От моих последних слов крысюк пришёл в ужас. Так резко и часто принялся кивать своей маленькой головой, что та едва не оторвалась от усердия. Не перестарался ли я? Едва ли Хардун знает про жемчужины. Ладно, не буду дальше мучить Кукса.

— Уже поздно, — снова заговорил я. — Ночевать буду здесь. Ждите. Завтра утром пойдём обратно. Теперь у меня есть, чем расплатиться с вашим вождём за науку.

А так ли страшны ходоки? Пологие безлесные предгорья с вершины холма просматриваются на десятки километров во все стороны. Просматриваются, конечно, условно — тому же крысюку, или даже человеку спрятаться в складках местности от постороннего взгляда проблем не составит — но высоченный гигант будет маячить макушкой, в какой бы он овраг не залез в своих пеших странствиях.

Если подумать, не такая уж и плохая мысль пришла в голову гахара. В разговоре со мной мумр обмолвился про наличие в этих краях исключительно людей-новичков. То есть, тот портал на реке переносит всех плывущих на Сушь только в определённые южные области пояса, из которых переживший стартовый отрезок своего пути здесь народ постепенно перебирается дальше на север. А раз так, зная низкий уровень сложности испытаний, ждущих пустолобышей в треугольных норах, можно легко сделать вывод, что ходоков в этих края куда меньше, чем идунов.

Почему бы и нет? Сигнал дымом — хороший приём. Если на ночь уходить от затухшего костровища подальше, то внезапный приход великана не застанет врасплох. Днём же загодя заметить приближение ходока, и тем более, не составляет проблем.

Решено. Утром первым же делом нарубил целый ворох кустарника и под недоумевающими взглядами выбравшихся на холм крысюков запалил здоровенный костёр. После встречи с медведем мне к порогам идти всё равно мимо этих же мест. Загляну на обратном пути в прежний лагерь гахара. Может, даже несколько дней посижу-подымлю здесь. Всё зависит от полученных от мумра знаний. Вдруг, к пещерам неких рыжих ислинов в одиночку добираться — проблема?

— Не думал, что встретимся снова.

— Не рад меня видеть?

Притворяется мумр умело. Хмурит брови, в улыбке не скалится. А ведь Кукс уже доложил Хардуну, что мешавший ему человек мной убит. И не важно, что я обещал увести его. Проблема так и так решена. Со своими двумя лучами в ромбовидную нору я войти не смогу, а что дымом сигнал снова подал, так на зов в лучшем случае явится только один человек, и не факт, что с отметкой на лбу.

— А с чего бы мне радоваться?

— Я принёс тебе плату. Ты просил два меча — вот они, — показал я трофейное оружие мумру.

Звероморф зло прищурился.

— Цена выросла.

Начинается…

— С чего вдруг?

— Ты меня обманул. Причём, несколько раз.

Хардун с вызовом скрестил лапы на широкой груди.

— Я обдумал наш былой разговор, — проворчал хмуро мумр. — Ты хитрил. Ответы тянул из меня. Так не честно.

Силён задним умом. Догадался. Но злить его ещё больше не стоит.

— Было дело. Прости, — опустил я глаза. — Потому и вернулся. Неловко мне. Хочу теперь загладить вину.

— Тащить лишние железяки не хочешь, — не поверил мне мумр. — Всё, что с убитого взял, и копьё. Теперь такая цена. Не нравится — топай обратно. Костры, видишь, палит он.

Так вот тут в чём дело… Не столько ему нужно оружие, сколько не нравится мишке моё пребывание в его землях. Меняем подход.

— Там хорошее место, — кивнул я с ухмылкой. — Источник, горючих кустов тьма бескрайняя. Долго можно сидеть, костры жечь.

Мумр сразу напрягся.

— Угрожаешь? — зло прорычал звероморф. — Думаешь, раз Мать-Ночь не велит Хассам вас убивать, так и управы на тебя нет? Ошибаешься.

— Я ушёл бы, да только не знаю куда, — развёл я руки в фальшивом расстройстве.

— Не ври, — фыркнул мумр. — Уже знаешь, в какой стороне искать брод. Убирался бы ты по-хорошему.

— На словах-то всё просто, а как до дела дойдёт, заблукаю небось. Мне бы карту хотя бы.

Начну с малого, а там, может, получится раскрутить недалёкого жадину и на всё остальное.

