— Я два раза был в Китае. Первый — в 1992 г. по приглашению международного отдела ЦК КПК, второй — в 2002 г., руководил работой международной научной конференции по социализму. В 1992 г. я выступал перед аппаратом международного отдела ЦК с лекцией на тему: «Причины и последствия исторического распада Советского Союза и КПСС», а в 2002 г. меня попросили подготовить доклад для руководства ЦК КПК.

Китайцы действительно рассматривают распад СССР как страшную катастрофу, и для этого у них есть определенные основания. Беседуя с ними, я понял, чего они опасаются. КНР создавалась по советской модели, а КПК — точно в соответствии с ленинским учением о партии. Прежде они восприняли именно ленинизм из Москвы и уже затем перешли к марксизму. Ленин был для них главным авторитетом. Они строили компартию, следуя большевистским принципам: сначала в городах создали профессиональную нелегальную партию революционеров, потом перевели ее в деревню и стали через эту партию постепенно — в Китае нельзя было быстро создать государство диктатуры пролетариата, основанное на власти меньшинства, — превращать отсталый феодальный Китай в социалистическое государство. То есть повторялось то же, что у нас в 1920-е гг., только нам было легче. А поскольку КНР строилась точно так же, как Советский Союз, им необходимо понять причины его распада и заранее принять меры, чтобы эти причины уничтожить, локализовать, ослабить. Это как в технике: если где-то в Тверской области упал истребитель, Минобороны прекращает полеты, пока не выяснят, почему произошла катастрофа. Вот и китайцы страшно забеспокоились. Они уже развиваются по схеме нэпа, но сами чувствуют некоторую непрочность своих структур, поэтому очень боятся потерять равновесие. Они не жалеют о развале СССР и даже злорадствуют в какой-то мере: вот видите, вы были старшим братом — и рухнули, а мы существуем и являемся центром социализма и марксизма в мире. Правда, они к этому были не совсем готовы и иногда не знают, как себя вести.

У меня есть собственная концепция причин распада Советского Союза, я ее изложил в книге. Согласно моей концепции, СССР был очень непрочной структурой, потому что, развиваясь вверх, не укреплял фундамент, а фундаментом социалистической системы является идеология. Я об этом писал еще в 1968–1969 гг., в диссидентские времена. Сама концепция построения социализма в отдельно взятых и относительно отсталых странах опиралась на субъективные модели, на диктатуру, на принудительное внедрение тех отношений, которые должны были стать залогом построения социализма. Советское здание получилось непрочным, потому что в процессе его возведения не вносились необходимые коррективы: в соответствии с теми проблемами, которые возникали на верхних этажах, нужно было укреплять нижние этажи, менять концепцию, конструкцию, фундамент, проводить идеологические перемены, отказываться от устаревших схем. Советский Союз можно было спасти, если бы эту работу начали в 1953 г. после смерти Сталина. У Горбачева было всего 5 % шансов на успех. Если бы он в качестве первой задачи провозгласил повышение уровня жизни населения, то увеличил бы свои шансы. Хрущев вначале поставил такую задачу, но потом сам же от нее отступился, и жизнь населения в 1961–1963 гг. начала ухудшаться. Люди не стали бы разрушать систему, если бы их жизнь становилась все лучше и лучше. Андропов, придя к власти, с удивлением обнаружил, что главной опасностью для Советского Союза как государства является бедность. Не происки империалистов, не шпионы, не диссиденты, а бедность народа. Он открыто говорил на пленуме ЦК: мы не знаем государства, общества в котором живем. Как за любым заказным убийством стоит финансовый интерес, так и за любым восстанием, за любой революцией стоит нищета. Сталин правил при помощи жесточайшей диктатуры, но уже Хрущев этого делать не мог, значит, нужно было повышать уровень жизни. Он это понимал, но ничего не смог сделать. Поэтому китайское руководство проводит политику улучшения материального положения населения. Китай — достаточно стабильная страна, потому что люди чувствуют, что их жизнь улучшается.

Никто из советских лидеров — ни Хрущев, ни Горбачев, ни Брежнев — не верил, что СССР может развалиться. На самом деле Советский Союз разваливался несколько раз: первый — в 1920 г., но спас нэп, второй — в 1927–1928 гг., когда был хлебный кризис, и, наконец, в 1953 г. после смерти Сталина.

