— Ах ты, мерзавец!

Сабля со звоном опустилась. Джиллиан, всхлипывая, наблюдала, как к ее ногам падают рыжие локоны.

— Если угодно, он может обрить тебя наголо.

— Лукас, умоляю, ради любви, которую когда-то мы испытывали друг к другу… — Джиллиан с торжествующей ухмылкой пустила в ход главный козырь: — Ради нашей дочери…

— Ты говоришь о Бекки Синклер из Смитфилда?

Снова взлетели в небо разноцветные ракеты. При их свете Джиллиан пристально взглянула на него, потом расхохоталась.

— Думаешь, ты такой непогрешимый и такой умный? — Она прищурилась. — Ты полагал, что можешь спасти меня, не так ли, Лукас? Подумай лучше о спасении своей души! В то утро на берегу Темзы ты убил не того, кого следовало. Ты убил невинного человека!

— Невинного? — в ужасе выдохнул Лукас.

— Вот именно, голубчик. Гарри вовсе не занимался контрабандой — он думал, что с ялика выгружают шотландское виски. Я послала его на реку на рассвете, так как знала, что ты ждешь там. Неужели ты в самом деле считал, что я не разгадаю твою затею? Я даже организовала своевременное появление там компании мастеровых. А знаешь, что я им пообещала, Лукас? Что они смогут поразвлечься в моей постели. И будь уверен, я выполнила свое обещание, как только ты столь удачно для меня пристрелил моего мужа. Я хорошо позабавилась с ними! Ты никогда не был так хорош в постели, как они, дорогой.

Лукас схватил ее за горло.

— Почему ты это сделала, гадина? — с трудом выдавил он. — Почему?

— Потому что мой муж оказался таким же несговорчивым, как и ты. Он не желал поддержать наше дело.

— Бонапарта? — Лукас не верил своим ушам. — Черт возьми! Но какое тебе дело до Бонапарта?

— Просто меня забавляло, что это корсиканское ничтожество, сын торговца, будет править миром, — с наслаждением произнесла она.

— Но он разбит наголову, сослан на Эльбу! Вы проиграли!

— Ты так считаешь? — Огни фейерверка отразились в ее глазах. — Поживем — увидим. Нас не остановить. Ни один из тех, в чьих жилах течет голубая кровь, не сможет этого. Так что поживем — увидим!

Платов начал терять терпение.

— Что она говорит? Эта баба только задерживает нас!

Лукас сгреб в кулак оставшиеся локоны.

— Камберленд заодно с вами?

В темном небе рассыпались новые звездочки, и Джиллиан, улыбнувшись, молниеносно нанесла удар ножом, который прятала в складках юбки. Оружие попало бы в цель, если бы не быстрое, как молния, движение сабли, выбившей нож из ее руки.

Лукас охнул, увидев, как клинок врезался в ее грудь.

— Прости меня, дружище. — Платов высвободил клинок и тщательно вытер его. — Я подумал, что тебе не захочется самому ее убивать.

— Я… — Лукас вздрогнул, увидев, как из раны хлынула кровь.

— Нам надо подумать о Татьяне, — напомнил Платов. — Где она?

О Боже! Камберленд.

Они услышали, как рассмеялась лежащая на траве Джиллиан, из накрашенных губ которой появилась струйка крови.

— Она теперь в безопасности, в руках…

— В чьих руках? — переспросил Лукас, низко наклонившись к ней, чтобы расслышать.

— В руках своего драгоценного папочки, — проговорила она, продолжая смеяться.

Лукас распрямился и оглядел цветники. У Татьяны с собой пистолет Далси, вспомнил он и оцепенел от страха. Если она выстрелит в Камберленда, ее ничто не спасет — убийство брата принца-регента карается смертью, и в этом случае никакие смягчающие обстоятельства не будут приняты в расчет.

Праздник был в разгаре. Ракеты взлетали в ночное небо, рассыпаясь волшебными блестками, опускающимися на деревья. Неожиданно Лукас заметил, как на дорожке по другую сторону водной поверхности, в которой отражались огоньки, мелькнуло белое платье и белокурые волосы.

— Смотри, Матвей, — крикнул он, указывая рукой в ту сторону. — Она там, у зарослей! — Не дожидаясь ответа, Лукас перемахнул через балюстраду и быстро направился в темноту.