— Карту? — хмыкнул медведь. — И где я её тебе возьму? На собственной шкуре ножом нарисую?

— Не надо. Слишком больно получится. На земле нарисуй.

— На земле? Ха! И как ты её унесёшь, земляную-то?

— Да легко, — постучал я себя пальцем по лбу. — В голове унесу.

Мумр крепко задумался.

— Хорошо, — наконец, пробурчал он, достав нож из ножен. — Всё, что взял у того идуна, за рисунок, и ты убираешься. Насовсем убираешься. И никаких костров больше.

— Два меча.

— Пошёл вон!

В этот раз он не шутит. У медведя вот-вот лопнет терпение. Я нашёл его дно. Торговаться бессмысленно.

— Всё, что взял из оружия. Его обувь тебе не нужна.

— Два меча, шесть коротких ножей, один длинный, — рыком перечислил Хардун.

Завидная осведомлённость. Спасибо, что хоть огниво не в списке. А вот про жемчужины мумр не знает и никогда не узнает.

— Договорились.

Лучше так, чем останусь ни с чем. Разозлённый мной мишка на грани. Лишь бы только у мумра имелся талант к рисованию. Выложив перед медведем всё перечисленное, я принялся расчищать относительно ровный участок земли от камней.

Плата принята. Подозванные мумром крысюки утащили оружие гахара. Хардун прав — от второй пары мечей мне сейчас мало пользы, а таскать лишний груз — трата сил. Нож присевшего на корточки мишки начинает выводить очертания… Эта ровная линия — наверняка стена гор, отделяющих Сушь от Тверди, ну а вот вдоль неё пошли уже и островерхие горы. Вижу реку. Холмы…

Слава звёздам! Рисовать он умеет.

С кормёжкой в отряде у Бона всё было отлично. Как давно я уже не ел мяса… У них тут его аж три вида: козлятина, ящерятина и змеятина. Последнее, кстати, вкуснее всего. Зайке тоже нашли корешков — тушкаты едят только то, что растёт из земли. Травоядные — мирное племя.

Перекусили в спокойствии, напились от пуза воды — благо рядом родник — и я Зайку с согласия Бона отправил следить за округой. Уж не знаю, шутил ли тот Дерман бровястый, или правда запал на ушастую, но попробуй кто мою мелкую тронуть — мигом в ухо получит. Возможно, и не кулаком даже. Я теперь при оружии — что за себя, что за подругу свою могу постоять. Пусть уж Зайка, от греха подальше, изголодавшимся по женской ласке мужикам глаза не мозолит. Предупредил мелкую, чтобы поодаль всё время держалась, и случись что, звала сразу меня или сразу бежала ко мне.

Жар полуденный переждать ушли в камни. Пока мясо печётся на солнце, народ отдыхает в тени валунов. Бон отвёл меня в сторону. Сидим под нависшим над нами обломком скалы. Здоровяк скинул с плеч свою шкуру и, проследив мой заинтересованный взгляд, пояснил:

— Не смотри, что наряд неказистый. Шестилапого шкура. Не местного волка — другой один зверь поделился. Тоже злой, как их здешний народ называет. Сносу нет такой куртке, и хоть копьём бей — не проткнёшь.

— Неплохо, — одобрительно кивнул я. — А мы убитых волков обдирать не додумались.

— И хорошо, — хмыкнул Бон. — Только зря бы промучились. Там особая выделка требуется. Тут с этим делом не справиться.

— А, где справиться? — прищурился я.

На массахах я тоже шкур шестилапого зверя не видел. Их и с туши содрать не из лёгких задача. Кошакам не по силам, пожалуй.

— Далеко, — отмахнулся охотник. — Не про это сейчас. Я с тобой о другом говорить собираюсь. Хэл про первый закон тогда начал. Теперь поподробнее надо.

— Да я уже понял. Загадки на Суши с подвохом. Бездна будет на подлость подталкивать. Во всех норах так, верно?

— Ага, — подтвердил кивком Бон. — Только выход из каждой норы есть для всех. Сушь коварна. Новички по незнанию вечно топят друг друга, а ведь, если с умом подойти, ходоки станут редкостью. Здесь, на Суши, не соперничать надо. Мы все в одной лодке.

— То ясно. Людей беречь нужно. Нас мало здесь так-то.