Расслабленный ум может легко вспомнить; некоторые вещи выходят легко из подсознания на поверхность, когда ум расслаблен. Если же ум находится в напряженном состоянии, то он даже не позволяет что-либо пропустить через себя. Он становится похожим на игольное ушко, - а то, что находится в подсознании, подобно верблюдам, а не богачам.
Я усиленно думал; я могу представить богача, проходящего сквозь игольное ушко, но я не могу представить верблюда, проходящего сквозь игольное ушко. Богач, как бы он ни был богат, - все-таки человек; верблюд, как бы он ни был беден, - все-таки верблюд. Это невозможно для бедного верблюда. Богач, по крайней мере, - человек: он может найти способ пролезть сквозь игольное ушко или может найти способ, как обойти это. Нет необходимости пролезать через него, он может обойти его. Но бедный верблюд не может обойти его, он не обладает таким разумом. Он будет продолжать пытаться пролезть сквозь игольное ушко. Он абсолютно не способен пролезть; действительно, он даже не способен отыскать игольное ушко или найти саму иголку - где эта иголка?
Были найдены маленькие фрагменты истины, но человеческий ум имеет свойство стремиться к завершенности, все должно быть завершено. Если оставить что-либо незавершенным, то вы будете находиться в напряженном состоянии. Если что-то завершилось, то вы чувствуете облегчение. Но если нет пути найти истину во всей ее целостности, то ум обладает другой способностью — способностью мечтать, - которая и помогает вам. Это очень важно. Это - способ выживания, поэтому когда вы не можете найти что-то в реальной жизни, то способность мечтать, которой обладает ваш ум, дает вам то, что вы потеряли. Он дает вам идеи, как постичь какой-то неразрешимый вопрос. И поскольку у вас есть маленький фрагмент истины, вы можете логически отстаивать свою систему. Вот как возникли все религиозные системы.
Во всех религиозных системах есть что-то истинное, но сама система так разрослась, что истина бывает полностью утеряна. Она была крошечным фрагментом в самом начале, затем ум стал создавать вокруг него систему. Поскольку существует много вопросов, ум должен создавать много ответов. Система постепенно становится настолько большой, что истина, для которой она была создана, оказывается почти убитой.
Вы хорошо знаете, что были найдены скелеты животных, которые были по крайней мере в десять или двенадцать раз больше слонов. Весь мир был заполнен такими мамонтами. Что случилось со всеми ними? Куда они вдруг исчезли? Невозможно представить, что кто-то убил их. Они были такими огромными, а охотников еще не было - человек еще не появился на Земле. И эти животные были самыми большими, самыми могучими существами. Современные тигры и львы были ничто по сравнению с ними, современные слоны были ничто по сравнению с ними; они были по крайней мере в двенадцать раз больше слонов. Современные крокодилы были ничто по сравнению с ними; в те времена крокодилы были в двенадцать раз больше современных слонов. Что же случилось? Было много разновидностей животных - и вдруг они исчезли. Что же случилось?
Ученые были очень огорчены, когда подсчитали количество исчезнувших разновидностей, так как их внезапное исчезновение лишено смысла. Но постепенно ученые нашли нечто такое, что является очень важным для понимания: эти животные исчезли, потому что они стали слишком большими. Для них стало невозможным носить свой собственный вес. Тело было предназначено для того, чтобы удержать в себе душу, но это тело стало таким огромным, что не смогло удержать ее. Они погибли из-за своего размера.
Они не могли передвигаться; а если они не могли передвигаться, то как они могли найти себе пищу? Из-за тяжести своих ног, из-за тяжести своего тела они просто стали падать. У них была жизнь, но теперь жизнь стала таким маленьким фрагментом, а система, которая была создана для сохранения этой жизни, стала такой огромной...
То же самое произошло и с религиями. Были найдены фрагменты истины. Затем, чтобы сохранить эти фрагменты, были созданы системы - очень понятные, очень изощренные. Но затем эти системы начали перерастать самих себя.
