И только «Адмирал Кровь» рискнул бросить вызов стихии. Стоящая на носу Делиль Ураган развела руки, пробивая коридор могучему флагману. Впереди образовался длинный ветряной кокон, клубящаяся серая воронка, вокруг которой хлестали волны и все заливало брызгами. «Адмирал Кровь», слегка приподнявшись над водой, мчался вперед — прямо к колоссальной бирюзовой фигуре, помешивающей океан трезубцем.
Впрочем, не очень-то быстро он мчался. На самом деле «Адмирал Кровь» еле полз, с трудом продавливая себе дорогу. Вокруг Дагона бушевала страшной силы буря — смерчи, водовороты, гигантские волны. Берега залива уже скрылись под водой, под бесконечными всесокрушающими цунами. Один только Иххарий еще кое-как держался — капитаны-колдуны стояли антиштормовым заслоном, — но и он уже частично затонул.
А тут еще и небо потемнело от Птиц Лэнга. Паря над морем практически без крыльев, на одних только потоках ветра, они непрестанно атаковали корабли, стоящие у причалов. Их ужасно заинтересовал корабль, что осмелился выйти в море, — и они ринулись к нему всей стаей.
Креол перехватил поудобнее посох и раздраженно помянул чрево Тиамат. Вот еще не было печали! Разбираться со всякой мелюзгой, когда его ждет крупная дичь!
— Эх, как жаль, что здесь нет архимага Арзы… — задумчиво произнес маг, прицеливаясь пальцами. — Я бы его просто направил в нужную сторону, а дальше…
— Не утруждайтесь, владыка, — меланхолично сказал Асанте, касаясь плеча Креола. — Приберегите силы для Дагона. А эту кильку оставьте мне.
— Тебе?.. — приподнял брови Креол. — А что ты с ними сделаешь?
— Я гидромант. Я их замочу.
Астрамарий Целебор Краш шел самым последним. Далеко вперед вырвались почти по-отцовски буйные Двурогие и вечно голодные утукку. Где-то в тенях бесшумно скользили будхи, а большую часть прохода занимали пустоглазые, ко всему равнодушные куклусы. Лишь двое эг-мумий неторопливо вышагивали рядом с Астрамарием — кто-кто, а эти демоны-колдуны не любят торопиться и лезть на рожон. Пусть другие спешат в пекло, а их бескожие шкуры слишком драгоценны, чтобы ими рисковать.
По мере продвижения Мдзгрвеш и Скртвахангр сообщали, где они сейчас находятся и сколько еще осталось впереди. Прошли под Панцирем Скорпиона… под Стеной Оруда… под Объятиями Мардука… Эти последние демоны преодолели с большим трудом — хоть и глубоко под землей, за пределами действия магических барьеров, а все же плющило их не на шутку.
А вот Астрамарий даже не заметил момента, когда была пересечена незримая граница. Но зато он заметил кое-что другое. Заметил, как Рука Казнящая легонько задрожала в ножнах. И дело не в колдовской преграде, хотя этот меч и отковали демоны. Так Рука Казнящая дрожала в предвкушении любимого лакомства. Так она дрожала, когда чуяла поблизости особу королевских кровей.
С тех пор как Астрамарий вернул себе этот меч, тот дрожал подобным образом лишь один раз. В Бунгаме, во время совещания штаба. Архенбух Никто тогда еще обнаружил на балконе шпиона, и дрожание сразу прекратилось.
Астрамарий после того случая никак не мог понять — на кого же Рука Казнящая так среагировала? Откуда в современной Серой Земле могла взяться особа королевских кровей? И даже если некоторая подобная особа вдруг здесь очутилась — что она делала в Бунгаме, под окном у совещающихся демонов? Он очень надеялся, что Архенбух раскроет загадку, но великий теневик после того случая совсем перестал попадаться на глаза. Он словно избегал своего главнокомандующего.
И вот теперь у Астрамария появилась возможность узнать все самому. Рука Казнящая тоже очень того хотела — она дрожала все сильнее, тянула хозяина к вожделенному лакомству. Ей уже очень давно не доводилось вкушать королевскую кровь.
Некоторое время Астрамарий колебался. Он напоминал себе, что его зовет долг… хотя какой еще долг? Он кондотьер. Ему безразличен исход этой войны — он сражается на стороне демонов лишь потому, что те платят. Но Шаб-Ниггурат его уволил, так что больше он не обязан тут находиться. Да и обещанное вознаграждение некоему кумбхе явно не светит…
И в конце концов, когда впереди уже показался выход, Астрамарий просто развернулся и зашагал обратно.
На его дезертирство никто не отреагировал. Астрамарий Целебор Краш был так же безразличен демонам, как и они ему.
Хастур задумчиво вытащил башню из головы. Вонзилась она не слишком глубоко, но все же вонзилась — а значит, удар был нанесен с чудовищной, непостижимой силой. По виску колосса сочилась темно-коричневая струйка — давно, уже очень давно никто не пускал кровь самому Хастуру.
Секунду спустя другая такая же башня вонзилась в левый висок. И на сей раз Хастур почувствовал легкое раздражение. Кто это швыряется?
Решив, что на него напали засевшие в гимнасии колдуны, архидемон резко присел… и во все стороны хлынула невидимая волна. Земля раскалилась добела, близлежащие здания потекли лавой, несокрушимые стены гимнасия растрескались и начали осыпаться.
Но швырялись в Хастура не снизу, а сверху. На высоте в полтора его роста, прямо над макушкой чудовища кружил готовый особняк на бронзовом диске. Стоящий за штурвалом Шамшуддин держал в воздухе еще две восьмиэтажные башни — он вырвал их прямо из фундаментов за два квартала отсюда. В прошлом году там начали строить какой-то торговый центр… или университет… не важно, все равно уже не достроят.
Конечно, Шамшуддин не рассчитывал убить Хастура парой каменюк. Это не удалось ему пятьдесят веков назад (тогда он использовал куски Вавилонской башни), не удастся и теперь. Но отвлечь, занять его на какое-то время — дело совсем другое. Даже архидемон не может так просто взять и отмахнуться от архимага.
Следующую башню Шамшуддин запустил Хастуру в глаз. Левый. Он с силой размахнулся и швырнул ее с такой силой и скоростью, что уничтожил бы целый квартал, долети эта глыба до земли.
Но она не долетела. Она не долетела даже до Хастура. На сей раз гигант с удивительной ловкостью вздернул лапищу и перехватил снаряд в паре шагов от своего лица. Внимательно, очень внимательно Хастур рассмотрел добычу… легким сжатием пальцев растер ее в порошок… а потом поднял голову и уставился прямо на Шамшуддина. В его равнодушных глазах забрезжил интерес… а потом узнавание.
Хастур понял, кто перед ним.
— ЕСЛИ НЕ ОШИБАЮСЬ, ОДНАЖДЫ Я ТЕБЯ УЖЕ ЕЛ… — произнес он шепотом, от которого сотряслась земля.
— Не ошибаешься, уважаемый, — любезно ответил Шамшуддин. — Не ошибаешься.
Сказав это, он швырнул в Хастура четвертую башню.
Шаб-Ниггурат уперся руками в Объятия Мардука. Черная козлиная шерсть встала дыбом, на коже выступил соленый пот. Проклятый магический барьер оказался невероятно прочен. Именно его демонологи используют в своих кругах, когда призывают архидемонов. Именно в таком круге когда-то целых три дня протомился сам Шаб-Ниггурат, когда его призвал для каких-то дурацких целей Безумный Араб…
Барьер Абдула аль-Хазреда был не слабее этого. Даже попрочнее, пожалуй. Но он был размером всего с одну комнату, а этот накрыл целый дворец. Огромный дворец с дюжиной башен и кучей флигелей.
И в этом его слабость. Он слишком большой. Слишком. Шаб-Ниггурат всегда с насмешкой относился к тем, кто считает, что «большой» и «сильный» — синонимы. Все ведь совершенно наоборот. Чем больше ты становишься, тем сильнее распыляешься. Надо сосредотачивать всю свою мощь в малом объеме — в одной точке, в одном кулаке. А они этого не понимают. Дагон, Хастур, Йог-Сотхотх, Ктулху, издохший Нъярлатхотеп… все они любят раздуваться до небес.
Только вот самые большие пузыри как раз легче всего лопаются.
Лопнет и этот барьер. Еще немного поднажать, и лопнет.
Эг-мумии, как всегда, филонят. Топчутся где-то в задних рядах, ждут, когда остальные сделают за них всю работу. Что с них взять, с бывших смертных? Настоящие демоны — лишь те, кто ими родился. Как сам Шаб-Ниггурат. Как его Двурогие. А те, в чьих головенках сидят воспоминания о тлении в смертной оболочке, навсегда останутся жалкими и неполноценными.
