***
Утро для Алексии наступило слишком поздно. Шею и спину нещадно ломило – то ли из-за удара о балюстраду, то ли оттого, что проспала всю ночь на неудобном диванчике. Солнце освещало гостиную, стоя высоко над королевством, и это означало, что время перешло грань полудня.
– Краила! – громко позвала принцесса свою верную фрейлину, особо не рассчитывая на отклик.
Если бы старшая фрейлина находилась в покоях, то уже давно бы разбудила девушку, как минимум для того, чтобы она перешла досыпать в спальню. Улыбнувшись своим мыслям о том, что Краила могла не вернуться в покои, познакомившись на балу с кем-то из гостей, Алексия ушла переодеваться и готовиться к новому дню, пытаясь вспомнить окончание предыдущего.
***
Вышагивая по коридорам Дворца, Принцесса Интарского Королевства заглядывала в общие гостиные, где, по обыкновению, собиралась знать. Отчего-то ей не удавалось никого найти. Встречные слуги отмалчивались, не отвечая на вопросы, и спешно уходили, чтобы заняться делами и поручениями. Отчаявшись встретить хоть кого-нибудь, в том числе и Александра, Лекси решилась на бредовый шаг – пройти в кабинет к королю Бетафа. Она переживала, что все уже отправились на охоту, оставив девушку одну в огромном дворце.
– Мы не будем отменять охоту. Придворные уже собраны и ждут отправления. – Этот пустой голос заставил ее вздрогнуть, всколыхнув вчерашние воспоминания, так посильно запрятанные разумом.
– Твой брат умер, а ты думаешь о придворных?! – захлебываясь слезами, кричала королева.
– Мой брат был глуп, раз решил напиться на башне. Только он виноват в своей смерти и еще кое в чем.
– Как ты смеешь? – голос женщины перешел на крик.
– Сын, ты излишне дерзок и прямолинеен. Не забывай, что говоришь о своем брате.
Ничего не понимая, но предполагая худшее, Алексия нетерпеливо постучала в двери.
– Войдите, – произнес король.
Зайдя в просторный кабинет, принцесса увидела не только королевскую семью, но и своего брата, сидящего в одном из кресел.
– Простите, я искала брата. Да и фрейлина моя куда-то запропастилась…
– Бедная девочка! – всхлипнула женщина, прикрывая бледное лицо платком.
– Алексия, присядь, пожалуйста, – обратился к ней Александр, кивая на свободное место на диванчике рядом с королевой.
– Этим утром ваш будущий супруг умер. Плачьте, – спокойно произнес Наследник Бетафа, присаживаясь на край широкого деревянного стола.
– Регон, ты ведешь себя неподобающе! – возмутился король, откровенно злясь на бестактного отпрыска.
– Карий умер? – ошарашенно произнесла она, пытаясь совладать с эмоциями.
Смерть младшего принца, безусловно, являлась трагедией как для нее, так и для его семьи, может, за исключением Регона. Но одновременно в душе девушки всколыхнулась робкая надежда на то, что ее освободят от договора, а значит, она больше никогда не увидит Наследного Принца Бетафа и сможет быть с Александром.
– Вот только не пытайтесь сделать печальное лицо, Ваше Высочество. Все мы знаем, что, согласно договору, вы получаете наше королевство.
– Мы, пожалуй, пойдем собираться. – Алекс поднялся и подал руку сестре. – Я поговорю с отцом, не беспокойтесь. Мы расторгнем этот нелепый договор.
– Я вас умоляю. Ваш отец отлично составил договор и не упустит…
– Я прошу вас, – король тоже поднялся, и в свете солнца Алексии показалось, будто он постарел кругами, – останьтесь на два дня – охоту и погребение. Мы ведь не гоним вас, и вы по-прежнему наши гости.
– Скорее, это мы гости у них во дворце! – Регон вышел из кабинета, со злостью хлопнув дверью.
– Прошу вас, будьте к нему снисходительны, – продолжил король. – Он потерял брата и справляется с этим так, как может.
Королева громко всхлипнула и припала к цветастой подушке, не имея больше гордости держаться подобающе.
– Ваше Величество, мы все понимаем и останемся, – немного подумав, решил Александр.
