Бадер размышлял целых 4 месяца и в конце февраля решился. Он написал прошение об увольнении из Королевских ВВС, хотя и чувствовал, что выглядит это довольно странно. Он так много сил приложил, чтобы прорваться на небеса, и добровольно возвращается в ад. Хотя на сей раз это был несколько иной ад!
Он получил множество теплых телеграмм, самая выразительная из которых пришла от начальника Истребительного Командования сэра Джеймса Робба: «Все, что я могу сказать, — вы оставили после себя пример, который годы спустя превратится в легенду».
В марте, когда пришло время покинуть военную службу, Бадер уже не слишком горевал об этом. Дело было сделано, он знал, что останется частью Королевских ВВС до конца своей жизни. В субботу после завтрака он снял мундир, надел гражданский костюм и поехал из Норт-Уилда в Аскот в закрытом автомобиле, который купила Тельма, пока он находился в плену. Она любила свежий воздух, но в умеренных дозах. Пока еще не было необходимости немедленно приступать к работе. Официально он получил трехмесячный отпуск.
Большую часть этого времени он провел, тренируясь в игре в гольф. Перед войной он не взял ни одного урока, отчасти потому, что не мог себе этого позволить, отчасти потому, что полагал — без ног его стиль должен так измениться, что уроки профессионалов будут просто бесполезны. Он усердно практиковался в Уэнтвортском гольф-клубе вместе с Арчи Компстоном и очень быстро обнаружил, что ошибался. Через 3 месяца он уменьшил фору с 9 ударов до 4, что было совсем даже неплохо для безногого игрока. В действительности такую фору с Компстоном мог позволить только один игрок из сотни. Десуттер однажды ляпнул Бадеру, что ему не следует ходить без трости. Бадер вызвал его на матч и обыграл. Если маленький демон после наступления мира на какое-то время успокоился, то теперь он снова разбушевался. В эти месяцы Бадер очень много занимался делами инвалидов. Одно его существование служило для этих людей вдохновляющим примером.
В конце июня он вместе с Тельмой вернулся в старую квартиру в Кенсингтоне, а в первый понедельник июня Бадер впервые за 6,5 лет появился в офисе компании. На этот раз у него был собственный кабинет, и менеджер протянул Бадеру письмо. «Это будет тебе интересно, старина. Мы заказали для тебя Персиваль „Проктор“. Он будет готов через пару недель». Бадер отправился в министерство гражданской авиации, чтобы получить свое первое свидетельство гражданского пилота. Клерк, вручивший его, несколько смущенно произнес:
«Это чистая формальность, сэр. Мы все понимаем, но не будете ли вы любезны представить нам письмо от какой-нибудь инстанции с подтверждением, что вы полностью пригодны к полетам».
Через несколько дней он забрал свой «Проктор», аккуратный небольшой одномоторный моноплан с закрытой кабиной. Это был 4-местный самолет с крейсерской скоростью 130 миль/час. Бадер радовался, как мальчишка, получивший новую игрушку.
В августе он начал первое путешествие вместе с генерал-лейтенантом Джимми Дулитлом, вице-президентом «Шелл» по Соединенным Штатам. Они составили хорошую пару. Дулитл был таким же динамичным человеком, но его отличало исключительное добродушие. Он мог вести себя одинаково приветливо с рядовым клерком и с директором. Победитель Кубка Шнейдера 1926 года, Дулитл был самым знаменитым американским летчиком. Именно он возглавлял знаменитый налет на Токио в 1942 году, когда двухмоторные бомбардировщики взлетели с авианосца.
Первой остановкой был Осло, где они получили аудиенцию у короля Хаакона, который вел себя совершенно по-приятельски. В Стокгольме один репортер спросил Бадера, какой день стал для него самым волнующим. «Когда я прошел площадку для гольфа в Хойлэйке за 77 ударов», — ответил Бадер.
Затем они посетили Копенгаген, Гаагу, Париж, и всюду встречали теплый прием. Дулитл сидел рядом с ним в кабине «Проктора», когда они летели в Марсель, Ниццу, Рим, пересекли Средиземное море, попали в Тунис, Алжир, Касабланку. Везде они проводили не более 2 дней, но всюду им устраивали торжественные встречи с цветами и шампанским. Постепенно начала накапливаться усталость, хотя Бадер не прикасался к шампанскому. Взрыв произошел в Касабланке, когда он сидел рядом с французским генералом на торжественном ужине. Вечер был очень жарким. Бадер с трудом удерживал голову прямо, бормоча «Оui, топ generale», хотя уже совершенно не соображал, что ему говорят. Наконец он так и уснул прямо за столом, уронив голову на блюдо перед собой. Бадер, конечно, тут же очнулся и поспешно вскочил, с извинениями. Французы тут же отправили его в постель, и он проспал 11 часов подряд.
