. Песенка и Бурбл достали из мешков и сумок яблоки и лепешки, напиток из одуванчика и мя-

ты. Все четверо устроили на берегу, который зарос мягким зеленым мхом, привал и принялись за еду, то и дело вздыхая и потирая больные места.

— Ооох! У меня лапы просто отваливаются — никогда не думал, что весла такие тяжелые. Мне бокал и то не поднять!

Дипплер подмигнул полевке:

— Ну тогда оставь его, я с удовольствием его выпью вместо тебя!

Позднецвет вытер яблоко об одежду.

— Ха! Теперь уже поздно возвращаться — никаких извинений от нас не примут. Если поймают — убьют!

Бурбл поднял бокал:

— Да-да, старейшина упустил и Лифвуд, и «Ласточку». Так что теперь он на все готов!

Песенка капнула в больной глаз напитка.

— Все-таки я не понимаю, зачем ты это сделал, Бурбл? Водяная мышь махнула лапкой:

— Просто старик мне не нравится, про таких говорят — «лапы загребущие». У водяных мышей никогда не было вождя, только совет самых достойных, а он назначил себя главой этого совета и объявил себя командиром. А это неправильно. Он обманщик. Вот ваш Лифвуд, барышня Песенка. Держите!

Белочка взяла палку с зеленым камнем на конце.

— Подумать только, все беды из-за такой ерунды. Странно, правда? Прошлой ночью мы были с водяными мышами лучшими друзьями, а сегодня они готовы нас убить. И все из-за лодки и палки.

Позднецвет пристроил мешок под голову как подушку и улегся.

— Как здесь хорошо, тепло и мягко. Нам придется подождать, пока мы не сможем вернуться обратно в большую реку. Я собираюсь вздремнуть, а вы не шумите слишком сильно.

Дипплер швырнул огрызок в воду.

— Прекрасно, я тоже посплю, а ты, Позднецвет, не храпи!

Песенка фыркнула:

— Кто бы говорил! Сам-то храпишь так, что в Рэдволле никто с тобой рядом спать не может!

Дипплер приоткрыл один глаз и пробормотал:

— Ну нет! Где уж мне до тебя! Вот кто мастер по храпу!

Не прошло и получаса, как все четверо примостились на берегу и дружно и тихо захрапели.

Чернохвост и его банда хорьков увидели спящую четверку с противоположного берега. Выглядывая между деревьями, Чернохвост со злобной радостью сказал окружившим его хорькам:

— Куирр-айр, дрррыхнут! Здесь так тихо и мирррно, верррно? Жаль, жаль, пррридется их ррразбудить. Такие маленькие, жаль.

Один из хорьков вытащил острый нож:

— Не надо их будить. Пусть себе спят. И пррросыпаться им не надо!

Чернохвост сжал тощую шею говорившего:

— Ты сделаешь это, когда Черррнохвост скажет. Куирр-айр, я хочу сначала позабавиться с малышами, прррежде чем они умрррут!

Брат Мелиот и Кротоначальник Губбио решили устроить Пир Середины Лета, который проходил в Редволле каждый год. Война войной, но праздник устроить надо. Что еще может поднять дух защитников аббатства? Единственной проблемой были Шалопай, Блинни, Вугглер и другие проказливые малыши, которые желали помочь во что бы то ни стало. Кротоначальник заканчивал украшать огромный орехово — ягодный пудинг. Наконец он отложил в сторону вилку, залил все сверху взбитыми сливками и медом и, довольный, улыбнулся:

— Урр, взгляни-ка на пудинг, брат. По-моему неплохо!

Мелиот оторвался от яблочно-клубничного пирога и с удовольствием принялся разглядывать творение Кро-тоначальника.

— Красота! Он такой огромный, тебе, наверное, лучше поставить его в дальнюю печь — она побольше. Там уже полно дров и угля, так что осталось только поднести спичку.

Губбио взял лучинку, зажег ее от свечи и поднес к куче дров, огонь тотчас потух. Он попробовал во второй раз — то же самое. Тихонько ворча себе под нос, Кротоначальник снова зажег лучину.

— Хурр, лучина сырая попалась, что ли? Бурр! Когда Губбио уже в третий раз попытался разжечь огонь, он услышал довольное хихиканье и почувствовал дуновение воздуха. Распахнув дверцу печи, он увидел сидящих там малышей.

— Прекрасно, прекрасно. Значит, или у нас не будет праздничного пира, или на пиру будут подавать жареных малышей. Хурр, хурр!

Мышонок Шалопай замахал на крота лапкой:

— Уходи, мы теперь здесь живем.

Брат Мелиот поспешил к другу на помощь с большой лопатой в лапе.

— А что это малыши делают в печке?

Шалопай сунул брату Мелиоту под нос маленькую ложечку:

— А мы готовим креветочный пирог. Не мешайте нам, это очень трудно!

Кротоначальник и Мелиот безмолвно переглянулись. Потом дружно взялись за лопату, которой сажают хлеб в печь, и, засунув эту лопату в печь, вытащили оттуда малышей, миски, муку и какую-то невообразимую смесь, которая, вероятно, должна была быть начинкой для креветочного пирога. Мелиот извлек перемазанных малышей из всей этой мешанины и строго спросил:

— А это для чего? Высушенная креветка, черная смородина, красный перец, горох, редиска? Для пирога столько не требуется!

Кротиха Блинни осуждающе посмотрела на него:

— Вам, может, и не требуется, а нам надо. Мы изобретаем пирог для Командора!

Кротоначальник замахнулся на них длинным батоном:

— А ну прочь отсюда, негодники! Еще раз придете, я из вас бутерброд сделаю!

Малыши поспешно ретировались, по дороге громко жалуясь на несправедливость поваров. Они промчались мимо Римрозы и Эллайо, едва не сбив их с лап. Римроза только головой покачала:

— Помню, Песенка была такая же. Похоже, эти малыши заняты по горло.

Брат Мелиот поклонился им обеим:

— Вы не поможете нам с Пиром Середины Лета? Римроза сделала изящный реверанс:

— Для этого мы и пришли, брат. Я подумывала о том, чтобы сделать салат из сельдерея с сыром, кабачками и петрушкой. А моя мать хорошо печет пирожки с миндалем и черникой. Ой, что это за грязь?