— Лорд Джордж знает эти места вдоль и поперек, сэр, — возразил кто-то, — это его земли, он там родился…

— Ну а мои земли, — вскипел Камберленд, — вся Англия, Шотландия и Уэллс! Я одержу победу над этими шотландцами, даже если на это понадобится десять лет! Вам, сэр, — взгляд его жабьих глаз устремился на Ангуса, — лорд Джордж Мюррей, кажется, приходится родственником?

— Он мой кузен.

— Так вот, не знаю, известно ли вам, сэр, что этот ваш кузен и ваша очаровательная жена, кажется, неплохо спелись!

Ангус похолодел, хотя и постарался соблюдать спокойствие. Против обвинений, что Энни была в числе повстанцев в Инвернессе и Абердине, у него был достаточно сильный козырь — поддельные письма, но слишком многие из бывших пленных англичан видели ее в бою под Фалкирком…

— Осмелюсь заявить, ваша светлость, — проговорил он, — что вы, должно быть, что-то напутали. Насколько мне известно, моя жена незнакома с лордом Джорджем — разве что они встречались на официальных приемах…

— Не знаю, — Камберленд лукаво прищурил глазки, — как насчет вашей супруги, но самим вам, полагаю, приходилось общаться с лордом не только на светских приемах. Вы, ведь, кажется, имеете свободный доступ в якобитский лагерь?

— Да, принц гарантировал мне свободу передвижения, — Ангус откинулся на стуле, стараясь держаться непринужденно, — чтобы я имел возможность общаться иногда с женой. Не скрою, общался я и кое с кем из вождей якобитов, но, полагаю, находиться с ними в одной комнате — не преступление, если при этом не разделяешь их политических симпатий. Кое-кто из них позволял себе иногда весьма неосторожные высказывания, но это уж на их совести.

— Да, эти мерзавцы порой, к нашему счастью, невоздержанны на язык, — включился в разговор Гарнер, — и выбалтывают то, что я на их месте скрывал бы. Так, например, просочилась информация о том, что бунтовщикам удалось скопить большое количество оружия в замке Коргарф. Взять его означало бы нанести чувствительный удар по этой швали, что я лично и собираюсь сделать в ближайшее время, джентльмены. Думаю, вы одобрите мой план, ваша светлость. — Гарнер поднял бокал, глядя на Ангуса. — Ваше здоровье, сэр!

— Одобряю, — кивнул Камберленд. — Нам нужна блестящая победа. Хватит уже унизительных поражений! Ваше здоровье, лорд Макинтош, — он отсалютовал Ангусу бокалом, — но, если бы я был подозрительным человеком, я бы все-таки поинтересовался, что заставило вас оставить общество вашей очаровательной супруги и вернуться к нам.

Ангус покосился на герцога с безупречно выдержанной, холодной усмешкой, словно напрочь отметающей нелепое предположение о том, что тот, в чьих жилах течет благородная кровь двадцати двух поколений аристократов, может сотрудничать с каким-то якобитским отребьем.

— Все очень просто, сэр! Я трезво смотрю на вещи и понимаю, что ваша победа над бунтовщиками — лишь вопрос времени. А я всегда с теми, кто побеждает.

— А как вы объясните поведение вашей жены?

— Не следует принимать его всерьез, ваша светлость. Женское легкомыслие заставляет ее играть в игры с сомнительным вкусом, но, еще раз подчеркиваю, для нее это всего лишь игра. Уверен, что эта блажь вскоре пройдет, и она вернется к своему вышиванию и чтению любовных романов, как и положено женщине.

— Не кажется ли вам, сэр, — снова прищурился герцог, — что игры вашей благоверной зашли слишком далеко? По нашим сведениям, в бою под Фалкирком она принимала самое активное участие…

— Мне и самому приходилось слышать легенды о рыжей амазонке во главе повстанцев, но стоит ли нам, солидным людям, верить в эти сказки? Не логичнее ли было бы предположить, что все это выдумано — и плохо, на мой вкус, выдумано! — бунтовщиками в расчете напугать легковерных? Я был со своей женой накануне фалкиркского боя. Могу уверить, что, пока он длился, она сидела с женами других якобитских вождей, разряженная в шелка и болтая о всякой ерунде! Не лучше ли верить надежным свидетельствам, нежели слухам?

