Божий мир
(Дума)
Отец света – вечность;
Сын вечности – сила;
Дух силы есть жизнь;
Мир жизнью кипит.
Везде Триединый,
Воззвавший все к жизни!
Нет века Ему,
Нет места Ему!
С величества трона,
С престола чудес
Божий образ – солнце
К нам с неба глядит
И днем поверяет
Всемирную жизнь.
В другом месте неба
Оно отразилось —
И месяцем землю
Всю ночь сторожит.
Тьма, на лоне ночи
И живой прохлады,
Все стихии мира
Сном благословляет.
Свет дает им силу,
Возрождает душу.
В царстве Божьей воли,
В переливах жизни —
Нет бессильной смерти,
Нет бездушной жизни!
Перед образом Спасителя
Пред Тобою, мой Бог,
Я свечу погасил,
Премудрую книгу
Пред Тобою закрыл.
Твой небесный огонь
Негасимо горит;
Бесконечный Твой мир
Пред очами раскрыт;
Я с любовью к Тебе
Погружаюся в нем;
Со слезами стою
Перед светлым лицом.
И напрасно весь мир
На Тебя восставал,
И напрасно на смерть
Он Тебя осуждал:
На кресте, под венцом,
И спокоен, и тих,
До конца Ты молил
За злодеев Своих.
Последняя борьба
Надо мною буря выла,
Гром по небу грохотал,
Слабый ум судьба страшила,
Холод в душу проникал.
Но не пал я от страданья,
Гордо выдержал удар,
Сохранил в душе желанья,
В теле – силу, в сердце – жар!
Что погибель! что спасенье!
Будь что будет – все равно!
На святое Провиденье
Положился я давно!
В этой вере нет сомненья,
Ею жизнь моя полна!
Бесконечно в ней стремленье!..
В ней покой и тишина…
Не грози ж ты мне бедою,
Не зови, судьба, на бой:
Готов биться я с тобою,
Но не сладишь ты со мной!
У меня в душе есть сила,
У меня есть в сердце кровь,
Под крестом – моя могила;
На кресте – моя любовь!
Евдокия Петровна Ростопчина
1811–1857
Возглас
«De profundis clamavi ad te, Domine!..»[1]
Учитель! Ты скорбел божественной душой,
Предвидя муки час, на Вечери святой…
Учитель! Ты страдал в истоме ожиданья,
И Элеонский холм внимал твои стенанья…
Но, покорясь Отцу, уста не отвратил
От чаши горькой Ты, – до дна ее испил,
И смертью совершил вселенной покаянье,
И Крест Твой не слыхал ни пеней,
ни роптанья, —
О! Выучи меня страдать!..
Учитель! Милостив и кроток до конца,
Ты за мучителей своих молил Отца…
Учитель! Ты простил врагам ожесточенным,
И лжесвидетелям, и палачам презренным…
«Не знают, что творят они, —
остави им!» —
Ты говорил Отцу с смиреньем неземным,
Ты грех их выкупил своей священной
кровью,
Проклятьям и хулам ответствовал
любовью…
О! Выучи меня прощать!..
В Страстную пятницу
Я был в твоих стенах, о древний храм!
В торжественные дни, когда святой
владыка
Чин совершал литургии великой;
И был ты весь – сияние… величье…
фимиам.
И видел я тебя, когда перед небесной
Земная власть склонялась в прах и пепел:
Тот праздник был так радостен,
так светел,
Что мира лучшего, казалось, он прообраз
был чудесный!
Но нынче… Я вхожу – и траур алтарей,
И запрестольный крест, в креп черный
облеченный,
И храм, торжественно в потемки
погруженный,
Без пенья, без кадил, без таинств,
без огней
– Молчанье, ужас, мрак… Все о борьбе
Христовой,
Все о Распятом здесь так сильно говорит,
Что дух трепещет мой, душа моя скорбит:
Во гроб заключено – Источник жизни
всей —
Божественное Слово.
Монастырь
Обитель древняя, убежище святыни,
Как стало мне легко в стенах твоих!
Как живо чувствую я ныне
Всю суетность надежд и радостей
земных!
Здесь, здесь меня отрада ожидала,
Здесь утешение спустилось свыше мне;
Моленье теплое на время оторвало
Печаль, таимую в сердечной глубине:
На лик святой небесной Девы
Я в умилении гляжу,
И с чистой верою твержу
Ей приносимые напевы.
Ее глубоко ясный взор
Мне льет кручины злой забвенье;
Покой чела ее – укор
Мне за безумное волненье.
Свеча горит перед Святой
И свет не яркий проливает.
Но свет сей сердце озаряет
И тушит в нем огонь земной.
