— Ясно. Как он?

— Доктор сказал, что если папа сегодня ночь эту переживёт, то всё будет хорошо.

А потом мама начала рассказывать, как они с папой познакомились. Я эту историю знала, но всё равно слушала. Костя зашёл в комнату и прислушался к нашему разговору.

— Тогда было жаркое лето. Мы с подругой приехали из детского дома поступать в Москву. Оставили вещи в общежитии и пошли гулять по городу. На Красной площади погуляли, а потом решили сходить в парк Горького. Народу там было много, громко играла музыка. Мы долго ходили с Леной по аллеям, а когда немного проголодались купили мороженое. Оно мне тогда показалось таким вкусным!.. Да, до детского дома у меня была совсем другая жизнь. До одиннадцати лет у меня были любящие родители. До того времени я не знала тайны моего дорогого папули. Он оберегал меня. Любил. А после всё пошло наперекосяк. Лучше бы тогда не было у папы той командировки, — вздохнула мамулечка.

Я её крепко обняла и чуть ли не плача слушала дальше.

— Так вот, мы ходили по парку и ели мороженое. Когда присели на лавочку передохнуть, к нам подошли два парня и девушка. Они расположились рядом с нами, и мы немного напряглись. Особенно после того, как эта компания стала нами интересоваться.

— Девушки, как вас зовут? — спросил один из парней.

По сравнению с тем, кто мне понравился, он был ниже ростом, но более накачанный, как сейчас говорят. Он занимался спортом, как я позже узнала — боксом, завоёвывал первые места по Москве и ездил на соревнования в другие страны.

— Меня зовут Виктор, а это мой друг Андрей. А эту девушку зовут Катя.

— Да я и сама могу представляться, как бы. Нет, парни, вы чего девушек смущаете?! А вас как звать? — спросила нас Катя.

Как сейчас помню, она мне понравилась, потому что не была похожа на столичных девушек. Стройная, высокая, как березка, с длинной косой, из которой не выбивалось ни одной волосинки.

— Лена, — представилась моя подруга.

— А я Аля, — представилась я.

— Очень приятно! А давайте прогуляемся? — предложил нам Андрей.

А через три дня мы с Андреем подали заявление в ЗАГС. Поженились. Я подружилась с его мамой. Замечательная она была, ваша бабушка Клавдия. И твой дед Дима тоже был добрейшей души человек. А училище я заканчивала, если можно так сказать, с тобой на руках…

Мама чуть ли не плакала. Я и сама вместе с ней не сдержала слёз.

— Доча, иди спать. И ещё мне кажется, что ты от меня что-то скрываешь, что-то связанное с Марьяной. Ты её нашла? — мама смотрела на меня с надеждой.

— Да, мам, но поговорим об этом позже. Пойдём спать, Костя.

Когда мы улеглись в нашей с Марьяшкой комнате, я рассказала неприятную историю из прошлой мамы.

— В городе Че жили три сестры. Старшая, Вера, очень завистливой была. У средней, Любы, была дочь Оля, а старшая сестра привязалась к ней. Средняя сестра спилась, а младшая, Надя, вышла замуж за крутого дядьку, который работал в Че в администрации и был там какой-то большой шишкой. У них тоже девочка родилась — Аля… Это моя мама у них родилась. А моя бабушка Надя умерла в родах. Муж её очень любил, но они несколько лет не имели детей. А тут счастье… которое обернулось горем. Ему уже было под сорок, а Наде около двадцати пяти. Итак, Александр Николаевич Карамов, именно так звали отца моей роднули, остался сам с ребёнком на руках. Вера подсуетилась и вышла замуж за вдовца… И какое-то время моя мама воспитывалась в семье. Новая жена всячески показывала, как любит свою племянницу. А вскоре и сама забеременела. Родила дочку Нину. Но однажды Александр Николаевич уехал в очередную командировку, а родная тётка и мачеха в одном лице в это время увезла нежеланную дочь в Москву. Погулять или по каким-то делам — сейчас это пойди узнай… А там несчастный случай каким-то образом сфабриковала и поместила девочку в детдом. На тот момент моей мамочке было тринадцать лет. Тётка ей всячески угрожала и вынудила остаться в детдоме под именем Альбины Каримовны. А через несколько лет Вера сошла с ума, и Оля взяла на себя воспитание Нины.

Смотрела на моего дорогого и любимого мужчина, какой ты у меня понимающий. Как же я благодарна всем там кто на Небесах, что дали нам второй шанс несмотря ни на что.

— Всё будет хорошо, мой ангелок, не переживай. Люблю тебя очень-очень и ни за что вас с мамой не брошу. Помогу обязательно всем, чем смогу, — сказал любимый и прижал меня крепче к себе.

Так мы и заснули в обнимку. Я даже не заметила, как Костя разделся и раздел меня.

