Он бросился на Атрейо. Тот попробовал заслониться своим мечом, но Зиканда разрубил меч Атрейо и пронзил его грудь. Из глубокой раны хлынула кровь. Атрейо отступил назад, зашатался и, споткнувшись о зубец над большими воротами, рухнул вниз. Но тут из клубов дыма выплыло, словно облако, прорезав ночь, белое пламя. Оно подхватило падающего Атрейо и унесло его вдаль. Это был Фалькор – Дракон Счастья.

Бастиан отер плащом пот со лба. И вдруг он увидел, что плащ его стал черным. Черным, как ночь, все еще держа в руке меч Зиканду, он спустился с крепостной стены и вышел на опустевшую площадь.

С победой Бастиана над Атрейо успех битвы мгновенно перешел на его сторону. Войско мятежников, еще минуту назад уверенное в своей победе, обратилось в бегство. Бастиану казалось, будто он в страшном сне и никак не может очнуться. Победа была ему горше полыни, и в то же время он чувствовал бурное торжество, неистовое упоение триумфом.

Укутавшись в черный плащ, сжимая в руке окровавленный меч, он медленно пошел по главной улице к Башне Слоновой Кости. Она полыхала в пламени пожара, как гигантский факел. Но Бастиан шел все вперед и вперед под бушевание и вой огня, почти не чувствуя жара, пока не достиг подножия Башни. Здесь он встретил остатки своего войска – тех, кому удалось уцелеть. Они ждали его и посреди разоренного Сада Лабиринта, превратившегося в бесконечное поле боя, усеянное трупами фантазийцев.

Были тут и рыцари Икрион, Избальд и Идорн, последние двое тяжело раненные. Илуан, Синий Джинн, был убит. Ксайда стояла над его трупом. Она держала в руке Пояс Гемаль.

– Вот он, мой Господин и Повелитель, – сказала она, протянув Бастиану Пояс. – Это Илуан спас его для тебя.

Бастиан взял Пояс, сжал его изо всех сил в кулаке, потом сунул в карман.

Он обвел глазами толпу своих спутников и соратников. Их осталось немного. Всего лишь несколько сотен. Вид у них был измученный и опустошенный. Дрожащий отсвет пламени придавал этому зрелищу странный вид – казалось, это сонм привидений.

Все они, не отрывая взгляда, смотрели на Башню Слоновой Кости, похожую на затухающий костер. Она рушилась, на глазах превращаясь в груду обломков. Верхушка цветка магнолии вдруг ярко вспыхнула, и лепестки раскрылись. Теперь все увидели, что Павильон пуст. Потом и его поглотило пламя.

Бастиан указал мечом на груду развалин и рдеющих углей и хрипло проговорил:

– Вот что натворил Атрейо. Это его рук дело. И за это я буду его преследовать, пока не разыщу хоть на краю света!

Он вскочил на черного металлического коня и крикнул:

– За мной!

Конь взвился на дыбы, но он обуздал его своей волей, пустил галопом и поскакал в ночную тьму.

Бастиан все скакал и скакал в кромешной тьме и был уже далеко, когда остатки его разбитого войска только еще тронулись в путь. Многие были ранены, все до предела изнурены, ни у кого не было ни громадной силы Бастиана, ни его невиданной выносливости. Даже Черные Броневеликаны на своих металлических конях с трудом двинулись вперед, а пешие никак не могли начать, как обычно, дружно шагать в ногу. Видно, воля Ксайды, которая их направляла, была на пределе. Ее коралловый паланкин погиб в пламени во время пожара Башни Слоновой Кости, и для нее сколотили новый из обломков разнообразных повозок, негодного оружия и обгорелых остатков Башни. Этот паланкин, правда, скорее походил на какой-то временный шалаш в трущобном квартале. Остальное войско, прихрамывая, тащилось следом. Даже Икрион, Избальд и Идорн, потерявшие своих коней, вынуждены были на ходу поддерживать друг друга. Никто не говорил ни слова, но все знали, что им уже никогда не догнать Бастиана.

А Бастиан все скакал и скакал в кромешной тьме, черный плащ развевался и хлестал его по плечам, металлические суставы гигантского коня скрежетали во время бега при каждом его движении, мощные подковы с грохотом стучали по земле.

– Но! – кричал Бастиан. – Но! Но! Но!

Ему казалось, что конь скачет слишком медленно.

