— Давай, быстро!  — крик Родда заглушал сильный ветер. Конструкция радара стонала и пищала. Казалось, Мать-Природа твёрдо задумала избавиться от своего последнего творения - человека.

Из желудка поднялась волна горечи и тошноты.

Гудящая головная боль мешала сосредоточиться. Началась она пару минут назад, и нарастала исподтишка, доведя до состояния лёгкой тошноты.

Впервые я видел Око так близко. Я сам себе казался пылинкой на фоне огромной тарелки и шпиля, направленного в далёкий космос. Я задрал голову и посмотрел на звёзды, которые россыпью мерцали на небесном полукруге. Они казались большими и  близкими. То, что там, в безмолвной черноте разумная жизнь, я сейчас нисколько не сомневался. Хотелось знать, какие они: враждебная нация, стремящаяся поработить менее развитую цивилизацию или миролюбивые, братья по разуму? Боги или Дьяволы?

Родд достал прибор, похожий на узкий планшет. На уровне третьего этажа, на белой “ножке” радара, словно вены ползли провода, утопая в стене в пластиковых чехлах. Как объяснил Родд, необходимо забраться выше, под самое основание “блюда”, чтобы подключить тестер. Тошнота усиливалась волнообразно, я боялся, что полупереваренный обед окажется под ногами. Я почти не ощущал холода, только биение собственного сердца.

Поначалу я пытался предупредить Родда, но тошнота не давала мне шанса. Судьба уже нас приговорила. Ему повезло, что он этого не знал.

На минуту я закрыл глаза, прижавшись к стене, и память услужливо вернула картинку из детства: я явился домой из школы, мама готовила тушёнку с картошкой и салат из свежих огурцов и помидоров с репчатым луком. Из кухни доносился стук ножа по деревянной разделочной доске. Такой навязчивый возрастающий стук вырвал меня из воспоминаний, заставив открыть глаза. Головная боль сделалась почти непереносимой.

Сквозь туман я увидел, как Родд зацепился ногой за металлическую арматуру, там, где нет ограждения, и стоял, покачиваясь, руками хватаясь за воздух. Я должен был ему помочь, но как назло, меня вырвало. Позывы были многократными, я не мог поднять головы. Краем уха я уловил нечленораздельные звуки, источником которых служил мой напарник. Они менялись от грозных интонаций вначале до просительных и испуганно-непонимающих в конце. Сквозь застилающую пелену как в замедленной съёмке Джей беспомощно протягивал руки, ещё медленнее передвигались мои ноги, тело по инерции тянулось навстречу. Где-то на задворках затухающего сознания понимал: уже не успею.

Сквозь пелену не видно было его глаз: наверное, у всех погибающих один и тот же взгляд, преследующий очевидцев до конца жизни. Последний рывок, моё обессиленное тело упало на колени, руки нащупали что-то твёрдое, ощутимо холодное даже сквозь плотные перчатки. Глаза нестерпимо болели, полуослепший, силился я посмотреть в сторону Родда. Не в состоянии увидеть что-то, кроме белого поля, я закрыл глаза. Через минуту, секунду или час услышал далёкий глухой звук, решётка начала ходить, словно живое существо, спина горбатого кита, уносящая меня прочь от сознания произошедшего несчастья. Обнимая, я прижался к ледяной, ещё влажной от собственной рвоты поверхности решётки под ногами  и отдался ночи. Тело моё вытянулось, становясь туловищем горбатого кита. И я плыл в стае себе подобных по Мировому Океану, свободный от обязательств перед людьми.

***

Сначала возвратился запах кварцевых ламп и собственного пота. Потом в мире родились звуки: потрескивание и писк приборов. Третьим пришло зрение. Я уставился на белый потолок, не понимая, кто я и где.

Всё ещё чувствуя слабость в конечностях, аккуратно присел, переждав приступ тошноты. Я был в лазарете, в углу стоял знакомый виварий. Было без двадцати семь, если верить цифрам на потолке, но какого дня?

“Выжил, поздравляю!”  — произнёс женский голос в голове, и снова стало тихо. Это было что-то новенькое! Ранее голосов я не слышал.

Всё, что случилось до момента на радаре, я помнил хорошо: мне стало плохо, видимо, потерял сознание. Я был свидетелем того, как Родд не удержался, балансируя на краю мостика. Звук его упавшего тела, глухой и далёкий, долго будет преследовать меня. Сколько с тех прошло времени?