Рассвет я встретила в объятиях любимого. Мы спали на моей односпальной девичьей кровати. И всю ночь Костя крепко прижимал меня к себе. А я вдыхала его запах и радовалась тому, что он рядом.

Открыла глаза и наблюдала за спящим мужчиной. Меня переполняла любовь к нему. И начало казаться, что этих лет без любимого словно не было. Даже если у него были женщины, то я это уже простила. Во всём виновата я сама. Мама тоже уже встала: слышу, как из кухни доносится запах свежезаваренного кофе. Видимо, сегодня тот редкий случай, когда он ей нужен.

— Костя, — в ответ мой милый только промычал. — Выпусти меня из своих рук. У тебя, наверное, вся рука затекла? — беспокоилась о нём я.

— Да, мой Ангелочек.

Он выпустил меня из рук. Я накинула халат и пошла проверить, как там мамуля и нужна ли ей помощь. Зашла на кухню: мама сидела за столом и смотрела в окно. Я подошла к ней, крепко обняла. Она погладила мои руки, а я молча уткнулась в её макушку.

Завтрак был уже готов, и она ждала только нас. Мы сидели за столом и практически не разговаривали: каждый был погружён в свои мысли.

— Костя, отвезёшь нас в больницу? — спросила мама.

Костя кивнул ей в ответ.

— Надеюсь, что нас там ждут хорошие новости. И что папа удачно перенёс операцию. Было бы вообще отлично, если он уже пришёл в себя, — озвучила я наши с мамой мысли.

На телефон пришла эсэмэс от сестрёнки: «Что у вас произошло?»

«Не переживай. Но папа в больнице. У него был инфаркт», — написала ей ответ.

«Я приеду».

«Тебе нельзя выходить из отеля. Мы с мамой надеемся, что он придёт в себя».

«Хорошо, убедила. Держи меня в курсе».

Костя отвёз нас с мамой в больницу. По дороге мы все молчали. Когда мы приехали, нас обрадовали, что отец пришёл в себя. Нам разрешили зайти в палату интенсивной терапии, но только по одному. Сначала зашла мама. Видно, что ей тяжело, но она себя сдерживала, чтобы не волновать отца. Мы же стояли с Костей в обнимку около палаты. Слёзы градом текли по лицу.

Сердце сжималось от боли. Раздрай страшный. Руки любимого гладили мои волосы, немного даря моей душе спокойствие.

Мама вышла из палаты:

— Доча, папа хочет тебя видеть. Не расстраивай его.

Я поняла, что мама говорит о Марьяне.

— Не буду, мам, — прошептала ей, обнимая.

Зайдя в палату, увидела родного и любимого папулю под монитором и с капельницей.

— Доченька, не плачь. Живой я. На свадьбе ещё хочу вашей погулять и внуков повидать. Так что бравого воина со счетов не списывай, — усмехнулось небритое лицо папки.

Я прикоснулась к его груди и услышала, как бьётся его сердце. Очень-очень быстро. Папина рука, к которой не подключена капельница, гладит мои волосы неторопливо, словно в замедленной съёмке.

— Папка, ты давай выздоравливай скорей. И то правда на свадьбе гулять надо.

С того дня папа пошел на поправку, и мы его отправили в реабилитационный центр.

Вот уже и конец лета скоро. Август в этом году выдался очень жарким. Папа Кости, Виктор Анатольевич, помогает нам с документами для Марьяшки. Номер телефона на бумажке, что мне передала Екатерина Петровна, принадлежал как раз ему — подполковнику отдела милиции, старшему чему-то там. В общем, человек немаленький и с обширными связями. Сколько лет я знаю Костю, но почему-то была не в курсе, кем работает его отец. И даже не знала, что его мама болела после рождения сына. У нее оказалось слабое сердце. Но, при этом, когда я к ней не приду, тётя Марина всегда со мной добра и обходительна. Это очень оптимистичная и красивая женщина: чёрноволосая, с кудрями до плеч, которые она чаще всего оставляла распущенными, и они небрежными волнами обрамляли её одухотворенное лицо. Она была чем-то похожа на цыганку, с большими дивными глазами, словно бездонными океанами синего моря. А одевалась она так, словно сошла с журнала мод. И я не могла не заметить, как Костя относится к матери. Он всегда с ней предельно тактичен и проявляет безмерное уважение. То же самое отношение было и к отцу. В их семье была та же гармония, которую я видела в своей. Когда я в юности приходила к ним, даже тогда не догадывалась, что наши отцы учились вместе. Мой папа и Виктор Анатольевич были — хирургами. Они прошли Чечню. Это время без папы мама старалась не обсуждать и ничего не говорить. Девяностые годы были под запретом в обоих семьях. Я иногда спрашивала, что же произошло тогда такого, но мне никогда не говорилось. Эта тайна мне открылась позже. Узнала, что отец Кости едва не потерял руку. А мой папа спас его.