Манефа даже придвинулась ближе, дабы не упустить ничего из пикантных подробностей столичной жизни.

Несмотря на то, что столица от нас не так уж далеко, новости оттуда получаем не очень часто, и то в большинстве своем о ценах на товары, которые перевозят через Драконьи горы не без помощи наших проводников.

— В это жаркое лето дамы взяли за правило носить легкие туники на восточный манер. Причем носят их без рукавов и совершенно игнорируют нижнее платье или юбки.

— Как так? — то ли ужаснулась, то ли обрадовалась падению столичных нравов Манефа. — И что? Руки совсем голые?

Возможно, она хотела уточнить еще что-то, но просто не решалась на более откровенный вопрос.

— Хуже. И щиколотки тоже видны. А ноги обувают в открытые сандалии и ногти покрывают красным лаком.

— Какой разврат! — выдохнула пораженная купчиха и неожиданно всучила мне в руки пакет: — Держи, дорогая.

— Что это? — удивилась я, рассматривая пакет как источник опасных сюрпризов.

— Жареная курица, разумеется, — спокойно откликнулась та, словно поставка готовых к употреблению птиц было самое обычное для нее дело. — Твой бальзам буквально поставил меня на ноги. Такое чудесное средство! Вот я и решила отнести тебе курочку к обеду. Со своей лавкой разве успеешь что-то приготовить? Наверняка за день даже не присядешь ни разу. О! Не надо благодарности. Кушай на здоровье. А то вон какая худая, как щепка. Ладно. Заболталась я с вами, а у меня дел непочатый край, да и утюг на плите забыла.

Выпалив все скороговоркой, Манефа наскоро попрощалась и поспешила прочь, оставив нас в полном недоумении гадать, что это было. Угостить она меня решила. Как же, держи карман шире! Наверняка сплетня об утреннем визите Роланда достигла ее дома. А утюг — глупая отговорка, чтобы иметь возможность срочно рассказать об окончательно погрязшей в распутстве столице.

Я подождала, пока соседка, похожая на ворону в своих темных одеяниях, отойдет подальше, прежде чем продолжить свой путь.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я спутника. — Ваша помощь была как нельзя кстати.

Нарб слегка склонил голову в мою сторону. Жест красивый, вежливый и галантный.

— Не стоит благодарности. Помочь очаровательной леди — честь для меня.

Сомневаюсь, что это действительно была честь, и все равно сердце наполнилось благодарностью.

Напротив моей лавочки царило непривычное оживление. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы обнаружить причину небывалого ажиотажа. Из легкой одноконной коляски, как удивительное видение, со степенностью истинной высокорожденной леди спустилась на улицу Дилара. Народ высунулся из окон, столпился вокруг на улице, чтобы поглазеть. В толпе многие шептались, что это не иначе как сама королева прибыла из Диафеба попробовать местных чаев. Как ни странно, многие в это верили. Впрочем, их нельзя винить. Такой красивой коляски с позолоченными спицами и лакированным верхом не было даже у градоправителя. А уж как дивно изукрашена самоцветами и начищенными до зеркального блеска золотыми бляшками сбруя на статной тонконогой белой кобыле! А наряд… наряд заставил затрепетать сердца всех женщин в округе. Царственное сошествие леди с подножки напомнило слова забытого поэта: «И Дилара, блеснуть желая красотой, почтила камни мостовой».

Могут ли вампиры ходить днем, как и ночью? Еще вчера я без колебаний сказала бы «нет», а сегодня, глядя на полную изящества фигуру, затянутую в зеленый бархат, невольно спрашивала себя, уж не иллюзия ли это. Ее бледная кожа была прекрасней дорогого жемчуга и вовсе не собиралась сгорать на солнце. Пшеничное золото волос спрятано в золотую сетку с изумрудами на перекрестьях. Только два локона спиралями спускались на покатые плечи, показывая, как много теряли окружающие, не видя красоты того, что спрятано от их взоров. Темно-зеленый бархат верхнего платья служил прекрасным обрамлением для салатового переливчатого эльфийского шелка нижнего, которое виднелось в глубоком вырезе на груди и разрезе на юбке спереди. Элегантные зеленые замшевые туфельки мелькали из-под подола, стоило леди сделать несколько плавных шагов. Тонкие длинные пальцы правой руки вампирши стискивали золотую атласную ленту круглой зеленой коробки, вроде шляпной.

