Он метнул человека вниз, надеясь увидеть, как тот расплескается красными каплями на обломках скал, но тут странный сверток за спиной мужчины раскрылся, и два крыла странной формы вцепились в ставший вдруг твердым воздух. И страшно скрипя от напряжения, вырвались из власти земного притяжения, скользя над камнями. Мужчина развернулся, облетев острый шпиль башни, и устремился в самое сердце бурана, словно увидев бесплотный ветер. Буран, воя от ярости, кинулся навстречу, чтобы сломать, разорвать, разметать наглеца с двумя жалкими шелковыми крыльями. Но удары ветра уходили в пустоту, рассекая валуны, как рассекает спелое яблоко острый меч. Мужчина оседлал непокорный ветер, а тот бессильно бился о стены ущелья в бесплотных попытках сбросить наглеца. И тут он рванул в небеса в последней надежде, что всадник устанет, сорвется, просто исчезнет, оставит свободолюбивый ветер наедине с его позором.
– Выше! – прокричал сквозь ревущие потоки ветра смеющийся мужчина. – Еще выше и быстрее!
И Ветер… Ветер взглянул в небеса и, расхохотавшись, рванул навстречу далеким звездам.
Они летели вместе. Человек и его Ветер. Ветер и его человек, двое счастливых от острого, ни с чем не сравнимого ощущения полноты жизни. Они поднимались все выше и выше, у человека шла кровь из глаз и ушей, Ветер все чаще проваливался, теряя свои вихри и потоки, пустота растворяла его, как горячая вода кусок сахара. И пробив тонкую пленку, теряя саму суть того, что давало им двоим жизнь, человек и его Ветер, Ветер и его человек, взглянули в бездну. И бездна посмотрела на них в ответ…
Прошли года. Старики рассказывают внукам сказки о страшных временах, когда зимний ветер мог выдуть жизнь из дома с плохо закрытыми ставнями, а с неба иногда падают маленькие кусочки разноцветного шелка.
– Странная сказка, Филин.
– Какая есть, Самум, какая есть. Где твой человек, ветер?
– Филин! Проснись! Филин! Тут ЧП!
Выстрел через дверь по сигнатуре в голову.
Звон бьющегося стекла, на пол с грохотом падает кирпич. Царапаю на кирпиче ругательство на латыни, прокусываю палец и кидаю обратно. Не вставая с кровати. Раздается взрыв. Засыпаю. Просыпаюсь в обед, довольный и отдохнувший. Оглядываюсь, в двери след от пули, окно разбито.
– Морген! Что тут случилось?
– Страшное. Игрока убили.
– Их постоянно убивают. Что тут страшного?
– Насовсем.
– Как насовсем?
– Так, смерть привела к удалению персонажа!
– Аааа, игрок-то сам жив? Ну, который биологический объект?
– Да вроде жив, но в шоке. Говорят, психотравма.
– И все же, я не понимаю, что тут ужасного?
– Да ты…
– Да, я. Ты не забыл, где я был месяц назад? Ты мне лучше скажи, ты не в курсе, что в комнате у меня?
– Тебя будили.
– Будили? А почему я не помню? Почему неудачно?
– Потому что три трупа. Не знаю, почему ты не помнишь. Я наверно пока в офф.
– Почему?
– Филин, ты совсем дурак? Основная причина, почему тут так много народу – тут можно делать все что угодно безнаказанно. Тут могут ломать ногу и через пару минут ты уже будешь бегать. Можно убить, просто так, и не сесть в тюрьму на десять лет. Можно заняться сексом с грязной шлюхой и не подхватить какую-нибудь дрянь.
– Можно расстаться с девственностью, и еще раз расстаться с девственностью, и еще раз расстаться с девственностью. А потом и еще раз расстаться с девственностью. Если ты меня понял, смешной должна быть только четвертая фраза.
– Несмешно. Я из игры ухожу, пока тут не решат проблему.
– Успокойся, Морген, лучше скажи: жертва была магом воздуха по имени Карл?
– Откуда ты… Ты…
– Я. И я больше не буду. Случайно получилось.
– СЛУЧАЙНО СВЕСТИ С УМА ЧЕЛОВЕКА? ТЫ ЧТО, У…ОК, НЕ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ЭТО ИГРА? НЕ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ?
– А что я, мля, наделал?? Какая это, НА…Й, для меня ИГРА? Для меня ЭТО ДУРДОМ пожизненного заключения!!! Из которого «выписаться» можно только одним способом. МНЕ ДУШНО в этом е…м Кольце Равновесия! ДУШНО ТАМ, ГДЕ У ЛЮДЕЙ НЕТ КУСКА ДУШИ!!!! Тут не живут, ИГРАЮТ. ТЕПЕРЬ – НЕ ИГРАЮТ!!! Теперь, сука, пусть знают, что можно ПОСТРАДАТЬ! Что можно тут сжечь свои пустые мозги!