На мне была белоснежная больничная форма, по спине бегали мурашки, в груди и животе поселились глыбы льда. Я хотел только одного: скорее ннайти доктора и расспросить его о том, что случилось на Радаре, в противном случае вопросы без ответа грозили разорвать мою бедную голову.

Только я спустил ноги на пол, как вошла, прихрамывая, Алина Чертанова, красивая и строгая: тёмные волосы убраны назад, фарфоровая кожа без признака румянца, её чёрные, как бездна, глаза поблёскивали любопытством.

 — Пришёл в себя, значит. Прекрасно. Добро пожаловать обратно! – пропела она бархатным голосом и холодно улыбнулась.

 — Что со мной произошло? А как Джей, он выжил? Сколько я здесь провалялся?  — вопросы выстреливали, я желал знать всё и немедленно.

Девушка насмешливо молчала, скрестив руки на груди.

 — Кончились вопросы-то?

 — А где Вилли?   — спросил я, оглядваясь.

 — Соскучился? Ну что ж, я не привыкла долго пояснять, скорее уж слушать чужие монологи, но теперь, боюсь, без пояснений не обойтись. Ты здесь ровно неделю.

Алина грациозно села в кресло, закинув ногу на ногу, и продолжила со вздохом:

 — Добряк доктор Вилли Стенсен оказался совсем не добрым! И отправил на тот свет, если он есть, кучу пациентов. Сначала Алика, потом Джея, чуть не отравил тебя. В твоей крови была слоновья доза транквилизаторов.

На меня вновь накатил приступ дурноты. Я прилёг на бок.

 — Так это он вколол нам разную дрянь? Но зачем?  — Рот был наполнен тягучей липкой слюной.

Алина манерно пожала плечами:

 — Маньяк, как я изучала, имеет извращённую логику. Хотя  мне с ними раньше не приходилось иметь дела.

 — Но должна же быть причина!  — упрямо твердил я.

 — Макс, послушай! Должна, и, наверное, была. Как теперь узнать-то? Забудь ты, думай о себе.

 — Что говорит сам Вилли?  — я настойчиво возвращался к теме.

Алина отвела взгляд. Через минуту, вздохнув, снова пристально посмотрела:

 — Ничего он уже не скажет. Отравился антидепрессантами, сразу, как узнал, что ты выжил. Как Алик, который оказался не самоубийцей! Радуйся, благодаря тебе мир спасён от опасного безумца!

Голова шла кругом. Теперь и Вилли Стенсон мёртв. Разум отказывался видеть его возможные мотивы для столь хладнокровного убийства. Алина молча изучала свои руки, сложенные на коленях.

 — Не понимаю, зачем он это сделал?! Почему испугался меня? Я ничего не знал и не подозревал доктора.

 — Значит, он считал иначе.

 — А Родд, его зачем было убивать?

 —  Александр думает, что за компанию. Вы ведь утром проходили медицинский осмотр. Ничего не стоило вколоть обоим транквилизаторы так, что вы ничего не поняли! И списать на несчастный случай при работе на высоте.

 — Почему я?  — Вопрос бесконечно крутился в моей голове.

 — Собственно,  поэтому  мы так подробно и беседуем. Вспомни ваши контакты. Что ты говорил ему при последних встречах?

 — Да ничего особенного.

 — Позволь усомниться,  — Алина вскинула левую бровь. Разговор стал походить на допрос. Я чувствовал себя обвиняемым, никак не потерпевшим.

 — Что же теперь ждёт станцию и команду?

 — Министерство отправило дознавателей, они будут здесь в ближайшие дни. Я временно исполняю  обязанности врача на Оке. Собственно, теперь ты - мой пациент. К счастью, единственный.

 — Я нормально себя чувствую.

 — Возможно и так. Но до приезда врача с Эллиона ты побудешь под наблюдением программы. Как я уже говорила, через несколько дней, может, раньше, новый доктор будут здесь!

Алина замолчала и медленно продолжила:

 — Я давно знала Джея, мы были дружны, оба из одного гидрополиса на севере. Даже в одной школе обучались. Конечно, в разных классах. Жаль его, - она смотрела мимо меня, в стену. По лицу девушки пробежала тень.