Они вернулись в Лондон через Лиссабон, Мадрид и Париж. Потом Бадер на «Прокторе» полетел в Западную Африку, которую называли «Могилой белого человека». Бадер впервые получил возможность проверить, как себя будут вести его ноги в тропиках. Маршрут пролегал через Бордо, Пепиньян, Барселону, Танжер и Агадир в жаркие, как печка, Дакар, Лагос, Леопольдвилль в Бельгийском Конго. Большую часть времени Бадер летел над джунглями, простиравшимися во все стороны, насколько хватало глаз. С высоты 7000 футов они выглядели довольно мирно, но лететь над ними на одномоторном самолете было так же опасно, как над океаном. Если бы мотор отказал, у Бадера не было никаких шансов. Однажды мотор действительно встал, и самолет начал стремительно скользить вниз. На высоте 100 футов, когда Бадер уже приготовился к аварийной посадке, мотор столь же внезапно заработал опять.
Жара Западной Африки действительно плохо повлияла на его культи, так как они начали сильно потеть. Однако с помощью талька он сумел сохранить их в порядке на 3 недели, после чего вернулся домой.
В 1947 году по приглашению Дулитла он навестил владения компании «Шелл» в Соединенных Штатах. Бадер посетил несколько госпиталей ветеранов, стараясь помочь людям снова начать ходить — в Штатах было более 17000 ветеранов войны с ампутированными ногами. Он встретил одного человека, который потерял обе ноги ниже колена и таскался между двумя параллельными перекладинами вроде тех, что Бадер впервые увидел в Рухемптоне. Без всяких околичностей он подошел поближе и сказал:
«Почему ты не выкинешь эти костыли и не попытаешься ходить без них?»
Разумеется, человек возмутился:
«Кто ты, к дьяволу, такой?»
«Просто проезжий лайми. Но я тоже потерял обе ноги. Только у меня осталось одно колено, а не два, как у тебя».
«Ну-ка, пройдись».
Бадер прошелся взад и вперед по комнате.
«Не верю».
Вместо ответа Бадер поддернул брюки вверх и показал свои протезы, после чего человек сказал:
«Действительно, черт побери».
Он выбрался из перекладин, и Бадер поддержал его под руку и помог пройтись по комнате. Через некоторое время человек сумел сам совершить первые два шага без чужой помощи, и его настроение сразу исправилось.
«Ты полагаешь, что я смогу танцевать?» — спросил он.
«А почему бы и нет? Я смог», — ответил Бадер.
«Черт. Я едва не застрелился, когда проснулся сегодня утром. Но теперь у меня снова все в порядке».
В Чикаго Бадер прочитал о маленьком мальчике 10 лет, который опрокинул на себя бутылку с горящим бензином и потерял обе ноги ниже колен. Дуглас, который старался сделать для детей все, провел полтора часа возле его кровати, стараясь убедить, что такая потеря не слишком тяжела. Позднее отец мальчика заметил:
«Парень еще не понял, насколько все это серьезно».
Бадер терпеливо возразил:
«Это та вещь, которую ему никогда не следует понимать. Вы должны помочь ему понять, что это всего лишь новая игра, в которую нужно научиться играть, а не что-то такое, что увечит его. Если вы его испугаете, он проиграет».
Это была основа жизненной философии Бадера, касающаяся не только ног, но и всей жизни. Он разговаривал с отцом мальчика 20 минут, стараясь переубедить его.
В Сан-Франциско он встретился с Гарольдом Расселом, американским солдатом, который потерял обе руки. Вместо рук у него были металлические крюки. В это время Рассел только что закончил сниматься в получившем несколько Оскаров фильме «Лучшие годы нашей жизни». Бадер встретился с ним на ужине вместе с Уолтером МакГонигалом, ветераном Первой Мировой войны, также потерявшим обе руки. МакГонигал использовал такие же крюки. Когда Бадер вошел, Рассел сидел, старательно пережевывая стейк. Он поднялся и протянул крюк для «рукопожатия». Ухмыльнувшись, Бадер следил, как эти двое с потрясающей ловкостью управляются с ножами и вилками. «Немножко кофе», — предложил Рассел, протягивая кофейник одним крюком и чашку другим. Он ловко налил кофе. МакГонигал достал из пачки сигарету, взял в рот, потом достал спичку (!) чиркнул ее и прикурил. Бадер с изумлением смотрел, как эта пара наслаждалась жизнью. Они намазывали хлеб джемом, наливали кофе, закуривали сигареты — и все это с помощью крюков.