– Простите, Ваше Величество. А могу ли я участвовать в охоте, чтобы вознести дань уважения…
– Да, девочка, да. Я разрешаю. Карий очень любил охоту. Он становился таким восторженным. Азарт так и пылал в его глазах.
– Нам искренне жаль…
***
Вереница из карет двигалась с некоторой спешкой, но все равно не успевала за наездниками, что вырвались далеко вперед. Алексия держалась рядом с братом, все время погоняя вороного коня. Этот чистокровный жеребец заставил ее помучиться часом ранее, когда ей пришлось самой, без чьей либо помощи объезжать его. Ей показалось, что Регон намеренно выбрал именно этого своевольного коня, чтобы не брать ее с собой в случае, если девушка не сможет с ним совладать.
– Если подчините его, отправитесь на охоту. Не сможете – поедете в каретах среди дам, где вам и место.
Несколько минут конь сопротивлялся и вставал на дыбы, пытаясь скинуть наездницу, но, приняв ее упрямство, и сам сменил гнев на милость. Увидев это, Регон покрылся пятнами злости и, пронизывая слова грубостью, произнес:
– Шевелитесь! Вас никто не будет ждать!
И сейчас они двигались все глубже в лес, придерживаясь пути, известного одному Регону. Александр так и не заговаривал с сестрой и даже чуть сторонился. Принцесса думала о том, что он обижен на нее из-за выходки на балу, но ее догадка была лишь каплей в море обитающих в его голове мыслей.
Лес закрученной тесьмою простирался на огромных просторах, уводя своих путников в самые чащи. Кареты давно скрылись из виду, следуя по дороге, и Регон, наконец, соизволил объяснить такое плутание:
– Через десяток метров нас встретят, и после сигнала охота начнется, – громко проговорил Наследник Бетафа. – Стрелы летят во все, что шевелится, поэтому я не зря попросил наших гостей облачиться в цветные наряды. Запомните их и в путь.
Придворные оглянулись на брата и сестру, исследуя их с ног до головы, отчего Алексии стало не по себе. Поправив пристегнутую к штанам юбку, девушка погладила шею коня, отливающую чернилами, и двинулась следом.
Она облачилась в черный наряд согласно трауру, как и многие придворные, но Регон, увидев ее, настоял на том, чтобы Лекси переоделась в более яркий костюм. Принцесса послушала его, но и свое мнение сохранила неизменным, лишь поменяв стеганую юбку и верхний жакет на темно-зеленые части наряда.
Конь рвался вперед, желая победить, обогнать своих собратьев, но Алексия придерживала его порывы, не давая и капли свободы. С ней поступали точно так же – чуть ослабляли уздечку, чтобы следующим же движением натянуть поводья, заставляя испытывать боль от впившихся до предела кожаных ремешков. Только ведь ко всему привыкаешь. Если человека постоянно бьют – он перестает чувствовать удары, притерпевшись к ним. Если раз за разом предают – он истончается эмоциями, не реагируя ни на хорошее, ни на плохое. Как часто эти «если» встречаются в жизни, выглядывая то тут, то там, обесчеловечивая и сжигая души до серости пепла.
Значительно отстав от мчащихся впереди наездников, принцесса свернула с пути и пристукнула сапогами по гладким бокам жеребца, разрешая ему нестись во весь опор. Конь лихо перепрыгивал через кусты и поваленные стволы деревьев, отдаляясь от светлой поляны, где разместились женщины и слуги, и оставляя за собой неуловимых соперников. Эта часть леса казалась более запущенной и неживой. Высокая нефритовая трава цепляла своими острыми усиками за блестящий волос коня и кусала кожаные сапоги наездницы, ухватываясь за бляшки в виде широких плоских колец.
– Давай, родной! Давай! – загоняла животину Алексия, держась за грузную шею обеими руками, облаченными в жесткие перчатки.
Сколько длился их безумный бег – не сосчитать, но малахитовые кроны потемнели, а ночь плотно следовала за ними, нагоняя своей ультрамариновой волной. Где-то ухала одинокая сова, зазывая на безлунный шабаш местных ведьм, живущих, казалось в каждом дереве, во всех болотах, будто рассматривающих девушку своими сверкающими потусторонними глазами. Лекси с детства помнила, как приговаривала гувернантка, укладывая ее спать:
