Если бы мы не забывали обо всех тех милостях и бесчисленных благах, которыми Господь осыпает нас каждый день нашей жизни, то наверняка бы простились со своими греховными привязанностями и дурными склонностями к омерзительным деяниям, противным как Богу, запретившему их в Своих могущественных заповедях, так и человеку, чей закон называет такие деяния ненавистными Господу, на Чьем слове стоят и которое заключают в себе все земные законы, применяемые для того, чтобы наказывать и уничтожать тех порочных и закоренелых во зле нарушителей заповедей Всевышнего, которые по всем законам человеческим заслуживают казни. Но такова наша слепота, греховность страстей и ненасытность внушенных дьяволом желаний, что ни заповеди Господни, ни законы нашего королевства, ни любовь ближних, ни даже собственное наше благосостояние не в силах убедить нас в том, как полезно было бы для нас самих окинуть пристальным взором свою жизнь и заклеймить те пороки, которые запрещает как закон Божеский, так и человеческий. Ибо может ли быть что-либо ненавистнее и отвратительнее в глазах Господа, нежели наш отказ от Его Божественной власти, когда мы ради горстки земного богатства отдаем себя в услужение сатане или расточаем свои силы на ненависть к ближним, в то время как могли бы оставаться слугами, нет, детьми Всевышнего Господа, Который принес в жертву Единственного Сына, чтобы освободить нас из рабства и привести к вечному свету и благодати, неизменным во веки веков. Да и найдется ли христианин, настолько ослепленный невежеством или сбитый с пути истинного сатанинскими наваждениями, чтобы без трепета помышлять о приговоре Всевышнего таким преступникам или законах сего королевства, по справедливости творящих суд за все их дьявольские деяния и отвратительные прегрешения? Власть, которую дают преступникам последние, недолговечна, хотя и совершаются преступные дела втайне, ибо Господь не потерпит подобных дел, да и сердце любого истинного христианина не станет долго хранить порочный секрет. Чтобы привести пример подобных деяний, я расскажу читателю о прославленных ведьмах, чьи имена назову и преступления опишу в сем трактате вместе с показаниями свидетелей, которых выслушали и сочли достаточными благородные и достопочтенные судьи ее величества на последней выездной сессии суда в Челмсфорде, графство Эссекс, согласно протоколам признаний обвиняемых, написанных во время допроса, и принятым обвинительным актам.

Во-первых, обвиняемая говорит и подтверждает, что обучена и искусна в ведовстве, сем отвратительном промысле, а наставницей ее в этом была некая матушка Хамфри из Мейплстеда, которая рассказала ей, что если встать на колени и очертить круг, а потом помолиться сатане, владыке всех дьяволов, словами, которые матушка Хамфри сообщила обвиняемой, но та теперь позабыла, то к ней придут духи. Обвиняемая так и сделала лет двадцать тому назад на поле Джона Уайзмана, джентльмена из Стайстеда, которое называется Кауфеннфилд. Там она начертила на земле круг, встала в центре него на колени, помолилась словами забытой теперь молитвы и призвала сатану. Два духа и впрямь появились внутри круга: они приняли облик черных лягушек и сказали ей, что сделают все, чего она ни попросит, но не раньше, чем она отдаст им свою душу. Тогда она пообещала им свою душу, а они согласились делать все, чего она от них ни потребует, и назвались один Джеком, а другой — Джилл, и под этими именами она знала их все время (у нее было несколько духов-помощников. Первым был Джек. Вторым — Джилл. Третьим — Николас. Четвертым — Нед. Джек убивал мужчин. Джилл — женщин. Николас — лошадей. Нед — остальную скотину). Тогда она подняла их с земли и понесла в подоле домой, где положила их в коробку и кормила хлебом и молоком А через месяц она послала их доить коров Харриллов, и они пошли и принесли молока, но только для себя, а не для нее.

Еще она сказала, что все время, пока они были с ней, ее духи никогда не меняли цвет, а когда ей нужно было что-нибудь им сказать, отвечали на ее собственном языке.

Также она призналась, что посылала своих духов вредить жене Джона Спарроу-старшего из Стайстеда, что они и сделали, а еще по ее приказу они разбросали поленницу дров, что лежали во дворе мастера Джона Гласкока из Стайстеда. Дальше она сказала, что за последние шестнадцать или двадцать лет насылала порчу на многих людей, на скольких, не знает.

Более того, она призналась, что посылала своих духов вредить Уильяму Англи, мельнику из Стайстеда, но ему они ничего сделать не смогли, и тогда она через них наслала порчу на Барнаби Гриффина, слугу мельника, и это у нее получилось.

Также она призналась, что посылала упомянутых духов вредить мастеру Китчину, священнику упомянутого города, и Джорджу Коу, сапожнику там же, но духи ничего не могли поделать, а причина, почему они ничего не могли поделать, как сказали ей сами духи, была в том, что эти люди имели твердую веру в Господа, взывали к Нему и полагались на Него, почему они и не смогли причинить им никакого вреда. А еще она сказала, что ее дочь Маргарет Канни разругалась со стариком Харриллом и прокляла его, после чего, как ей думается, она послала к ней своих духов. Однако отрицает, что посылала упомянутых духов к жене Финча, к жене Девениша или к Рейнолду Феррору. После этого сказала, что, хотя ее духи не всегда могут навредить человеку, над скотиной они всегда властны. У этой Джоан Канни, которая сама жила в разврате, две дочери, такие же, как их мать, и у каждой по ребенку, оба мальчики. Они были главными свидетелями и дали много показаний против матери и бабки, старшему мальчику было от десяти до двенадцати лет. Про матушку Канни старший мальчик сказал, и она сама потом подтвердила, что однажды, по дороге на Брейнти-Маркет, она зашла в дом Гарри Финча попросить попить, но его жена была занята, варила пиво, и отказала, сказав, что ей недосуг. Джоан Канни, недовольная, ушла, а ночью жене Финча сильно вступило в голову, а на следующий день в бок, она промучалась с неделю, а потом умерла. Матушка Канни призналась, что послала своего духа по имени Джилл мучить ее. Тот же мальчик показал, что однажды бабка послала его принести хворосту, и он насобирал целую охапку, но другой мальчишка ее украл, так что он вернулся домой с пустыми руками и пожаловался бабушке. Она послала своего духа сделать так, чтобы мальчишка пропорол себе ногу, так и случилось, и мальчик пришел, хромая, в суд давать показания против ведьмы. Дальше мальчик рассказал, что, когда он вернулся домой с пустыми руками, его бабка сказала, что все же достанет дров, и послала внука вместе со своим духом Джеком в поместье сэра Эдуарда Хаддлтоунза, шерифа графства, и они пошли, причем духа никто не видел, кроме мальчика. Когда они подошли к большому дубу, дух обошел кругом него, дерево тут же задрожало и повалилось, подломившись у корня, хотя никакого ветра не было. Господин шериф подтверждает, что дуб упал в безветренную погоду.