В следующую субботу он снова играл за «Арлекинов», но при этом даже не потрудился защитить свой нос. Хотя Бадер старался держаться аккуратно, остаток уик-энда он провел в тягостных раздумьях относительно неправильной формы носа.

Утро понедельника 14 декабря 1931 года было тихим и солнечным. Лишь редкие облачка плыли на высоте 4000 футов. Около 10 утра Бадер наслаждался, выделывая различные фигуры высшего пилотажа неподалеку от аэродрома, когда увидел 2 взлетающих «Бульдога». Он вспомнил, что два пилота, Филлипс и Ричардсон, собирались лететь на аэродром Вудли около Ридинга, чтобы встретиться с братом Филлипса, который пытался организовать там аэроклуб. Бадер пристроился к ним, и через полчаса троица села на траве в Вудли. В здании клуба несколько молодых пилотов пили кофе и о чем-то лениво трепались.

Они задали Бадеру, считавшемуся звездой Хендона, несколько вопросов по высшему пилотажу, а потом кто-то предложил устроить демонстрацию над аэродромом. Бадер отказался, так как не испытывал никакого желания. В Хендоне спектакль устраивали на «Геймкоках», а «Бульдог» для этого не слишком подходил. Вопрос заглох сам собой, но, когда они собрались улетать, какой-то юноша снова попросил. Бадер снова отказался, кто-то ухмыльнулся, кто-то проворчал насчет «хвастунов». Бадер решил, что ему бросили вызов.

Ричардсон взлетел первым, практически сразу за ним Бадер. Когда Филлипс отрывался от земли, Бадер свечой пошел вверх, перевернул самолет, выполнил петлю и пошел поперек аэродрома над самой землей. Толпа молодежи, собравшаяся у здания клуба, следила за ним. Над самой травой «Бульдог» попал в полосу теплого воздуха, мотор взревел, и самолет резко бросило в сторону. Его нос неожиданно задрался вверх, и «Бульдог» начал переворачиваться вправо.

Он попытался парировать вращение ручкой… педалями удержать носовую часть в поднятом положении. Но тут самолет перевернулся вверх колесами. Ручку дальше… и прибавить газ, чтобы мотор не заглох. Бадер почувствовал, что самолет начал падать.

Ручку резко в сторону. Крылья «Бульдога» встали вертикально, уставившись на солнце. Самолет падал слишком быстро. Бадер успел перевернуть его в нормальное положение, но тут конец левого крыла чиркнул по земле, и самолет клюнул носом вниз. Пропеллер и капот врезались в землю, мотор тут же оторвался и улетел прочь, подняв облако пыли. «Бульдог» смялся, точно бумажный. Но привязанный к своему креслу Бадер ничего не чувствовал. Только ужасный грохот…

Все на аэродроме замерло, лишь клубящееся облако пыли быстро поднималось вверх. Когда пыль немного рассеялась, люди сорвались с места.

Когда шум стих, установилась необычайная, странная тишина. Кабина перевернулась. Все выглядело странно перекошенным. Вероятно, он потерпел аварию. Но это была только смутная догадка, не слишком его волновавшая. Гораздо больше Бадера занимала острая боль в спине. Потом она медленно утихла, сменившись каким-то оцепенением. Бадер висел на привязных ремнях, безразлично оглядывая кабину. Ничего больше он не видел.

Постепенно его сознание начало проясняться, и он понял, что колени страшно болят, словно он разбил обе коленные чашечки. Бадер опустил взгляд и отметил, что обе ноги на месте. По крайней мере, правая. Он не мог видеть левую ногу и забыл о ней. (Ее зажало прямо под разбитым креслом, и Бадер просто сидел на ней.) Правая нога была нелепо вывернута, белые кальсоны на колене были разорваны. Кровь толчками выплескивалась из маленьких ранок и текла по ноге. Все колено было покрыто кровью, и что-то торчало из него. Очень похожее на педаль управления. Довольно странно. Бадер воспринимал все происходящее несколько абстрактно. А потом ему в голову пришла совершенно дикая мысль: «Черт побери! Я ведь не смогу играть в регби в субботу!»

Потом он решил, что это не столь важно, и стал ждать. Теперь он обратил внимание на то, что происходит вокруг. Услышал голоса, шаги, однако все это казалось приглушенным и далеким.