Он хотел нагнать Атрейо и Фалькора, чего бы это ему ни стоило, даже если придется загнать это железное чудовище, называемое конем.

Он жаждал мести! В этот час он был бы уже у цели своих желаний, но Атрейо сорвал все его планы. Бастиан не стал Королем Фантазии. О! Атрейо еще горько раскается!

Бастиан в бешенстве погонял и погонял металлическую лошадь. Суставы ее все громче скрипели и взвизгивали, но она, подчиняясь воле всадника, убыстряла и убыстряла свой галоп.

Много часов длилась эта бешеная скачка, а ночной мрак все не рассеивался. Перед глазами Бастиана снова и снова вставала объятая пламенем Башня Слоновой Кости, и он вновь и вновь переживал тот момент, когда Атрейо приставил меч к его груди, пока ему впервые не пришел в голову вопрос: почему же Атрейо после всего, что произошло, не решился его ранить и силой отнять ОРИН? И теперь Бастиан вдруг вспомнил о ране, которую он нанес Атрейо. Ему представился последний взгляд Атрейо, когда тот, шатаясь, отступил назад и рухнул вниз со стены.

Бастиан вложил в заржавленные ножны Зиканду – до этой минуты он все еще им размахивал.

Забрезжил рассвет, и он смог теперь разглядеть, где же он находится. Железный конь мчался вихрем по вересковой пустоши. Темные очертания можжевельника, росшего небольшими куртинами, казались застывшими группками монахов в капюшонах или волшебников в остроконечных колпаках. Повсюду валялись огромные валуны.

И тут случилось неожиданное. Железный конь, летевший галопом, вдруг на всем скаку развалился на части.

Бастиан грохнулся с размаху на землю и, оглушенный ударом, потеряв сознание, долго лежал неподвижно. Когда он пришел в себя и, приподнявшись, стал растирать ушибленные места, то увидел, что угодил в кустарник можжевельника. Он выбрался из зарослей ползком. Вокруг были разбросаны похожие на огромную скорлупу осколки его коня. Казалось, здесь взорвалась громадная конная статуя.

Бастиан встал, накинул на плечи свой черный плащ и без цели побрел вперед, навстречу светлеющему небу.

Но в кустарнике осталось лежать что-то блестящее, какая-то потерянная им вещь. Это был Пояс Гемаль. Бастиан не заметил своей утраты и потом никогда уже больше о ней не вспоминал. Илуан, Синий Джинн, напрасно спас этот Пояс из пламени.

Несколько дней спустя Пояс Гемаль нашла одна сорока и, хотя понятия не имела, что это за блестящая штука, унесла его в свое гнездо. Но тут начинается совсем другая история, и ее мы расскажем как-нибудь в другой раз.

Около полудня Бастиан подошел к высокому земляному валу, тянувшемуся по краю пустоши, и без труда на него взобрался. Внизу лежала большая котловина. Она напоминала не очень глубокий кратер, весь застроенный зданиями, и представляла собой что-то вроде города. Впрочем, это был самый невероятный город из всех, какие Бастиану когда-либо приходилось видеть. Тут не было ни улиц, ни площадей, ни сколько-нибудь заметного порядка в расположении домов. Строения громоздились без всякого плана и замысла, словно огромные кубики, высыпанные из гигантского мешка.

Да и отдельные дома выглядели ни на что не похоже. У одних входная дверь находилась на крыше, лестницы начинались там, куда невозможно было добраться или на них пришлось бы лезть вниз головой, причем вели они в никуда и оканчивались просто в воздухе; башенки стояли здесь криво, балконы висели на стенах вертикально, окна были расположены на месте дверей, а полы на месте стен и оград. Здесь были воздушные мосты, которые обрывались на середине, словно строитель вдруг позабыл, что он хотел построить. Были башни, выгнутые, как банан, и в форме пирамиды, поставленной основанием вверх. Короче говоря, весь этот город производил впечатление безумия.

Потом Бастиан увидел жителей. Это были мужчины, женщины и дети, по своему внешнему виду обыкновенные люди, однако одежда их выглядела так, словно все они потеряли разум и больше уже не могли отличать вещи, которые надевают на себя, от предметов, служащих другим целям. На головах у них были абажуры, детские ведерки для песка, супницы, коробки, картонки, бумажные пакеты, кульки и корзины для бумаг. Они кутались в скатерти, полотенца, ковры, большие куски серебряной бумаги или были одеты в бочки, бадьи, ящики.