Завидев нас с Нарбом, с трудом протиснувшихся сквозь толпу, Дилара радостно улыбнулась. В ее белоснежном жемчуге зубов не мелькнуло даже намека на острые клыки. Как же так? Разве не этим ночные кровососы отличаются от нас, живых, дышащих смертных? Или, может, то, что мы знаем о вампирах, неправда? Интересно, не сами ли кровососы распускают слухи о своих слабостях? Наверное, здорово потешаются, когда спокойно расхаживают среди нас.

— Доброго тебе дня, любезная Ангелла! — воскликнула Дилара своим мелодичным голосом.

«Какого демона тебе здесь надо?» в ответ на милое приветствие прозвучало бы странно. Пришлось выдавить некое подобие улыбки, перекосившее лицо сродни нервному тику.

— Прекрасная Дилара! Какими судьбами? Вот уж не думала встретить тебя на своем пороге.

Надо же. Оказывается, я могу разыгрывать сцену встречи давних знакомых, хотя мысли метались, как испуганные внезапным светом насекомые. Если она попросит войти, придется впустить в дом. Конечно, впоследствии я могу отозвать свое приглашение, но для этого мне нужно умудриться остаться в живых и не подпасть под вампирские чары. Задачка сложная, если не сказать невыполнимая. Конечно, можно пригласить Нарба разбавить наш дивный дамский междусобойчик. Как-никак, убийство нежити его профиль. Но тут тоже возникала проблема. Охотник не знает, что его зовут убивать вампира, и совершенно не готов к такому развитию событий, а значит, максимум, на что я могу рассчитывать — быстро удалиться через черный ход, пока Дилара будет его жрать. Но вот беда, я не готова к жертвоприношению охотника. Наверное, я слегка сентиментальна.

— Наш повар испек вкуснейшие пирожные, и я сразу подумала о тебе. Вот… заехала на дивный чай, — радостно заявила она и даже приподняла свою коробку для наглядности.

Ни дать ни взять щедрая подружка, всегда готовая побаловать вкусностями и поделиться последними сплетнями. Одно «но»: подругами мы точно не были. Или я что-то пропустила?

— Как мило с твоей стороны!

— Я тоже так думаю. Кстати, может, ты наконец представишь меня своему спутнику? И кстати, где у тебя каретный сарай?

— О! Где моя вежливость? — всплеснула руками я. — Дилара, это Нарб Крат. Он охотник на нежить. Нарб — это Дилара, моя… мм… знакомая. А каретного сарая у меня нет. Зачем он тебе?

Если вампиршу и впечатлила суровая профессия моего спутника, то она не подала вида. На лице леди царила безмятежная улыбка, когда они вежливо раскланивались друг с другом. Гораздо больше ее расстроило отсутствие сарая. Видимо, у тех, к кому она обычно ездит в гости, всегда есть данное строение в хозяйстве. Мне же оно без надобности, не держу ни лошадей, ни коляску. Если нужно пойти куда-то, то либо отправляюсь пешком, либо нанимаю извозчика. С живностью одни проблемы — ее надо кормить, поить, выгуливать, ухаживать, заботиться.

— Как зачем? — распахнула изумрудные глаза вампирша. — Лошадь нужно куда-то поставить. Не бросать же ее посреди улицы. Здесь даже коновязи приличной нет.

М-да… Действительно, проблема, но, как оказалось, вполне разрешимая. Положение спас Нарб, галантно предложивший отогнать ее коляску к ближайшему трактиру, так как ему все равно по пути. А лошадка точно будет в целости и сохранности, ей даже дадут ароматного сена, чтобы кобылка в ожидании хозяйки не скучала.

Дилару восхитила находчивость Нарба.

— Он так мил, — поделилась она своим открытием, когда охотник в коляске скрылся из вида. — Интересно, все палачи нежити столь галантны?

— Не знаю. Это единственный охотник, которого я знаю, — пожала плечами я и спокойно отправилась в лавку.

Впрочем, мое безмятежное спокойствие было абсолютно напускным, чуть надави на него — и осыплется, как пожухлые осенние листья с дерева, оставив голые ветви страха. Я замешкалась на пороге, делая вид, что никак не могу отпереть собственную дверь, чем заслужила ироническую улыбку Дилары. Жалкие потуги отсрочить миг грядущего уединения ее вовсе не обманули. Что ж, остается надеяться, что Баркиароку я все еще нужна живой и невредимой, тогда есть шансы, что она не набросится в попытке вскрыть мою артерию, как только за нами захлопнется дверь.