— У вас закончились чистые костюмы? — Не удерживаюсь от колкости. — Непривычно видеть вас в такой одежде. Мне казалось, что вы так и родились в костюме от Армани и с айфоном наперевес.

— Если судить по твоей язвительности, то ты идешь на поправку.

— Возможно. — Отвлекаюсь на вибрирующий телефон. Двадцать три пропущенных от Дамира. И еще десять непрочитанных смс. Возможно, я когда-нибудь прочту их. Но пока заношу абонента в черный список и откладываю телефон в другую сторону.

— Что-то случилось? — Напоминает о себе и своем присутствии Себастиан. В его глазах плещется настороженность, а сам он подается еще на шаг вперед. — Вас кто-то обидел?

— Все в порядке. — Отмахиваюсь. — Это жизнь. Вам что-то надо? Кофе, чай?

— Нет. — На минуту парень замолкает. Если вам что-то понадобится, я буду у себя.

Обычно, это моя реплика, но в данный момент я абсолютно не акцентирую свое внимание на этом. Погружаюсь в работу, чтобы не подпускать всякие дурные мысли в голову. А они были тут как тут, кружили рядом и ждали, когда же я сдамся. Чуть позже перед носом опускается чашка с горячим кофе и булочка. И я понимаю, что это моя первая еда за сегодня.

— Спасибо, — благодарно киваю и тянусь за чашкой, но из-за нервов руки трясутся и она выскальзывает из пальцев. — Черт!

Горячий напиток попадает на рубашку и неимоверно жжется, пропитывая ткань и соприкасаясь с кожей. Вскакиваю на ноги и зажмуриваюсь, все, это было последней каплей в чаше моего терпения. Слезы предательски стекают по щекам и я даже не задумываюсь над тем, что мой босс все это видит. Я устала. Я больше не могу это терпеть. Отворачиваюсь к окну и прячу лицо в своих ладонях. Сил моих больше нет, чтоб справляться с проблемами. Я девочка, я не хочу быть сильной, не хочу ничего решать.

Сначала я чувствую его руки на своих плечах. Себастиан выжидает мою реакцию и когда видит, что я не сопротивляюсь, то притягивает к себе.

— Говорят, что объятия являются самым лучшим антидепрессантом в мире. — Тихо шепчет он.

— Они лгут. Лучше всего с депрессией справляется дробовик или танк.

— Все шутишь. — Себастиан разворачивает меня лицом к себе и убирает слезинку большим пальцем руки. — Посмотри на меня.

И я смотрю. И вижу перед собой очень привлекательного парня, у которого в глазах горит дикий огонек. Передо мной не шеф, передо мной парень, который стремится наладить близкий контакт. И не спрашивая моего разрешения, он целует меня. Поначалу я просто стою в недоумении. Затем доходит вся суть происходящего, особенно, когда поцелуй становится не просто нежным, а властным и требовательным.

— Какого черта? — нахожу силы и отталкиваю его. — Я не просила этого.

— Чего ты ломаешься? — Он не оставляет попыток привлечь меня к себе. — Что тебе не хватает? Я недостаточно хорош для тебя?

— Что? Себастиан, опомнись!

— Майя, неужели ты настолько глупа, что не понимаешь, что я чувствую к тебе? Я ведь остался в этом филиале ради тебя.

— Я этого не просила.

— Я знаю. — Отрезает он и припечатывает меня к стене. — Я сам этого захотел. Но ты солжешь, если будешь отрицать тот факт, что я был тебе безразличен. Я же видел твои взгляды.

Позади меня стена, впереди меня мужчина, который решил выяснить отношения. Вокруг тишина и пустота, нет никого, кто бы помог мне. Перевожу взгляд на него и едва успеваю увернуться от еще одного поцелуя. Его рука тут же сжимается в кулак и бьет в стену рядом с моей головой.

— Я очарован тобой. Но очень злюсь из-за того, что не могу быть рядом. Почему ты не подпускаешь меня к себе? — Его горячий лоб упирается мне в ключицу. — Я ведь не обижу тебя.

— Мне надо время, — сглатываю и прикидываю план побега. — Я только что рассталась с молодым человеком и пока не готова к отношениям.