– И ПОЭТОМУ СВИХНУЛСЯ ИГРОК, КОТОРЫЙ ЛИЧНО ТЕБЕ НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛ?
– ИМЕННО ПОТОМУ И СВИХНУЛСЯ! ВСЕ, КАК В РЕАЛЬНОЙ ЖИЗНИ – СТРАДАЮТ НЕВИНОВНЫЕ, НАГРАЖДАЮТСЯ НЕПРИЧАСТНЫЕ.
– УРОД ТЫ, ФИЛИН! УРОД И МАНЬЯК.
Игрок Моргенханд удалил Вас из списка друзей. Теперь Вы не можете отправлять ему сообщения.
Было больно и обидно. А еще очень непонятно, что это вообще было. Почему тот несчастный маг, которого я заставил вырезать себе сердце, «обезболив» его счастьем, свихнулся? Может он изначально двинутый был?
И почему так отреагировал Моргенханд? Почему его не смущал ни каннибализм, ни мои заскоки, но вот стоило мне кому-то случайно нанести реальный вред, он тут же меня оттолкнул. Испугался? Думает, я это специально делал?
В полном душевном раздрае я спустился в зал, там меня уже ждал Луи.
– Многоуважаемый Филин?
– Проблемы?
– Ну, эээ… – видимо в голове светлого жреца не вязалось выражение на моем лице и то, что я сейчас должен переходить под длань Света. – Мы должны были сегодня встретиться и…
– Пить будешь?
На лице Луи отразилась тяжесть заданного вопроса из серии «…пить, утром, в компании свихнувшегося оборотня, который заливает душевную травму с реальным шансом сойти с ума…»
– Буду.
– Я за закуской, закажи виски, пива и жидкого красного перца.
На кухне я сначала хотел приветливо улыбнуться поварихе, но понял, что улыбку из себя сейчас не выдавлю, и молча кинул на стол десяток золотых, жестом попросив меня оставить.
Особо не заморачивась, промыл сердце несчастного мага в холодной воде, нарезал кубиками и кинул обжариваться. Взбил магическим блендером клюкву, добавил туда меда и очень-очень много перца, вылил полученную смесь на сковородку с уже обжаренным мясом. И оставил тушиться минут на десять.
Заказав еще всякого острого мяса, взял тарелку с сырной нарезкой и вышел в зал, где Луи задумчиво рассматривал бутылку виски и батарею пивных кружек.
– За…
– …ткнись. Мы пьем, проповедник. Мы просто пьем.
Я выпил из горла виски, запил его пивом. Подождал, пока проповедник не сделает то же самое.
– Повторяем!
Мы повторили.
Принесли закуску. Начали со свиных ребрышек, потом были куриные крылья, которые я ел вместе с костями. Все это молча.
К тому времени виски почти закончилось.
– А теперь, мой друг, что склоняет меня к предательству, я тебя хочу угостить особенным блюдом, – я протянул проповеднику сердце в соусе. – Попробуй.
– Что это?
– Сердце добровольца, что отдал его светлому Богу, – я оценил кусочек, заляпав стол. А вроде неплохо.
– Вкусно! Тебе бы поваром быть! – Луи улыбнулся, показывая, что оценил шутку. Но тут его лицо перекосило, видимо, прочитал системные сообщения. Ник изменился.
Луи, Извративший свет, Дезертир света.
Уровень: 111.
Жизнь: 22 000.
Наложен скрытый неснимаемый дебаф «эманации хаоса», все заклинания жертвы меняются в момент произнесения на иные, случайные. Все эффекты и заклинания, накладываемые на жертву, изменяются на случайные.
– Ты, ты…
– Я! Я очень не люблю, когда меня чат-бот обращает к Свету! Был бы ты нормальным, я бы тебе, может, и поверил. А теперь кушай, это вкусно. Чтобы ты сейчас стал таким вот дезертиром, вчера сошел с ума один человек. Ты его не знаешь, наверное, он был хорошим. Или плохим. Плевать, жри чужое безумие! – я ткнул ему в лицо вилкой, с насаженным на нее куском сердца.
Луи взревел, вскакивая. Он взмахнул булавой, от удара которой я ушел, шагнув назад. Булава разбила стол пополам. Пивная кружка отправилась в полет, разбившись о молниеносно выхваченный щит. Глядя на то, с какой скоростью бывший жрец им работает, и не скажешь, что бандура под семьдесят кило весит.
