— Что случилось, господин Флориан?

— Вы ведь раньше не говорили, что ранены. Садитесь и расскажите все по порядку.

— Э-э-э-э, я, в общем-то… пожалуй, я постою, — пробормотал Флориан, прислоняясь к стене. — Видите ли, характер моего ранения… э-э-э… он, собственно, знаете…

Сестра Тернолиста понимающе кивнула:

— Все ясно. Вы ранены в область хвоста. Но почему вы не пришли вчера?

— Э-э-э-э, дело, понимаете ли, в том, что… э-э-э… вчера, собственно, не особенно болело, а сегодня что-то как кольнет… Да-да. Должно быть, в меня вонзилось несколько стрел или парочка копий. А в пылу сражения, сами знаете, некогда обращать внимание на такие мелочи. К тому же я не стану из-за всякого пустяка бежать лечиться.

Римроза принялась раскладывать травы.

— О-о-о, бедняжка, вы, должно быть, так страдаете!

Флориан повернулся, чтобы продемонстрировать прекрасной знахарке благородный профиль, и небрежно улыбнулся:

— Да нет, ничего особенного! Так, побаливает немножко, вот и все. Право, пустяки!

В эту минуту в комнату вошли Баргл и Майон. Они с некоторым злорадством выложили на стол остатки деревянной вилки для салата.

— Господин Флориан, а что скажет брат Мелиот, когда увидит, что вы сделали с вилкой?

— Да, надо повнимательнее смотреть, куда вы падаете! Если на такую штуку усесться, мало не покажется! У вас наверняка весь зад в занозах!

Раздался громовой хохот. Оказывается, все землеройки вслед за Майоном и Барглом просочились с лестницы и теперь, стоя в дверях, смеялись над незадачливым героем. Бабуля Эллайо тут же отчитала зайца:

— Ах ты, длинноухий хвастун! Бедняжка! Его ранили в битве стрелами и копьями! Врун несчастный! Болтун!

И дверь в комнату захлопнулась, лишив Флориана возможности сбежать. Любопытных землероек это обстоятельство, конечно, остановить не могло. Они приникли к замочной скважине, чтобы если уж не увидеть, то хотя бы услышать, что происходит внутри.

— Э-э-э, я, пожалуй, лучше завтра зайду. Для чего вам этот огромный пинцет? Нет, не надо, я вас умоляю! Аааааа!

— Баргл, Майон, подержите его, там могут быть занозы. Вы же не хотите, чтобы они так и остались, верно?

— Ой-ой-ой-ой! Полегче! Ааааа!

— Вода горячая, Римроза? Хочу хорошенько все промыть. Хорошо, что с этими ранами в области хвоста не нужна особая точность и тонкость!

— Аааа! Убийцы! Помогите! Спасите меня кто-нибудь! Они меня до смерти замучат! Аааууууууууууу-уйй!

— Такой храбрый и терпеливый, верно, Майон?

— Отпустите! Пустите меня! Отстаньте! Ой-ой-ой-ой!

— Право, пустяки, господин Флориан! Всего лишь заноза! Сами же говорили, не стоит внимания!

Брат Мелиот и Остроигл ставили в саду пиршественный стол. Кротоначальник Губбио и Траггло Остроспин выкатили из подвала бочонок, и Траггло выбил пробку. Тотчас в заботливо подставленный кубок хлынула струя. Мелиот попробовал пенящуюся жидкость и объявил:

— Напитка вкуснее я еще не пил! Клубничный лимонад удался на славу!

Остроигл пытался отрезать половину от большой головки сельдерейного сыра, но сил не хватало. Наконец он крикнул:

— Помогите, одному никак не справиться!

Но брат Мелиот хлопнул себя по лбу, словно о чем-то внезапно вспомнил:

— Пирожки с грушами и орехом! Совсем про них забыл! Они же сгорят! — И он помчался на кухню, выкрикивая на ходу: — Траггло, помоги нарезать сыр! Губбио, пошлите своих кротов убрать медовые лепешки с подоконников, они уже остыли. Глинокопка, Корнерой, ставьте блюда на тележки! Не забудьте салат! Ах да, и посмотрите, может, увидите мою вилку для салата — такую большую, деревянную. Дисум, вы не украсите пирог? Засахаренные фрукты — на подносе. Надеюсь, пирожки еще удастся спасти!

Из кустов выбрался всеведущий Шалопай со своим верным спутником — кротенком Вугглером. Обоих было почти невозможно узнать. Разрисованные от носа до хвоста глиной, углем и зеленым соком растений, малыши нацепили на себя серые одеяла, которые, несомненно, стащили из спальни. Путаясь в полах импровизированных плащей, они протянули лапки к сыру.