С минуту Камберленд пристально изучал Ангуса, и тот сидел ни жив ни мертв. От того, чему поверит сейчас герцог — ему или показаниям нескольких офицеров, побывавших в якобитском плену, — зависела его судьба. Надежду вселяло то, что показания эти были весьма противоречивыми и давали столь расплывчатые описания рыжей амазонки, что Ангусу самому было трудно узнать в них свою жену. То, что о наличии якобитского арсенала в замке Коргарф стало известно англичанам, не очень его огорчало — как поведал ему Камерон, ружья на самом деле там были плоховаты, а пушки разнокалиберные, что с этим складом, пожалуй, было больше мороки, чем пользы. Пусть уж лучше англичане атакуют его, чем какой-нибудь более важный объект!

После поражения под Фалкирком, когда все лондонские газеты в красках расписывали, как Хоули бежал с поля боя с салфеткой, заткнутой за воротник, генералу, разумеется, нужно было чем-то компенсировать позор.

В конце концов ему это удалось. Блестящая операция по взятию замка Коргарф была расценена в Лондоне как триумф. Через неделю после этого Ангус, в чьей лояльности британской короне уже вроде бы перестали сомневаться, стоял на борту «Розы Темзы», направляясь в форт Джордж в числе войск, посылаемых на помощь Лудуну.

Ангус снова протер слипающиеся глаза. В пути корабль застигла жестокая буря, и в порт он пришел разбитым и потрепанным — лишь затем, чтобы узнать, что за час до этого Лудун принял решение покинуть город. Гарнизон было решено перенести в Истер-Росс, находившийся под контролем Маклауда и сравнительно лояльный по отношению к Ганноверской монархии. Лорд Джордж вошел в Инвернесс и занял форт Джордж без единого выстрела.

И вот сейчас Ангус сидел в Истер-Россе, в старом домишке, трясущемся при малейшем порыве ветра, от которого по иронии судьбы до Моу-Холла было всего двести миль, но… По примеру Камберленда Лудун ввел в городе комендантский час, и высовываться из дома с наступлением темноты было небезопасно. Церемониться никто бы не стал: выход из дома в ночное время — подозрение в попытке дезертировать — смертная казнь через повешение… Часы пробили полчетвертого, и Ангус отложил перо. Ему хотелось написать еще одно письмо — Энни, хотелось сказать ей так много, но пальцы его устали уже настолько, что почерк стал неразборчивым, спина затекла, голова казалась чугунной.

— Спать! — вслух произнес он. — «Какие сны в том смертном сне приснятся…»

— «Когда покров земного чувства снят…»

Ангуса передернуло. Голос, отвечавший ему, явно не померещился ему — он был реальным… Или от постоянных бессонниц у него уже начались галлюцинации?

Ангус обернулся. Перед ним, сверкая, словно призрак, глазами из темноты, стоял Джон Макгиливрей.

— Джон? Как ты сюда попал?

— Мне приходилось проникать и в более труднодоступные места, — усмехнулся тот.

— И давно ты здесь вот так стоишь молча?

— Довольно давно.

«Джон не иначе как сошел с ума, если решил явиться ко мне в такой час — город кишит патрулями! Или… или у него есть на то веская причина».

— С Энни все в порядке? — напрягся Ангус.

— Более или менее, — уклончиво ответил тот. — Она в Моу-Холле. — Джон покосился на кружку на столе Ангуса. — Это у тебя грог? Можно отхлебнуть глоток? Замерз как собака! Еле перелез через эту чертову городскую стену — старею, что ли… Вообще-то сначала вместо меня хотел пойти Эниас…

— А почему пошел ты?

Джон отхлебнул глоток из кружки Ангуса.

— Эниас еще в день твоей свадьбы поклялся набить тебе морду. Он слишком горяч — мог бы и впрямь не сдержаться. — Джон замолчал.

— Надеюсь, ты все-таки скажешь, зачем пожаловал? — спросил Ангус.

— Сегодня подходящая ночь — сильный туман, — отрешенно ответил Джон.

— Подходящая для чего?

— Для лорда Джорджа, чтобы сосредоточить вокруг города флот. Он собирается атаковать Истер-Росс?

— Да. И мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь из наших, не зная, кто ты, всадил в тебя пулю за твой красный мундир…

— Понятно. Значит, мне снова предстоит стать вашим «пленником»?