Они с шумом продирались через заросли самшита, даже не замечая возмущенных взглядов стоявших поблизости людей. «Пьяные придурки», — пробормотал кто-то.

— Матвей, ты ранен. Тебе следовало остаться, — сказал Лукас, помогая Платову выбраться из кустарника.

— Я тебя не задержу, — заверил Платов, и они побежали дальше. — Что за мужчина с ней?

— Герцог Камберлендский, ее отец. А великая княгиня Олденбургская приходится ей матерью.

— Черт побери! — выругался Платов. — Высокородные аристократы! Не говорил ли я тебе, что она мне кого-то напоминает?

Добежав до очередных зарослей кустарника, они остановились в нерешительности, не зная, в каком направлении следовать дальше. В этот момент откуда-то из-под ветвей плакучей ивы до Лукаса донесся едва слышный смех.

Нырнув в листву, он схватил за рукав юного джентльмена.

— Послушайте, вы не видели здесь девушку в белом платье и белой маске?

Молодой человек возмутился:

— Какое вы имеете право…

— Вы видели ее?

— Меня это не касается…

К ним подошел Платов с саблей в руке.

— Боже мой, Гилберт, — послышался из-под дерева женский голос, — скажи ему то, о чем он просит!

— И не подумаю!

— Говори или я укорочу тебе язык, — мрачно произнес Лукас.

— Она пошла в этом направлении, — сказала до крайности испуганная леди, выходя из-под дерева и указывая дорогу, — прямо по тропинке. Только не трогайте его!

— С ней был мужчина?

— Да. Он тащил ее за собой. Не говорила ли я тебе, Гилберт, что ей следует помочь?

— Идем, Матвей, — по-русски сказал Лукас, отпуская джентльмена.

По тропе они дошли до развилки и некоторое время молча прислушивались, но услышали лишь музыку вдали да шум ветра в кронах деревьев.

Платов чиркнул спичкой и при ее свете внимательно осмотрел землю под ногами.

— Сюда. — Он указал направо. — Видишь глубокие следы поверх золы от фейерверков? Мужские следы. Судя по ширине его шага, мужчина двигался очень быстро.

Они снова побежали, и вскоре им стало ясно, что Платов был прав. Через сотню ярдов они наткнулись на брошенную маску из белого атласа, на которой остался след чьей-то ноги. Платов снова зажег спичку.

— Смотри, они боролись. — Он указал на взрыхленную ногами землю. — И она все еще продолжает сопротивляться.

— Ты отличный следопыт, — заметил Лукас.

— У меня получается еще лучше, когда следы оставлены на снегу. — Платов слегка запыхался, и в этом не было ничего удивительного: по его белой сорочке быстро расплывалось кровавое пятно.

— Тебе надо вернуться в дом и перевязать рану.

— Для этого у нас еще будет время. — Платов с неожиданной прытью бросился вперед по дорожке.

Лукас ожидал, что они вот-вот нагонят тех, кого преследуют: Камберленд был немолод, а Татьяна, кажется, делала все возможное, чтобы замедлить его бег. Когда они завернули за поворот тропы, огибавшей кусты рододендронов, впереди, всего в каких-нибудь пятидесяти ярдах, показались внушительные очертания Карлтон-Хауса.

— Эй, послушай! — крикнул Лукас юному дворнику, сметавшему пепел с флагштоков. — Не проходили здесь девушка в белом и мужчина в черном?

— Нет, сэр.

— Может, ты их не заметил?

Парнишка оперся на метлу.

— А девушка хорошенькая?

— Очень, — сказал Лукас, чувствуя, как у него перехватило горло.

— Тогда я обязательно заметил бы.

Лукас оглянулся на тропу.

— Мы, должно быть, что-то упустили. — Его взгляд внимательно обшаривал деревья и кустарник. — Не могли же они испариться!

Неожиданно прозвучавший выстрел заставил его поперхнуться на последнем слове:

— Там! Среди тех деревьев!

Приглядевшись, они увидели стену сада и в ней едва различимую в свете всходившего лунного серпа небольшую дверцу с арочным перекрытием. Лукас подбежал к двери и распахнул ее: за ней открылся вид на лужайку, огороженную в дальнем конце еще одной стеной. Перед самыми воротами Лукас заметил на влажной от росы траве какую-то серебряную вещицу и поднял ее — это оказался пистолет его матери, еще горячий на ощупь.