«Пора делать ноги! — Мысли закружились в привычном предбоевом хороводе. — Уж больно крепкие вы ребята. Мне с вами, пожалуй что, и не сладить. Хотя можно попробовать…»

Пальцы руки складываются в ковшик, пульсация магии, и в нескольких сантиметрах от ладони появляется малюсенький зелёный шарик, искрящийся от разрядов. Интуитивное движение вправо — новый камень впустую рвёт землю.

«Да вы, гады, магию чуете?! — злость царапнула душу. — Ведь так и убить могли…» Ярик швыряет рукотворную магическую молнию в ближайшего врага. Рискуя жизнью, он раздвигает траву, стараясь не упустить ни мгновения своего триумфа. И дикий хохот оглашает округу. Жертва его магического удара, которой полагалось мёртвой (или, в крайнем случае, вопя от боли в оголённых ранах) катиться вниз к подножию холма, смеялась всю глотку. Рычащий, захлёбывающийся от неземного восторга, смех звучал в ушах. Весёлому здоровяку вторили его товарищи. А смеяться было отчего, магия Ярослава оказала попросту бессильна. Его магический удар не повредил тарку ничего, просто ничего, даже шкуру не опалил. Так по смазанной маслом коже крупными каплями скатывается вода, не оставляя никаких следов. То же самое произошло и с пускай маленьким, но всё же смертельным магическим шаром. Стремительный полёт, удар о прочную шкуру, и вот зелёные брызги разлетаются по грубой шкуре, истаивая прямо на глазах. Ярик взмок. Страх перед врагом, бывало, уничтожал целые армии, так что холодный пот и волны отчаяния были простительны.

«А вот теперь пора драпать!! — отстранённо пронеслось в голове. — Только ведь пращник на лету подобьёт, как птицу какую!»

Эти две мысли бились в голове, сменяя одна другую, пока Ярик с максимальной скоростью скользил к противоположной стороне холма. Последний рывок, и Ярик кубарем летит по противоположному склону… И нечто, замеченное краем глаза, заставляет вцепиться, ломая ногти, в траву. Внизу, довольно скалясь, стояли ещё трое тарков. Хищная радость жизни сверкала в их маленьких глазках. Один даже переложил в левую руку дубинку, да что там дубинку — целый комель какого-то дерева, и сделал манящее движение рукой. Иди, мол, сюда! Здесь здорово, птички поют! Ребята стоят весёлые, а спустишься к нам, будет ещё веселее.

— Фиг вам!! — надсаживаясь, заорал Ярослав. — Не дождётесь, сволочи! Не дождётесь!

Ярость подстегнула сжавшееся в страхе тело, и мир знакомо поплыл. Движения тарков стали тягуче медленными. Ярик мощно оттолкнулся ногами от земли, зайцем метнулся вниз. Вот злость медленно наполняет глаза чудищ, когда до них доходит, что жертва не собирается сдаваться. Столь же тягуче поднимаются для удара дубины, а ноги несут к предполагаемому месту спуска человека. Но Ярик двигается быстрей, гораздо быстрей. С резким выдохом он приземляется у подножия холма, рыхля землю пятками, но не удерживает равновесие и катится кубарем, немилосердно сдирая и так уже пострадавшую кожу. Тарки приближаются, и удар кажется неминуемым, но человеку удаётся затормозить каким-то чудом и встать на ноги. Новый рывок, дубинка проносится над головой, чуточку задевая плечо. Даже не задевая, а легонько чиркая. Задень его такая махина — и плечо превратилось бы в мешанину мяса и костей. Брызнула кровь, но Ярик уже набрал скорость, оставляя тарков у себя за спиной.

Ноги мягко несут по пружинящей траве, дыхание ровное, все чувства сканируют окружающую местность. Холм с непонятным зеркалом уже давно остался позади, но преследователи нет. Широким полукольцом охватывая степь и Ярика, уже несколько дней тарки гнали человека. Погоня, или даже скорей травля, продолжалась день и ночь, без передышки на сон и обед. К старым знакомцам с холма присоединились ещё несколько десятков тарков с крупными клыкастыми животными, сильно напоминающими земных гепардов. Как и на земле, они использовались здесь в качестве гончих. В первый день погони тарки почти догнали Ярослава и натравили на него своих зверей. Скорость зверюг просто поражала — за какие-то несколько секунд они догнали человека и завертели вокруг него смертельную карусель. Ярика тогда спасли только две вещи, во-первых, это то, что звери оказались уязвимы к магии, и, во-вторых, это то, что их было всего трое.