— Я не готов ждать. Я хочу тебя прямо сейчас. — Его голос становится ниже и более хриплым. Кажется, что он набросится на меня прямо около этой стены. И словно в подтверждение моим догадкам, одна рука Себастиана скользит по моему лицу и застывает на скулах. Больно сдавливая, он заставляет смотреть ему прямо в глаза. — Я готов ради тебя на все, Майя, только скажи мне "да".

Приходится капитально извернуться, но мое колено бьет прямо в цель. Себастиан корчится и держится за свой пах. Этого мне достаточно, чтобы схватить сумку и рвануть на выход. Плевать, что пальто и телефон остались там, я несусь по лестнице вниз. Позади слышится крик. Мое имя и ругательства. Себастиан оказывается на первом этаже ровно в тот момент, когда я уже выскакиваю на улицу. Еще чуть-чуть и он настигнет меня.

— Майя, остановись! Майя!!!

Но я не слушаю, лечу вперед и слишком поздно понимаю, что выскакиваю на проезжую часть, а несущаяся машина не успевает нажать на тормоз. Удар, боль, пустота…

Кажется, что-то случилось…

— Дорогая, ты такая красивая! — женщина, которая назвалась моей матерью, умиленно прижала руки к груди. Еще чуть-чуть и она расплачется от нахлынувших чувств. — Просто принцесса! Ой, все, не могу…

Она все-таки шмыгает носом и спешит выйти из примерочной, поддерживаемая под руку вежливой консультанткой, которая услужливо протягивает ей салфетку и новый бокал с шампанским. Я остаюсь в одиночестве и, перебирая множество слоев фатина и шелка, тяжело вздыхаю. Из настенного зеркала во весь рост на меня смотрит все та же незнакомка, которую я увидела три месяца назад, очнувшись в больницы после несчастного случая. Все те же веснушки на бледном лице, рыжие волосы до лопаток. Правда, пришлось вернуть челку, чтобы скрыть тот ужасный шрам, который украшал мой лоб после столкновения с машиной. Спускаюсь с подиума и прямо в платье плюхаюсь на мягкий диван, позволяя своим глазам при этом прикрыться. Головная боль, как и чувство усталости стали моими вечными спутницами. Принцесса твою мать… Обычно героини сказок теряют туфельку, карету и принца, а не память. Вот уже третий месяц я хожу к психологу, прохожу обследования и пью такие дозы таблеток, от которых у меня чудом еще не отвалилась печень. И лишь всего пару дней назад во снах начали пробиваться обрывки воспоминаний раннего детства и юношества.

Никому не пожелаю оказаться на моем месте. После пробуждения был шок, а на смену ему пришла растерянность. Врачи что-то говорили, что-то объясняли, но я не слушала их. Не могла. Не верила. Видела слезы людей, а даже утешить не могла, потому что не знала их. Оказывается, за сердце хваталась моя мать. А чуть дальше бледнел у стены отец. Это я узнала чуть позже, когда они притащили горы семейных фотографий, чтобы я хоть чуть-чуть восстановила хронологию событий. Но для меня это были просто картинки.

Потом период отрицания сменился апатией. Каждое утро я начинала с бесчисленных вопросов. Кто я? Какая я была? Веселая или хмурая? Любила ли я общаться или сторонилась людей? Какой мой любимый цвет, аромат, время года? Я предпочитаю чай или кофе? Что смотрела по вечерам? Задаю их в пустоту и ничего не слышу, внутри такая же черная дыра. Первые дни я даже пугалась своего отражения в зеркале. Сложно, очень сложно смотреться туда и видеть незнакомое тебе лицо. Только благодаря нескончаемой терапии и успокоительным, я стала приходить в себя. Ну как приходить… просто смирилась с происходящим.

И все бы было бы терпимей, если бы не день выписки. Когда я сидела на постели и ожидала наставлений врача, мама с горящими глазами протиснулась в палату.

— Вот и славно, вот и хорошо! — Хлопотала она вокруг, собирая остатки вещей. — Сейчас дома будем, а там ты сама знаешь, лучше домашних стен ничего нет на всем белом свете.

— Я сама жила? — подаю голос и подмечаю, как она дернулась в этот момент.

— Жила. Да, был такой период. Но потом снова вернулась к нам. — Как-то дергано объяснила мама и при этом даже не обернулась.

— Почему я решила жить снова с родителями?

— Потому что… скучала. И… — она застыла над сумкой. — Майка, разве это теперь важно? Ты попробовала самостоятельную жизнь и она тебе не пришлась по вкусу. А наши двери всегда для тебя открыты.