Теперь Махавира не имеет контроля, чтобы предотвратить систему от... Однажды он умирает, но система продолжает расти; система обретает свою собственную жизнь. Ведь Иисус даже не осознавал того, что должно было возникнуть христианство, -такая огромная система! Самая большая организация в мире -это организация, о которой Иисус ничего не знал. Но что-то обязательно должно быть там, хотя бы маленький фрагмент истины. Даже в самой большой лжи присутствует немного истины, поскольку ложь не может двигаться сама по себе; у нее нет ног. Она должна занять ноги у истины. Вот почему любая ложь старается доказать: «Я есть истина».
Истина не нуждается в свидетелях. Но ложь нуждается в свидетелях тысячу и один раз, и все же она остается ложью.
Есть одно старинное предание: когда истина и ложь были посланы на Землю, то в первую ночь, когда они отправились спать, ложь была очень смущена тем, что у нее не было ног. Но ложь все-таки есть ложь - хитрая, умная. Истина спала - храпя и расслабившись: такова истина. Ложь отрезала у истины ноги, и с тех пор она бегает на украденных ногах. Теперь истина пытается поймать ее и вернуть свои ноги, но без ног, как истина сможет поймать ложь?
Истина есть истина, но чувствует она себя беспомощной. А ложь, хотя она есть ложь, чувствует себя очень уверенно. И я не вижу никакого пути, чтобы истина смогла вернуть себе ноги. Прежде всего, как она собирается поймать ложь? Ложь всегда далеко впереди истины.
Все священные писания мира говорят, что в конце концов истина всегда побеждает. Когда бы я это ни читал, я говорю: «Да, в койце, но никогда не в начале. А до этого побеждать будет ложь». В конце... а когда будет этот конец? И какой смысл быть победительницей в конце, когда все уже кончено? Все время победительницей была ложь, а в конце, когда уже некуда двигаться, ложь может вернуть ноги со словами: «Благодарю вас. Можете взять свои ноги и делать все, что вам угодно». Ее цель выполнена. Истина в течение всего пути остается без ног, смущенная, зная, что она - истина, но все же не может участвовать в гонках и победить ложь».
Каждая ложь имеет, по крайней мере, немного истины: те самые ноги, те две ноги. Если внимательно взглянуть на ложь, то всегда найдешь часть истины, без которой она не может существовать. А если взглянуть на любую истину, то найдешь ее, окруженную ложью, так как без этой лжи она не может быть полной; что-то остается упущенным.
Первая книга по истории всего человечества, которая допускает эту истину, была написана П.Д.Успенским на основе философии Георгия Гурджиева. Название этой книги - В поисках чудесного; подзаголовком книги было: Фрагменты неизвестного учения. Но Успенский, должно быть, обладал большой смелостью. Если вы прочтете эту книгу, то поймете, что подзаголовок там не нужен: это законченная система.
Почему Успенский ввел подзаголовок? Если убрать подзаголовок, то никогда не подумаешь, что это фрагменты неизвестного учения, так как он делает это учение известным; и, читая эту книгу, вы обнаруживаете, что это законченная система и там ничего не упущено. Но почему же Успенский добавил подзаголовок? Он был по-настоящему искренним человеком.
Подзаголовок говорит о многом. Если вы не понимаете подзаголовок, - а я не думаю, что кто-то читает подзаголовки; в этом нет необходимости. Вы читаете заголовок, вы читаете книгу. В большинстве случаев подзаголовки бесполезны, но не в этом случае, — этот подзаголовок имеет огромное значение. Прежде всего, он говорит о том, что речь идет только о фрагментах. Успенский, будучи великим математиком, абсолютно не обладал воображением. Вы поймете, в чем суть дела.
Поэт обладает воображением, по крайней мере, должен обладать, иначе он не может быть поэтом. Все Веды индуизма, Упанишады индуизма, Дхаммапада Будды, Коран Мухаммеда - все они поэтичны. Упанишады - это чистая поэзия. Иисус и не говорил поэтическим языком, а только прозой, но все же его проза - очень поэтична. Есть стихи непоэтичные, а есть проза, которая поэтична. Просто форма в виде прозы; а на самом деле она полна поэзии. Таким образом, современная поэзия отбросила старую форму - теперь можно писать поэзию в прозе.
