И тогда Аквиль и Муква основали библиотеку – знаменитую библиотеку города Амарганта, где собраны мои фантастические сочинения. Начало этой библиотеке положила как раз та самая история, которую вы только что услыхали, но постепенно к ней прибавились и все другие, какие я когда-либо придумывал. Однако в конце концов их стало столько, что даже многочисленные потомки этой четы, населяющие ныне Серебряный Город, никогда, наверное, не смогут завершить составление полного собрания моих сочинений.

Тем, что Амаргант и по сей день остается самым прекрасным городом Фантазии, он обязан Ахараям. Они сдержали свое обещание, данное в те времена жителям Амарганта, как и те сдержали свое, хотя теперь они ничего не знают друг о друге. Только название Озера Слез Муру, напоминает еще об этих давних событиях.

Бастиан закончил свой рассказ, и Серебряный Старец Кверквобад медленно поднялся с кресла. Лицо его сияло.

– Бастиан Бальтазар Багс! – произнес он торжественно. – Ты подарил нам больше, чем просто историю, и больше, чем собрание историй. Ты подарил нам наше происхождение. Теперь мы знаем, откуда взялось озеро Муру и как возникли серебряные корабли и дворцы, которые оно качает на своих волнах. Знаем, почему мы с давних пор народ певцов и сказителей. И главное, знаем, что это за большое круглое здание в нашем городе, куда до сих пор не проник еще ни один человек, потому что оно с древнейших времен заперто на замок с секретом. В нем находится величайшее наше сокровище, наш клад. А мы об этом до сих пор ничего и не знали. В нем – библиотека Амарганта!

Бастиан был глубоко взволнован: то, что он сейчас рассказал, тут же вдруг оказалось действительностью. (Или, может быть, было ею всегда? Граограман, наверно, сказал бы: «И то и другое!») Во всяком случае, Бастиан хотел увидеть все собственными глазами.

– А где это здание? – спросил он.

– Я покажу тебе, – ответил Кверквобад и, обратившись к толпе, крикнул:

– Пойдемте все вместе с нами! Сегодня нас, видно, ожидает еще много чудес!

Длинная процессия во главе с Серебряным Старцем, Атрейо и Бастианом двинулась по сходням, соединяющим серебряные корабли, и остановилась, только дойдя до огромного здания, стоящего на круглой барже и по виду напоминающего громадную серебряную банку. Его гладкие стены без окон были лишены украшений, тяжелая дверь заперта.

В середине этой серебряной двустворчатой двери красовался камень в круглой оправе, похожий на кусок прозрачного стекла. Над ним можно было разобрать надпись:

Снятый с рога носорога, я погас.

Дверь с тех пор держу закрытой, Но настанет час Свет мой тот разбудит, Кто мне имя даст, И светить ему я буду сотню лет, Под землей, в глубинах темных Рудника Минроуд Йора вспыхнет свет.

Но коль имя он мое произнесет От конца к началу, задом наперед, Вмиг истрачу я свеченье на сто лет, И погаснет навсегда мой свет.

– Никто из нас, – сказал Кверквобад, – не может разъяснить смысл этой надписи. Никто не знает, что означают слова: «Минроуд Йора». Никто до сих пор не дал имени этому камню, хотя мы много раз пытались это сделать. Но ведь мы могли дать ему только те имена, какие уже есть в Фантазии, а это были названия других предметов. И ни одно из них не заставило камень засветиться, а дверь открыться. Не мог бы ты, Бастиан Бальтазар Багс, найти ему имя?

Воцарилась глубокая тишина, полная напряженного ожидания. Жители и гости Амарганта затаили дыхание.

– Аль Чахир! – воскликнул Бастиан.

В то же мгновение камень засветился ярким светом и выпрыгнул из своей оправы прямо в руку Бастиана. Дверь открылась… И возглас удивления вырвался у всех стоявших вокруг. Бастиан, держа в руке светящийся камень, вошел в дверь в сопровождении Атрейо и Кверквобада. За ними ринулась толпа.

В большом круглом зале было темно, и Бастиан поднял вверх камень. Свет его был намного ярче света свечи, и все же его не хватало, чтобы осветить все помещение. Было видно только, что у стен стоят высоченные стеллажи, снизу доверху уставленные книгами.