Траггло, притворяясь сердитым, спросил:

— И кто же эти ужасные звери?

Шалопай скорчил самую страшную гримасу и басом ответил ежу:

— Мы — страшные и ужасные Белобрысы! И вы нас не видите, потому что мы невидимые!

Траггло подхватил игру. Он взглянул на Остроспина, который тоже догадался, в чем дело, и был готов подыграть товарищу:

— Ты что-то сказал? Остроспин покачал головой:

— Я думал, это ты говоришь. Я-то не произнес ни слова.

Шалопай довольно захихикал. Вместе с Вугглером они уже стащили несколько кусков сыра и теперь, чувствуя себя невидимками, не спешили убегать.

— Получилось! Я же говорил, они нас не увидят! Хи-хи-хи!

Вугглер разломил кусок сыра на две половинки и отдал часть партнеру.

— Хуррр, хоррошо. Значит, мы можем исчезать, как настоящие Белобрысы! И нас никто не увидит!

Раздались тяжелые шаги крота Гурманта, и он опустил на головы преступников копательные когти.

— Уж кто-кто, а я вас отлично вижу! Бурр! Сейчас будет вам на орехи! Выдумают еще такое — невидимые они! — И суровый воспитатель унес обоих брыкающихся «Белобрысов» прочь.

В воздухе разлился чудесный аромат свежевыпеченных пирогов, лепешек и прочих вкусностей. Грома, Командора и Рузвела временно сменили три землеройки, и теперь друзья сидели за столом рядом с Эллайо и Римрозой. Все болтали и веселились — пахло настоящим праздником. Вокруг летали бабочки и шмели, но на них никто не сердился.

Крегга встала и откашлялась. Все разговоры за столом стихли.

— Друзья мои, рэдволльцы! Прежде чем мы начнем наш пир, позвольте мне сказать несколько слов, поскольку у нас нет аббата или аббатисы, которые обычно и говорят речь. Во-первых, надеюсь, что Белолисы действительно ушли с наших земель. Многие храбрецы отдали свои жизни, защищая наше аббатство от врагов, и мы всегда будем помнить о них. Но еще нам надо подумать о том, как защитить мирное аббатство от любого другого зла. Во-вторых, мы должны поблагодарить наших доблестных воинов — Грома Быстроглаза, Рузвела Регуба, землеройку Баргла, Командора-выдру, Борракуля и всех вас, кто защищал аббатство, не щадя себя. Спасибо вам!

Все одобрительно загомонили, потом захлопали. Крегга подождала, пока все успокоятся.

— Также нам надо надеяться на то, что все будет в порядке у наших детей — Песенки, Позднецвета и землеройки Дипплера. Они ушли, чтобы вернуть гобелен, который и есть душа нашего Рэдволла. Будем надеяться, что судьба будет к ним благосклонна. Ну а теперь можете меня спрашивать о чем хотите. Траггло Остроспин возвысил голос:

— Я хочу спросить, почему вы не стали нашей аббатисой? Ведь все хотят, чтобы именно вы были главой аббатства!

Отовсюду послышались крики одобрения. Командору пришлось постучать по столу, чтобы навести относительный порядок, иначе никто не услышал бы ни слова.

— Ну дайте же ей сказать! Прошу вас, говорите! Крегга благодарно кивнула:

— Спасибо, Командор! Рэдволльцы, когда-то я правила Саламандастроном — большой крепостью у моря. Теперь я хочу дожить свои дни в мире и покое. Я могу советовать и помогать, но не править, — это мое окончательное решение. Если больше нет вопросов, давайте начнем пир!

Баргл поднял лапу и ехидно спросил:

— Прошу прощения, сударыня, но не скажете ли вы, почему Флориан не садится, как все остальные?

Крегга повернулась в сторону землеройки:

— Правда? Я не заметила. Может, сам господин Флориан сможет пролить свет на эту тайну?

Среди прокатившихся смешков Флориан бросил убийственный взгляд на нахала:

— Не лезь не в свое дело, толстопузый жук-плавунец! Да-да! Я имею полное право сидеть или стоять, как уж мне хочется. А ты суешь свой нос куда не надо, в каждую щель! Лучше положи себе салата и займись едой!

— Так я и собирался сделать. — Баргл хихикнул. — Да только нигде не могу отыскать деревянную вилку для салата. Но мы все верим, господин Флориан, что вы ее обязательно найдете! Вы ведь такой проницательный!