Насытившись, Фиона быстро вышла из большого зала. Мэб не отставала от нее ни на шаг. Проследовала за Фионой в спальню, где та взяла письмо, которое написала Кон-нору, потом спустилась по лестнице на первый этаж. Вый­дя во двор, Фиона повернулась к своей молчаливой спутни­це и хмуро взглянула на нее.

– Почему ты меня преследуешь? – спросила она Мэб.

– Потому что, мне кажется, ты что-то от меня скрыва­ешь, – ответила та.

– А ты уверена, что это не Эван приказал тебе следить за мной?

– Конечно. С чего бы ему такое приказывать?

– С того, что, похоже, он втемяшил в свою глупую баш­ку, что меня нужно холить и лелеять, словно я какой-то инвалид. Я говорила ему, что Мензис не причинил мне никакого зла, пока держал меня в плену, но я начинаю ду­мать, что он мне не верит. А вот и Брайан.

Фиона быстрым шагом направилась к младшему брату Эвана. Мэб бросилась за ней:

– А зачем тебе Брайан?

– Он вместе с несколькими мужчинами поедет к Коннору, – ответила Фиона, – а я хочу передать с ним вот это письмо.

– Он расскажет Эвану.

– Не расскажет.

Подойдя к Брайану, двадцатитрехлетнему брату Эвана, Фиона остановилась перед ним и улыбнулась. Она не пе­реставала удивляться тому, насколько, братья похожи друг на друга. Все высокие, крупные, темноволосые и смуглые – в отца. Кто-то был красивее, кто-то нет, цвет глаз у всех был разный, однако черты лица – одинаковые, что свиде­тельствовало об их родстве. У Брайана глаза были темно-синие, а не голубые, как у Натана, а черты лица – точно такие же, как у Эвана, однако в отличие от него не столь резкие.

– Почему ты мне так улыбаешься? – удивленно спро­сил Брайан, с подозрением взглянув на Фиону.

– У меня есть письмо, и мне хотелось бы, чтобы ты передал его моему брату Коннору. – И Фиона протянула ему письмо.

– Но Эван уже написал письмо, – заметил Брайан, однако сунул конверт в маленькую кожаную сумочку, ви­севшую на поясе. – Ты хочешь, чтобы я вернул тебе пись­мо Эвана?

– Нет. Передай оба Коннору.

– Ага. Похоже, Эван не знает, что ты написала своему брату, верно?

– Я скажу ему, после того как ты уедешь. – На смуглом лице юноши появилось подозрительное выражение, и Фи­она раздраженно воздела глаза к небу. – Не бойся, я не замышляю никакого заговора, не пишу ничего такого, что заставило бы моего брата разозлиться. Наоборот, прочтя мое письмо, он успокоится.

— Мне кажется, я не должен помогать тебе скрывать что-то от моего брата. Ведь он еще и мой лэрд.

– Никаких ужасных тайн в этом письме нет, лишь кое-что, о чем я пока Эвану не сказала. И это касается меня лично. – Брайан пристально взглянул на нее, однако Фиона спокойно выдержала его взгляд и вздохнула с облегче­нием, когда он кивнул. – А еще я прошу Джиллиан при­слать мне рецепт напитка, который я должна пить по ут­рам. Она поймет. – По глазам Брайана она поняла, что он тоже обо всем догадался, а потом Мэб тихонько хмыкнула, подтвердив тем самым его подозрения.

В этот момент мимо прошла старая Марта, о чем-то яро­стно споря сама с собой, и Фиона вопросительно взглянула на Мэб. Однако прежде чем та успела ответить, к ним по­дошел Эван и хмуро взглянул на Фиону. Она вздохнула, готовясь к очередной нотации, – за последнюю неделю муж прочитал их уже целую кучу, похоже, вошел во вкус. Оче­видно, после того как она побывала в плену у Мензиса, Эван вообразил себе, что его жена – тщедушное создание, которое должно весь день проводить в постели и пить от­вратительные микстуры для поддержания сил.

– Ты должна отдыхать… – начал было Эван, однако Фиона его перебила.

– Я подошла к Брайану, чтобы попросить его передать привет моим родным, – проговорила Фиона и взяла Мэб под руку. – А сейчас я должна помочь Мэб варить мыло. Счастливого тебе пути, Брайан, – пожелала она, увлекая Мэб к хижине, в которой сушились лекарственные расте­ния.

– А почему она должна отдыхать? – поинтересовался Брайан у Эвана.

