– Месье, вы поможете мне? Что плохого мы сделали вам? Вы уже получили свободу, чистую одежду, а скоро получите хороший, горячий ужин. – Ее голос звучал устало, словно напряжение в конце концов начало сказываться на ней.

И будто по сигналу, в дверь постучали. Рейн быстро огляделся в поисках пути отступления. Им стоило лишь позвать на помощь, и он погиб.

– Месье! – умоляла его девушка тихим шепотом.

– Решай, сынок, – настаивал Жак. – Подумай, что ты теряешь и что приобретешь?

Он мог вернуться в Шотландию. Сколько ночей он лежал на своей заплесневевшей постели и обдумывал маршрут побега? Теперь у него есть шанс.

Сначала в Шотландию, потом в Уонтонз-Блаш, замок на острове Макларена, где живет его отец, будь он трижды проклят. Встречаться с незаконным владельцем он, конечно, не будет. Цель его путешествия в замок одна: похитить драгоценности, которые его мать спрятала незадолго до своей безвременной кончины. Он видел, как она прятала их под двойным дном восточной чайной коробки. Об этих драгоценностях он никому не рассказывал. Даже Эшу. А потом с тем, что принадлежит ему по праву рождения и что у него украли, он поплывет в Новый Свет, навстречу свободе. Настоящей свободе. Свободе от Шотландии, от острова Макларена, от Карра и прежде всего от своего прошлого. Ко всему прочему перспектива уютно провести неделю на корабле с этой чернобровой, странно притягательной женщиной казалась очень привлекательной. В качестве мистера и миссис Ламбетт они даже, возможно, будут жить в одной каюте.

Слуга за дверью снова принялся стучать. Девушка с тревогой смотрела на Рейна, облизывая языком полную нижнюю губку.

Он усмехнулся, перевел курок на предохранитель и сунул пистолет за пояс.

– Открой дверь, Жак, – спокойно сказал Рейн. – Я бы подкрепился перед дорогой.

Как и обещала девушка, слуга принес поднос, полный еды: еще теплые булочки с хрустящей корочкой, ароматные пирожки с мясом, холодную баранью лопатку и горку горячих кусочков яблок, политых сиропом.

Какие бы сомнения ни одолевали Рейна по поводу искренности этой пары, очевидно было одно – они явно старались завоевать его расположение. Впервые за много лет он наелся досыта. Он ел и ел, почти не слушая девушку, которая излагала свой план; а она объясняла, что он должен сказать, как должен разговаривать с капитаном контрабандистов. Она все говорила и говорила, а Рейн думал о своем. Ее предложение, столь многообещающее, пожалуй, на данный момент единственно для него приемлемое. Покинь он сейчас эту комнату, вряд ли ему удастся уйти далеко. Последний побег убедил Рейна в необходимости иметь не только четкий план, но и верных союзников.

Союзников у него не было; он даже не знал, где точно они находятся. И если бы ему и удалось убежать, что дальше? Без денег и документов он рискует быть вновь пойманным. А где гарантия, что он сможет быстро найти хоть какие-то средства? Скорее можно поплатиться жизнью в потасовке в какой-нибудь жалкой таверне, чем заработать деньги на дорогу домой.

Рейн бросил взгляд на собеседницу. Она снова собрала свои золотистые волосы в пучок на затылке. Жаль, потому что свободно падающие пряди были на редкость красивы. Уголки ее рта выдавали напряжение, она очень старалась убедить его согласиться.

Рейн подозревал, что ей нелегко его умолять. Господь Бог мог дать женщине столь неуступчивый разлет бровей лишь в качестве предостережения для противоположного пола. Рейн мельком подумал о ее покойном супруге. Эта женщина любого мужа способна поставить на колени.

Жак хранил молчание и жевал кусок жирного мяса. Мудро с его стороны… Свет от восковой свечи окрасил лицо девушки теплым сиянием. Когда Рейн в последний раз прикасался к такой нежной на вид щеке?

Он снова наполнил свою чашку, пытаясь разрушить чары и сообразить, что из того, о чем она ему рассказала, правда. Впрочем, это не имело значения. Если от него требуется лишь появиться в доках и объясниться с каким-то английским пиратом в изысканной манере и тем самым обеспечить дорогу в Шотландию… Ну разве не стоило рискнуть и довериться этой парочке?