Человек в белом халате появился рядом с кабиной. Прямо рядом с локтем. Бадер видел лицо, белый халат и руку со стаканом. Незнакомый голос произнес:

«Вот вы где, сэр. Выпейте глоток бренди». (Это был официант клуба.)

Бадер автоматически ответил:

«Благодарю вас, нет. Я не пью спиртного».

Человек нагнулся, чтобы помочь ему, и увидел кровь, залившую всю кабину. Он сразу побледнел, отшатнулся назад и поспешно выпил бренди сам.

Вместо него появился высокий розовощекий молодой человек. Он нагнулся над Бадером и принялся расстегивать привязные ремни, что-то успокаивающе приговаривая. Тут Бадер на какое-то время потерял сознание.

Это был Джек Краттенден, студент-австралиец, обучавшийся полетам в клубе. Он обнаружил, что не может вытащить Бадера из разбитого самолета. Джек начал разбрасывать обломки, остальные пришли ему на помощь. Кто-то принес кусачки и отрезал перепутавшиеся растяжки. Бадер очнулся и почувствовал, что Краттенден бережно поднимает его.

Забытье то подкатывало волнами, то снова отступало. Бадер лежал на траве. Кто-то снимал летные сапоги. Руки Краттендена что-то делали с правым коленом. Вскоре он тоже был весь перемазан кровью. Бадер не чувствовал боли. Немного погодя хлопнули белые дверцы с красными крестами. Бадер догадался, что это была машина скорой помощи.

Затем он лежал на носилках, и люди перебинтовывали его ноги. Бадер попытался сесть, но не смог приподняться и принялся с интересом следить за остальными. Его брюки куда-то пропали, и пальцы Краттендена, казалось, лежали прямо в его правом бедре. (На самом деле он пытался зажать бедренную артерию.) Через пару минут Бадер почувствовал, что автомобиль двинулся, и решил выглянуть наружу. Он сказал Краттендену:

«Слушай, я сейчас поднимусь. Я хочу выйти отсюда».

Он уже начал приподниматься на локтях, но Краттенден успокоил:

«Не волнуйся. Это не затянется».

Бадер капризно произнес:

«К черту. Я намерен выйти отсюда. Это чертовски глупо». «Он снова попытался подняться, но Краттенден силой уложил его обратно. Бадер почувствовал странное раздражение. Он заерзал на носилках и ударил правым кулаком Краттендена в челюсть. Но удар получился слабым. Краттенден усмехнулся и сказал:

«Полегче, парень».

Ударив его, Бадер внезапно почувствовал себя крайне глупо. Но честь была спасена. Он сделал надлежащий жест. После этого он потерял всякий интерес к происходящему. Он откинулся на носилки и забылся.

Машина скорой помощи быстро проехала через Ридинг и остановилась у травматологического отделения Королевского Беркширского госпиталя. Через минуту Бадер уже лежал на столе, и дежурный врач перевязывал ему артерию и промывал размозженные ноги. Правая нога была почти оторвана в колене. Кости левой голени разлетелись на мелкие кусочки. Раны были перепачканы маслом и грязью. Пульс пациента становился все слабее. Врач поспешил дать ему стимулятор сердечной деятельности. Врач наложил лубки на обе ноги, а потом по внутреннему телефону позвонил медсестре Торнхилл в палату:

«Поступил молодой человек с множественными ранениями, шоком и потерей крови после авиационной катастрофы. Постарайтесь его согреть, чтобы снять шок. Я думаю, много мы сделать не сможем». (Сестра Торнхилл знала, что после таких предупреждений пациент часто прибывал уже мертвым.) Вскоре они привезли Дугласа. Он был без сознания. Его обложили бутылками с горячей водой и накрыли несколькими одеялами. Тело было очень холодным.

Дежурный хирург быстро осмотрел его. Выпрямившись, он сказал, что сейчас оперировать нельзя. Может быть, попозже, если он выживет, но на это надежд не было.

Торнхилл вспомнила, что Леонард Джойс, вероятно, лучший хирург Англии, в этот день оперирует в госпитале, и она позвонила в операционную. Однако ей сообщили, что Джойс только что ушел. Торнхилл побежала в приемный покой и увидела, что Джойс одевается. Она сказала:

«Извините меня, мистер Джойс, но мы только что получили молодого офицера-летчика после авиационной катастрофы. Не могли бы вы посмотреть его?»