Нанося удары направо и налево, Ярик всё же не смог уберечься от ран. Убив одного и легко ранив двух других (всё-таки дьявольски быстрые звери!), он получил рваную рану левой руки и отличное украшение на лице: четыре полосы от скользящего удара лапой шли теперь от носа через скулу и щёку на шею. То, что не были задеты глаз и артерия на шее, объяснялось чистой удачей. Волевым усилием остановив кровотечение, он понёсся дальше.

Тарки тогда просто оторопели. Не склонные к тишине, они потрясённо молчали над скулящими от боли израненными любимцами. А Ярик бежал, отыгрывая запас расстояния, который позволил бы залечить раны.

Где-то через пять километров он рухнул в траву и завыл от боли. В ранах словно демоны поселились, и теперь они терзали податливую плоть. Скользящее касание внутренним взором раны на руке заставило вздрогнуть. В кроваво-красной плоти будто жуткий паук сплёл свои чёрные сети. Случайное сравнение с демонами оказалось верным, в ранах, сыто поблёскивая, чернели клубки магических нитей. У Ярика была только одна возможность убрать эту мерзость из ран — выжечь всё к такой-то матери.

— Гады!!! — против воли вырвался рёв из судорожно сжавшегося горла. — Какие же вы все гады-ыы-ы!!! Ненавижу!!!

И в рану на руке хлынули потоки зелени, выжигая инородную черноту. Если раньше боль была страшной, то теперь она стала просто кошмарной. Это продолжалось долго, бесконечно долго, несколько десятков секунд, но Ярик выдержал. Рана на левой руке была очищена, и ни капли заразы в ней не осталось. Обволакивающее действие магии, и боль стихает. Теперь надо стянуть края раны, и скоро даже шрама не останется. Подошла пора заняться лицом, но Ярику не дали. Тарки возобновили погоню, и их энергичные выкрики уже раздавались в непосредственной близости. Надо было снова бежать нестись со всех ног. Подстёгивала близость преследователей и растущая боль в ране на лице.

В этот раз оторваться было сложнее. Охотники не отставали, так же как и Ярик, надсаживая лёгкие и отчаянно нагружая мышцы. Но Ярик всё же ушёл от них, пускай ненадолго, но ушёл. Ничего не видя от боли левым глазом, с раскалывающейся головой, беспрестанно вытирая сочащийся из раны на лице гной, он ушёл. Как только перестал слышать шум погони, почти теряя сознание от боли, Ярик начал путать следы. Словно раненый зверь, он рыскал по степи, пока не рухнул на землю, обессиленный физически и душевно. Но расслабления это не давало. Боль всё нарастала, и он принялся за лечение.

С этой раной всё оказалось гораздо хуже. То ли больше времени прошло, то ли ещё почему, но чёрный клубок неизвестной магии был гораздо мощней. С трудом сконцентрировавшись, Ярослав направил в рану целительный поток зелёного огня и… чуть не потерял над собственной магией контроль. Боль превысила все мыслимые пределы, даже во время обучения у Шипящего он не испытывал такого. Изматывающая, безграничная, она норовила смыть сознание человека в жадные глубины вечно голодного Ничто. Но Ярик держался. Распластавшись на земле, истекая холодным потом, голый и жалкий, он боролся за свою жизнь. Скальпель железной воли выжигал скверну из организма.

Наконец и эта рана очистилась, только глухо ныла растревоженная плоть, но это уже можно было пережить. Знакомая процедура излечения, и рана закрылась, а человек провалился в спасительное забытье.

Очнулся он буквально через час, настороженно вскочив на ноги с ужасом прощупывая окрестности: а ну как уже окружили?! Но непосредственная опасность пока не ощущалась. Потрогал рану на лице: тут всё в порядке, хотя и в относительном. Судя по всему, Ярик теперь был обречён носить на лице украшение в виде четырёх шрамов. Хотя, пожалуй, в его силах было сделать, чтобы эти шрамы стали менее заметны. Ещё минутная концентрация, и волна ласковой исцеляющей магии проходит через заживающие раны. Перед кем правда, теперь чистым лицом красоваться?