* * *

Хотя на причале Дьепа было очень многолюдно, гостиница «Червонный король» выглядела необычно пустынной. Но с другой стороны, подумал Рейн, глядя из окна кареты на таверну, где он должен был встретиться с контрабандистом, он мало знал о портовой жизни. Дьеп был новым городом, выросшим у гавани.

Из-за ветра, проникающего в карету, стало неуютно, и Рейн, больше по давно забытой привычке, чем по необходимости, поплотнее закутался в толстую шерстяную накидку. Его спутница дрожала то ли от холода, то ли от волнения. Взгляд ее синих глаз был устремлен в окно. Как только он согласился на условия этой странной леди, она стала молчаливой и озабоченной.

Жак, заняв место кучера, наверху кареты ожидал сигнала от контрабандиста. Получив его, он предупредит Рейна, и тот пойдет в таверну, чтобы окончательно договориться о дороге. Рейн позвенел в кармане тремя золотыми луидорами, деньгами, которые потребовал у Жака, утверждая, и не без оснований, что ему может потребоваться некоторая смазка на тот случай, если контрабандист станет упираться.

Если все пойдет по плану, мадам Ламбетт должна ждать в карете до тех пор, пока не будет достигнуто соглашение, затем они с Жаком привезут маленького Энгуса из того места, где она его спрятала. Будучи любящей матерью, она не хотела привозить сына в порт без особой необходимости. Мысль о маленьком Энгусе пробудила в Рейне любопытство относительно покойного мужа молодой женщины.

– От чего он умер?

Она повернула голову. В темноте кареты ее глаза казались почти черными.

– Месье?

– Ваш муж, от чего он умер?

– О!.. Лихорадка. – Она снова отвела взгляд.

– Вы были очень к нему привязаны?

Она промолчала.

Ей не хотелось с ним разговаривать. Рейн не мог осуждать ее за это. Она ничего не знала о нем, кроме того, что он англичанин и она нашла его в тюрьме. Эта загадочная женщина даже не удосужилась спросить его имя. Конечно, ей нечего бояться рядом с Жаком.

Рейну вдруг вспомнились ее прикосновения, лицо, прижатое к его лицу. Даже сейчас, пока он обдумывал сотни возможных вариантов развития событий, которые могли произойти в следующие несколько минут, его тело продолжало помнить ее.

Минуты шли, внутри кареты стало теплее от их дыхания. С улицы к ним время от времени врывались грохот катящейся навстречу кареты, резкий стук подков по булыжной мостовой, голоса мужчин, отдаленные и приглушенные.

– Почему вы вели себя со мной так враждебно, так вульгарно? – прервала молчание девушка.

Ее неожиданный вопрос удивил Рейна. Он расслабился и просто наслаждался ее ароматом, ее теплом, ее видом. Она сердито повторила вопрос, упорно глядя в окно:

– Почему вы были так вульгарны?

– Женщина, роль которой вы играли, вульгарна, – ответил он, сбитый с толку.

Несомненно, она знала, что за женщина ее тетка, коль уж столь успешно воспользовалась ее наклонностями.

– Но вы не отпускали меня даже после того, как я ясно дала вам понять, что не желаю этого.

Он не совсем понимал, чего она хочет, и поэтому молча ждал.

– И все же вы разговариваете как аристократ. Вы дворянин? Вы благородного происхождения? Вы совершили преступление против человека благородного происхождения?

– Мадам, не слишком ли поздно спрашивать у меня рекомендательные письма? – спросил Рейн, которого позабавил ее обвиняющий тон.

– Почему вы оказались в тюрьме? – выпалила она, на этот раз ее вопрос сопровождался беспокойным взглядом. – Вы… вы напали на женщину? На аристократку?

Она приняла его за насильника? А, ладно, это уже не первая подобная ошибка. Когда-то он был бы возмущен. Он бы вежливо послал ее к черту и провел бы ночь, доказывая ей свою неотразимость. Да, наверное, она должна была так считать, тем более что он недавно едва не набросился на нее. Рейн задумчиво потер щеку и впервые за много лет подумал о том, что мог бы увидеть в зеркале. Он улыбнулся, но она неверно поняла его реакцию и отпрянула в угол сиденья.