И Российская Федерация могла распасться. Такая опасность все еще существует, и ее можно ликвидировать только за счет быстрого экономического роста — нужно сделать так, чтобы людям было выгодно ее существование. Не стоит забывать, что Советский Союз развалили очень незначительные центробежные силы, мощного движения от Москвы не было.

— Как Вы оцениваете события 19 августа 1991 г. — как переломный момент?

— Событиям 19 августа в моей книге посвящена целая глава. Это не переломный момент, переломным был весь 1991 г. Советский Союз распадался, а события 19 августа были попыткой остановить этот распад, и попыткой неудачной. Путч имел переломный характер только в том смысле, что дал возможность запретить Компартию и тем самым ликвидировать несущую конструкцию Советского Союза. Уже в июле КПСС была мертвой организацией.

Я тогда являлся членом ЦК и отчетливо видел это. Поразительно, люди собирались на пленумы и понимали, что они ничем в стране не руководят. Ничем. Москва — в руках Г.Х. Попова и демократов. Ни в одно московское учреждение по удостоверению ЦК КПСС пройти нельзя. Я иду в Московский совет на партийное собрание, а мне говорят: это удостоверение недействительно. Я достаю удостоверение депутата Верховного совета, и меня пропускают. Ленинград в руках А.А. Собчака. Все органы власти Российской Федерации в руках Ельцина, и он принимает указ о департизации. Кроме того, существует непонятная организация под названием «Российская коммунистическая партия», которая руководит примерно 12 областями, потому что их секретари обкомов вошли в эту организацию. Половина подчиняется звонкам из ЦК КПСС, половина — звонкам И.К. Полозкова, В.А. Купцова и Г.А. Зюганова. Московская организация КПСС во главе с Ю.А. Прокофьевым не подчиняется ни Попову, ни Полозкову, а только Горбачеву, но и то не полностью. Даже Горбачев не ездил в свой кабинет генсека, а управлял страной как Президент. Но управлял тоже условно, потому что почти ничего не делал. Поэтому я рассматриваю события 19 августа как один из этапов распада, и таких этапов в 1991 г. было несколько: фактическое отделение Прибалтики, отделение Грузии, Азербайджана, потом фактическое отделение Украины и Молдавии.

— Есть ли у России свой собственный, отличный от азиатского и европейского, путь развития, с которым несовместимы западные и восточные политико-экономические модели?

— Есть, но он еще не найден. Конечно, Россия должна развиваться иначе, чем Запад, Китай или Япония, однако специфической российской модели развития пока никто не сформулировал.

— В истории она была когда-нибудь в России?

— Нет. Советская система была очень сложной, она определялась скорее политическими, чем экономическими принципами. Почему, например, приоритет был отдан тяжелой промышленности, а не легкой? Это было политическое решение. Сталин прямо говорил, что Советский Союз является системой, в которой экономические законы вторичны, а политические цели первичны. После того как эта система распалась, единой модели не создали, а может быть, ее и нельзя было создать.

— Как Вы относитесь к концепциям цикличности развития?

— Мне известно, что существуют подобные теории, но я с ними не знаком и, поскольку я не специалист, не могу их оценивать. Знаю, что над этой проблемой работал известный экономист Кондратьев.

— Кто из руководителей нашей страны, по Вашему мнению, положительно повлиял на судьбу России? Кто проводил наиболее успешную внешнюю политику, при ком Россия имела самый высокий международный авторитет?

— С точки зрения успехов во внешней политике сильным лидером был, конечно, Сталин. Победа СССР во Второй мировой войне сделала его самым авторитетным политическим деятелем в мире. Уинстон Черчилль ушел, Франклин Рузвельт умер, и из лидеров «Большой тройки», которые тогда имели наибольшее влияние на судьбы мира, остался один Сталин. А наиболее положительное влияние на судьбу России оказал Ленин, который предотвратил разрушение государства. Не будь Ленина, Россия распалась бы в 1917 г. при Временном правительстве. От нее отделились бы не только Польша и Финляндия, но и Украина, Закавказье, а возможно, и часть Средней Азии. Большевистская революция скрепила Россию железным диктаторским обручем. Это признавали и лидеры белой эмиграции, считавшие, что большевики как бы восстановили Россию в другом виде. Российская Федерация как национальное государство в ее нынешних границах — тоже детище Ленина. Ленин диктаторскими методами, Сталин еще более жесткими методами создали страну, которая пользовалась большим международным авторитетом. Потом остатки этого авторитета перешли к Хрущеву, к Брежневу, а при Горбачеве произошел крах.