Принесли лампы. Теперь огромный зал был ярко освещен и можно было разглядеть, что стеллажи с книгами разделены на секции табличками-указателями. На одной было написано: «Веселые рассказы», на другой – «Захватывающие приключения», на третьей – «Серьезные фантазии», на четвертой – «Короткие истории» и так далее, и так далее.

В середине круглого зала на полу виднелась надпись крупными буквами:

Атрейо остановился и, широко раскрыв глаза, с восхищением оглядывал полки. Он был так захвачен этим зрелищем, что его обычно замкнутое лицо отражало все его чувства. Бастиан был счастлив.

– И все эти истории придумал ты сам? – спросил Атрейо, указывая пальцем на стеллажи.

– Да, – сказал Бастиан и спрятал в карман Аль Чахир.

Атрейо посмотрел на него с изумлением.

– Это выше моего понимания, – признался он. Жители Амарганта, конечно, давно уже с увлечением листали книги, читали их вслух друг другу, некоторые сели прямо на пол и стали тут же учить наизусть отдельные места.

Весть о великом событии с быстротой молнии распространилась по всему Серебряному Городу. Как только Бастиан и Атрейо вышли из библиотеки, к ним подбежали рыцари Икрион, Избальд и Идорн.

– Господин Бастиан, – сказал рыжеволосый Избальд, работавший проворнее всех не только клинком, но и языком, – мы слыхали, каким удивительным даром вы обладаете, и потому просим вас взять нас к себе на службу. Мы хотим сопровождать вас на всем вашем дальнейшем пути. Каждый из нас мечтает о своей собственной истории, и хотя, говоря по чести, вы не нуждаетесь в нашей защите, быть может, вам все же пригодятся в дороге три удалых и верных рыцаря. Вы нас примете?

– С удовольствием, – ответил Бастиан, – такими спутниками можно только гордиться.

Тут три рыцаря захотели прямо на месте принести присягу Бастиану на его мече. Но он удержал их.

– Зиканда, – объяснил он, – волшебный меч. Никто не может до него дотронуться без опасности для жизни, кроме того, кто вкусил от пламени Огненной Смерти и в нем искупался.

И рыцарям пришлось удовольствоваться дружеским рукопожатием.

– А что с Героем Инреком? – осведомился Бастиан.

– Он совершенно пал духом, – сказал Икрион.

– И все из-за своей дамы, – добавил Идорн.

– Надо бы его проведать, – заключил Избальд.

И они впятером – Бастиан, Атрейо и три рыцаря – направились в ту гостиницу, где поначалу остановилось все общество и где Бастиан поставил в конюшню старую Йиху.

Когда они вошли в зал для приезжих, там сидел только один-единственный гость. Он склонился над столиком, опершись головой на руки и запустив пальцы в свою светлую шевелюру. Это был Герой Инрек.

Как видно, в багаже, с которым он путешествовал, были запасные доспехи, потому что он сидел вооруженный и в латах, правда, не в таких великолепных, как те, что Бастиан вчера изрубил мечом на куски.

Когда Бастиан поздоровался с ним, он вскочил и уставился на него и на Атрейо. Заметно было, что глаза у него покраснели.

Бастиан спросил, нельзя ли им сесть к нему за столик, и он, пожав плечами, кивнул и снова опустился на свое место. На столе перед ним лежал мятый листок бумаги – его, казалось, много раз сминали и вновь расправляли.

Я хотел узнать, как вы себя чувствуете, – начал Бастиан, – мне жаль, если я вас обидел.

Герой Инрек мотнул головой.

– Со мной все кончено, – произнес он хрипло. – Вот, прочтите сами!

Он пододвинул Бастиану записку. Бастиан прочел:

«Мне нужен самый великий, а вы не такой. И потому прощайте!»

– От принцессы Огламар? – спросил Бастиан.

Герой Инрек кивнул.

– Сразу же после нашего поединка она потребовала, чтобы ее доставили на берег вместе с ее иноходцем. Кто знает, где она теперь? Никогда больше я ее не увижу. Что мне тогда делать на свете?

– А вы не можете ее догнать?