– Потому что ей многое пришлось пережить, когда Мензис захватил ее в плен, – ответил Эван, хмуро глядя вслед жене, которая, похоже, его избегала.

– А мне она кажется совершенно здоровой. Мензис не ранил ее, не изнасиловал и даже не избил. Не думаю, что она пострадала настолько, что ей нужно лежать в постели. И потом, с тех пор как ее захватили в плен, прошла уже целая неделя.

И он устремил на брата такой взгляд, что тот поежил­ся, – насмешливый и в то же время все понимающий. Эван отдавал себе отчет в том, что и в самом деле уж слиш­ком печется о здоровье Фионы, но стоило ему представить себе, как она болталась, привязанная к ветке дерева, в ок­ровавленной рубашке и с синяком на скуле, как у него сердце замирало от страха. А что, если бы он потерял ее? При одной мысли об этом ему становилось дурно.

– Она такая хрупкая, маленькая, слабенькая, – про­бормотал он.

Брайан расхохотался.

– Слабенькая женщина, которая владеет шпагой не хуже мужчины, заставила Клэр закрыть свой поганый рот, убила человека, забралась на ветку дерева со связанными руками, спустилась с него так же проворно и неслышно, как Сай­мон, который славится умением лазить по деревьям, бегает, как олень…

– Хватит! – рявкнул Эван, но, поняв, что разговарива­ет с братом слишком грубо, чертыхнулся и почесал заты­лок. – Моя обязанность, помимо всего прочего, следить за тем, чтобы жена о себе заботилась.

– Конечно. Только мне кажется, не следует слишком навязывать человеку свою заботу. – Брайан взглянул в ту сторону, куда направились Фиона и Мэб. – Иначе ему за­хочется просто-напросто сбежать от тебя.

Эван поморщился.

– Заметил, да?

– Трудно было не заметить. Эван, по-моему, самое плохое, что ты можешь сделать Фионе, это силой заку­тать ее в теплые одеяла и заставить тихонько сидеть в уголке. Если произойдет какое-то чудо и она тебе это позволит, думаю, вскоре она зачахнет и умрет, как сре­занный цветок. – Он пожал плечами. – Я слышал рас­сказы о том, как она провела первые тринадцать лет сво­ей жизни. Я уверен, что ты их тоже слышал, и даже боль­ше. Постарайся время от времени вспоминать эти исто­рии и не забывать о том, что твоя хрупкая, маленькая, слабенькая жена выжила. – Хлопнув брата по спине, он направился к лошадям, которых уже подготовили к путе­шествию. – Мне пора. Молись Богу, чтобы мы добра­лись до Макенроев без приключений. Я начинаю думать, что мне потребуются весь мой ум и вся сила воли, когда я буду общаться с родственниками Фионы.

Когда Брайан и шестеро мужчин уехали, Эван повер­нулся и взглянул на хижину, где хранились лекарственные растения. Не слишком приятно, когда твой младший брат догадывается о твоих страхах, однако тот, сам того не ведая, дал Эвану хороший совет. Брайан прав: страх за жену на­столько овладел им, что он вообще перестал что-либо сооб­ражать. Фиона только выглядит хрупкой и нежной, как цве­ток, а на самом деле она сильная и стойкая женщина. Ему столько раз доводилось в этом удостовериться, что удиви­тельно, как он об этом забыл.

Но вот о чем Брайан не догадывался (и Эван должен быть благодарен за это Господу), так это о том, что он не только нянчится с Фионой, но и отказывает себе в радости ощутить ее страсть. Фиона уже не раз – и особенно сегодня утром – недвусмысленно показывала, что ей хочется заняться с ним любовью, однако он никак не откликнулся на ее желание. Хватит! Больше он не намерен страдать, отказывая себе и ей в этом удовольствии. Эван собрался было тотчас же помчаться к Фионе, схватить ее на руки, отнести в спальню и утолить голод, снедающий его уже в течение целой недели, однако заставил себя успокоиться и, вместо того чтобы идти к хи­жине, направился к полю, где обычно проходили трениров­ки мужчин. Ночь уже не за горами, и он насладится любо­вью Фионы в полной мере, если она, конечно, не обиделась на него за то, что он оттолкнул ее сегодня утром. «Интерес­но, можно ли унижаться перед женщиной, но так, чтобы она этого не заметила?» – подумал Эван.

– Я заставлю его унижаться передо мной, – прошептала Фиона, чересчур энергично растирая семена мака в камен­ной ступке. – Я заставлю его приползти ко мне на коленях и молить о прощении. Но я его не прошу, а прогоню прочь!